— Понятия не имею. Но из подъезда не выходил.
— А ты где?
— Как где? Во дворе. В самом стратегически выгодном расположении физического тела относительно точки наблюдения. То есть с краю дома.
— Оставайся там. Я сейчас буду.
— Слушаюсь. Только денежки не забудьте. Да, и еще. Купите по пути бутылочку пива. У меня, как говорится, трубы горят.
Капитан Петров, не отвечая, повесил трубку.
Грязнову капитан Петров звонил из машины. Поздоровавшись, он, не мешкая, приступил к докладу:
— Товарищ генерал-майор, мне только что позвонил мой агент. Он утверждает, что Андрей Черкасов вернулся в собственную квартиру.
— Это точно?
— Не знаю. Я сейчас на полпути к его дому. Позвоню, как только выясню.
— Подожди. Он там один?
— Не знаю.
— Послать ребят на подмогу?
— Пока не надо. Возможно, это ложная тревога. Я все выясню.
— Будь предельно осторожен.
— Слушаюсь.
В тот момент, когда капитан Петров докладывал новость генерал-майору Грязнову, друг Грязнова — Александр Борисович Турецкий — сидел за небольшим кухонным столиком в квартире граффера и пил чай с бубликами, которые ему любезно предложил Герыч. Он уже успел полюбоваться на погреб и теперь пребывал в мрачноватом настроении из-за того, что погреб оказался пуст.
— Александр Борисович, честное слово, я не знаю, куда он ушел, — неумело врал Герыч. — Но в любом случае, он сюда вернется. Больше ему некуда пойти.
— Он и раньше выходил из квартиры?
— Ну… — Герыч пожал плечами. — Выходил пару раз. Чисто прогуляться.
— Куда он ходил?
— Да так, вокруг дома. Ну или чуть дальше. Я точно не знаю, меня ведь днем дома не бывает.
Турецкий прищурился:
— Так, может, поискать его в округе?
Герыч покачал головой:
— Не стоит. И потом, как только он увидит, что я не один, он сразу смоется. Эндрю — чувак осторожный, уж я-то знаю.
Александр Борисович откусил кусок бублика и принялся мрачно его жевать. Затем отхлебнул чаю и сказал:
— Андрей видел убийц профессора Киренко?
Герыч неуверенно кивнул:
— Да, видел. Вернее — слышал. Они прятались в спальне, а бритоголовые вышибали дверь топором.
— Он называл тебе их имена?
— Называл, да только я не помню. У меня плохая память на имена и фамилии. Я даже когда бывших одноклассников встречаю, не сразу соображаю, как их зовут. Андрей сказал, что этих козлов было двое или трое. И все они сподручные Костырина. Еще он говорил, что не хотел уходить, но профессор заставил его. У профессора было ружье, и скинхеды знали об этом. Поэтому Андрей и ушел. — Герыч вздохнул. — Видели бы вы его лицо, когда он узнал о смерти профессора. Стал бледный как мертвец. Даже губы задрожали. Да и вообще, он в последнее время плохо выглядит. Как будто постарел лет на десять.
Турецкий никак не отреагировал на эту реплику Он продолжал молча жевать бублик.
Герыч смотрел на «важняка» смущенно. Честно говоря, у него совершенно вылетело из головы, что Андрей собирается съездить к матери. Ну забыл и все тут! Поэтому он не меньше Турецкого удивился, когда не обнаружил друга в погребе. Лишь пару минут спустя Герыч вспомнил о готовящейся вылазке Андрея. И теперь он мучительно размышлял: стоит сказать об этом следователю или нет?
По озабоченной и смущенной физиономии Герыча Турецкий мигом догадался, что граффер что-то скрывает. И это его здорово разозлило. Однако внешне он оставался спокоен, даже согласился выпить чаю с бубликами, предпочитая не мучить Герыча вопросами, а дождаться, пока тот сам все расскажет.
Герыч же, видя хладнокровие и несуетливость Турецкого, все больше склонялся к тому, чтобы открыть ему правду. Наконец он созрел. Начал издалека:
— Александр Борисович, вот вы спрашивали, выходил куда-нибудь Андрей или нет.
— Ну.
— А я сказал вам, что он прогуливался вокруг дома.
— Ну сказал. И что?
Герыч потупил взгляд:
— Дело в том, что он прогуливался не только вокруг дома, но и… немного дальше.
Александр Борисович усмехнулся:
— В соседний двор, что ли?
Герыч вздохнул:
— Еще дальше. Он ездил…
В кармане у Турецкого некстати зазвонил телефон. Александр Борисович достал трубку, глянул на определитель номера и сухо проговорил:
— Подожди секунду.
Затем приложил трубку к уху.
— Саня, привет! Это Слава Грязнов.
— Здорово! — поприветствовал генерала Турецкий.
— Мне только что позвонил опер Петров. Его агент сообщил, что Андрей Черкасов находится сейчас в своей квартире.
