Это я тебе обещаю!
– А я что говорил? – ожил как будто бы и Петр. Его настроение менялось так же, как и у Жени. В зависимости от того, что они узнавали о Борисе.
– А ты откуда знаешь? – допытывалась Женя уже в лифте.
– Возможно уже завтра, или, в крайнем случае, послезавтра, ты его увидишь!
– Спрашиваю в который уже раз: откуда тебе это известно? Он звонил тебе? Почему, почему он звонит вам и не звонит мне? В чем дело? Что вы все от меня скрываете?
Они поднялись на третий этаж, Петр открыл дверь, и все вошли в душную квартиру. Петр включил свет.
– Уже третья душная квартира за один день. Не многовато ли? – тихо прокомментировала Женя, осматриваясь.
Она ждала появления призраков любовниц Бориса в свой голове, но они что-то задерживались. И почему-то никаких неприятных ассоциаций при виде широких диванов или кухонных шкафов с хрустальными бокалами для шампанского тоже не возникало. Это была просто большая полупустая квартира, которую так и хотелось поскорее привести в порядок, заставить удобной мебелью, набить красивыми вещицами…
Пока Петр затаскивал чемоданы, Валера Ребров с хозяйским видом прошел на кухню, и Женя услышала плеск воды. Заглянула к нему – тот мыл как раз те самые бокалы, в которых явно намеревался налить принесенное им шампанское.
– Оно не очень холодное, я купил его часа два тому назад, – говорил он, откупоривая его. – Отметим ваше возвращение.
Зашел Петр, вымыл руки, сел за стол. Женя заметила, что они обменялись взглядами, словно хотели что-то сказать друг другу, но в ее присутствии не решались.
– Что вы хотите друг другу сказать? Говорите уже! Что-нибудь про Бориса?
– Женечка, выпей, – Валерий вручил ей бокал. – Давайте, за встречу!
– Да не буду я пить! – возмутилась Женя. – У нас что – праздник какой? Что вы все темните? Что вы от меня скрываете? И что вообще вокруг меня происходит? Валера, вот ты не знаешь, но там, в Живерни, со мной происходили очень странные вещи. У меня создалось впечатление, будто бы меня решили свести с ума. Я потом как-нибудь расскажу тебе все подробности, но пока что… пока что мне кажется, что вы все в сговоре! С тех пор как я вернулась из Калины, я только и делаю, что размышляю о том, что стало с моим мужем. Поначалу я думала, что он умер. Достаточно было увидеть Петра Михайловича… он выглядел, как бомж… Такими опустившимися становятся потерявшиеся в этой жизни люди. Вернее, так он выглядел бы, если бы его родной брат умер и он не мог с этим справиться… И это было страшно. Но через какое-то время все изменилось, и он пришел в себя, а потом вдруг увез меня во Францию! Да, может, ты не знаешь, но Борис, который влип в какое-то мутное дело, продал наш дом!
Теперь в ее голосе звучали слезы.
– Как это – продал? – Ребров покосился на Петра. – Петр Михайлович…
– Вот вернется Борис и все нам объяснит.
– Ах, вон оно что! А я-то все гадал, почему мы здесь, в этой квартире, а не в доме?
– Скажите мне честно: у Бориса появилась другая женщина? Может, он вернулся к своей жене? Может, у его любовницы родился ребенок, и он не мог бросить ее и переехал к ней, а вы не знаете, как мне об этом сказать? Говорите прямо! Я требую!
Она перешла на крик, что-то сломалось в ней, сорвалось, и ей показалось, что потолок кухни резко наклонился, и неприятный, железистый привкус, словно она глотнула крови, появился во рту…
– Валера, держи ее, она падает!!! Вот черт, она потеряла сознание… Хорошо, что ты успел подхватить ее… Надеюсь, она не ударилась…
«– Вера? Привет, моя хорошая!
– Привет.
– Господи, как же я рада снова слышать твой голос. Без помех. Он так чисто и приятно звучит. И знаешь почему? Вера, ты где? Почему молчишь?
– Да здесь я, здесь.
– Я уже в Москве! Я дома. Но не могу оставаться здесь ни минуты.
– Что так?
– Вера, у тебя такой холодный тон. Ты злишься на меня?
– А ты как думала? Все то время, что ты была в Париже, я места себе не находила. Мне пришлось общаться с какими-то фантомами, призраками, безумными старушками. Знаешь, после таких шизофренических бесед можно и самой спятить. Очень надеюсь, что, когда мы встретимся, ты все мне объяснишь. И покажешь мне все, что тебе удалось сфотографировать, записать, словом, зафиксировать. Ты в большой беде, Лиза!
– Да брось! Со мной все в порядке. И уж если говорить о беде, то случилась она не со мной, а с кем-то из семьи моей покойной соседки. Вот приеду и расскажу, что мы увидели, когда я открыла желтую дверь…
– Лиза, что за бред ты несешь? Какая еще желтая дверь?
– Желтая дверь соседской квартиры. Знаешь, там, кажется, кого-то убили. Но давай я расскажу тебе уже все по порядку, когда приеду.
– В смысле?
– Я хочу приехать к тебе. Прямо сейчас. Не могу оставаться в этой квартире. Можно?
– Так неожиданно…