— Гм…
— Вот именно. Информация непроверенная, но Петров уже подъезжает к дому. Как только он узнает, что к чему, сразу же доложится.
— Понял. Это все?
— Да.
— Ну тогда до связи.
Турецкий спрятал телефон в карман и сурово посмотрел на Герыча. Тот съежился под его взглядом.
— Андрей ездил домой, так?
Герыч кивнул:
— Да.
— И сейчас он тоже там?
— Да, вроде. По крайней мере, он собирался туда поехать. Я хотел вам сразу сказать, но забыл. А потом было как-то неудобно. Я не хотел, чтобы вы подумали, что я вам…
Турецкий поднялся из-за стола.
— Вы туда? — быстро спросил Герыч.
— Да.
Герыч забеспокоился:
— Товарищ следователь, вы не волнуйтесь. Андрей загримирован. Я дал ему материн парик. Даже если там засада, они его все равно не узнают!
Турецкий шагал к двери. Герыч бежал следом за ним и продолжал тараторить:
— Честное слово! Он даже не собирался входить в квартиру! Он сказал, что просто понаблюдает, и все! Он очень волновался за мать!
Уже у двери Александр Борисович обернулся и бросил через плечо:
— Останешься тут. Если куда-нибудь уйдешь — буду расценивать это как противодействие следствию.
Герыч остановился и вытаращил глаза.
— Да я никуда, — снова затараторил он. — Честное слово. Пока вы не придете, я…
Турецкий вышел из квартиры.
На площадке между вторым и третьим этажами стояли двое мужчин. На появление Турецкого они отреагировали по-разному. Первый, рослый молодой парень с редкой щетиной на подбородке, глупо заухмылялся. Второй, невысокий, подтянутый, темноволосый, «отлип» от подоконника и грозно произнес:
— Гражданин, предъявите, пожалуйста, ваши документы.
Александр Борисович понял, что это капитан Петров, и не стал тратить время на болтовню. Он достал из кармана удостоверение и махнул им перед лицом капитана. Затем спросил:
— Вы Петров?
— Так точно! — ответил тот.
Турецкий кивнул в сторону квартиры:
— Ну что там?
— Черкасов ушел примерно полчаса назад, — доложил капитан. — В квартире, судя по всему, никого нет. Из дверной щели торчала записка. Черкасов прочел ее. Был крайне взволнован. Потом бегом спустился к выходу.
— Откуда такая информация?
— А вот его сосед. Иван Ахметъев. Он все это время был здесь.
Турецкий взглянул на увальня с бородкой. Тот кивнул в знак того, что он и есть Иван Ахметъев.
— Вы видели все это собственными глазами?
— Так точно, — кивнул увалень, с чрезмерным уважением глядя на Турецкого.
— Что именно сказал Черкасов, когда прочел записку?
— Ну… — Увалень задумался. — Он сильно разозлился. Так… Потом стал кричать и материться. И еще — плакать.
— Плакать?
Увалень кивнул:
— Да. Помню, он там что-то насчет матери кричал. Что ее кто-то куда-то забрал. А больше я ничего не понял.
Турецкий и Петров переглянулись.
— Пойдем глянем на дверь, — сказал Турецкий.
Он спустился на один лестничный пролет ниже.
Петров и сосед Ахметъев последовали за ним.
Турецкий поднял руку и нажал кнопку звонка. Подождал. Никакого результата. Он позвонил вторично. И опять ничего.
— На всякий случай, — объяснил Петрову свои действия Александр Борисович. Затем оглядел дверь и косяк. Хмыкнул и сказал: — Замок никто не взламывал. А дверь довольно хлипкая.
— Да уж, — поддакнул капитан. — В наше время только ленивый не обзавелся железной дверью.
— Мария Леопольдовна всегда говорила, что честному человеку нечего бояться, — вставил свое слово сосед Иван.
Александр Борисович посмотрел на верзилу и усмехнулся:
— На этот счет она сильно ошибалась.
Ваня приосанился и деловито сообщил:
— Я говорил ей тоже самое. Но она меня не слушала.
Закурив, Турецкий еще раз оглядел замок. Потом выпрямился и задумчиво проговорил:
— Было бы неплохо заглянуть внутрь. Но как это сделать — вот в чем вопрос?
Что-то зашуршало у Турецкого за спиной. Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть надвигающуюся физиономию Вани. Это было как в замедленном кино. Время словно бы замедлило свой ход. Повинуясь инстинкту, Александр Борисович отскочил от двери, и в то же мгновение массивная туша Вани пронеслась мимо Турецкого, обдав его потоком горячего воздуха. Раздался грохот, и хлипкая дверь квартиры Черкасовых сорвалась с петель с такой легкостью, словно была сделана из картона. Выставив дверь, сосед Ваня ввалился в прихожую и, пробежав по инерции еще пару шагов, врезался в деревянный шкаф. От грохота в квартире затряслись стены.
