К ее удивлению, Оля нисколько не возмутилась. Наоборот, она несколько дней подряд забегала в ту самую лавчонку, пока не познакомилась с поразившим ее воображение турком… Скромная, бесцветная, маленькая ростом девушка быстро лишилась неверного кавалера, которого гораздо больше интересовал вопрос, где найти ее приятельницу, чем сама Оля.
Рита же, бесспорно, привлекала внимание — она выкрасила волосы в естественный цвет, сбросила дурацкие очки, чуть похудела и стала настолько эффектной, что, совершенно очевидно, могла бы рассчитывать на куда более интересные знакомства, чем с навязчивыми продавцами из магазинов, в которые ей волей-неволей приходилось изредка заглядывать. Если бы ей это было нужно…
Ларису просто возмутил ее отказ «выйти в зал», то есть стать официанткой. Хризопуло справедливо рассчитал, что появление в ресторане хорошенькой молодой женщины привлечет клиентов. Кроме того, Рита, несмотря на недостаток времени и тяжелый труд, в отличие от подружек, удивительно быстро научилась кое-как изъясняться по-гречески, по крайней мере в тех ничтожных пределах, которые могли ей понадобиться. Работа, несомненно, была легче той, которую выполняла Рита, да и оплачивалась лучше, но она наотрез отказалась:
— Сейчас один мерзкий урод норовит за задницу схватить, а там что будет? Еще по башке кому-нибудь врежу подносом да под суд попаду… — заявила она, вызвав новую вспышку злобы у Хризопуло и разозлив подружек — им-то такого не предложили. А чем они хуже этой зазнайки?
— Тоже мне королева! — фыркнула Лариса.
— Подумаешь, какие мы гордые! — надула губки Оля.
В отношениях между девушками наметилась трещина, но Рита не придала этому большого значения. Какой смысл объяснять слепому от рождения, как выглядит солнце? Зачем доказывать свою правоту людям, лишенным чувства собственного достоинства?
Несмотря на то, что страшно уставала, Рита каждое утро убегала к морю и плавала там до изнеможения. Может быть, именно это и дало ей силы? Она была уверена, что если пропустит хотя бы одну «тренировку», то пойдет на поводу собственной лени и… утратит уверенность в себе. А главное — не выдержит эту каторгу.
Рита решила выяснить, где следует искать фабрику Каролидиса, и отправилась к немолодой сухощавой женщине — Стефании, которая в отсутствие хозяина решала в гостинице все вопросы. Стефания, происходившая из семьи польских эмигрантов, неизвестно каким ветром занесенных в Грецию, была неизменно резка и надменна со всеми, с лица ее не сходило кислое, недовольное выражение, ее все побаивались, однако Рита чувствовала, что вызывает у нее симпатию, и иногда ловила на себе одобрительный взгляд придирчивой, зловредной «дуэньи». Кто знает, не являлся ли причиной этого решительный отпор, которым Рита встретила домогательства Хризопуло?
Может быть, сорокалетняя Стефания, по слухам обладавшая кругленьким капитальцем, надеялась когда-нибудь стать его женой и полновластной хозяйкой гостиницы и ресторана? Возможно, так оно и было, однако вдовца Хризопуло интересовали гораздо более молодые представительницы противоположного пола. Женщина не подавала виду, что ее это хотя бы как-то задевает, однако презрительно поджимала губы, когда на ее пути возникала очередная пассия любвеобильного вдовца.
Рита не без робости поскреблась в дверь комнаты, которую занимала зловредная «дуэнья». В конце концов, с чего она решила, что женщина хорошо к ней относится? Не придирается? Не придумывает лишней работы? А если таково ее представление о справедливости? Ведь распекает она и в самом деле только бездельников и лентяев. Ну, иногда цепляется к Ларисе… Но этому вполне можно найти объяснение.
Дверь распахнулась, и возникшая на пороге Стефания — с головы до ног в черном — окинула Риту строгим взглядом:
— Что надо?
— Я хотела… Я только хотела спросить…
Стефания выглянула в коридор, усмехнулась и втащила Риту в комнату, поспешно захлопнув дверь.
— Я…
— Если ты хочешь удрать отсюда… — Женщина, говорившая с легким незаметным для Риты акцентом, прищурила глаза, в которых горела злобная радость. — Я попробую тебе помочь. Хотя бы затем, чтобы позлить этого жирного кастрата!
Рита не была уверена, что хорошо поняла ее, но на всякий случай покачала головой:
— Мне некуда идти… Нет. Не теперь…
Стефания фыркнула, откинула голову, увенчанную пучком бесцветно-белесых волос, и опустилась в кресло:
— Боишься?
— Мне некуда идти, — твердо повторила Рита. — Но я ищу одну женщину… И тогда…
— Ты со своей смазливой мордашкой могла бы заработать много денег. Зачем тебе надрываться в этой поганой дыре?
— Мне некуда идти.
— Заладила! — недовольно бросила Стефания, как холодной водой окатив ее презрением, выплеснувшимся из водянисто-голубых глаз.
Рита огляделась по сторонам. Комната, в которую никогда никто не решался заглядывать — даже убиралась мадам Стефания самостоятельно, — была похожа на келью монашенки. Узкая кровать под снежно-белым покрывалом, распятие над ней, небольшой шкаф, комод, стол, стул и кресло возле окна. На столе красовался молитвенник в кожаном переплете.
— Ну, так чего ты хочешь?
— Моя знакомая работает на фабрике… Шубы. Там шубы шьют. Фабрика на берегу моря. Больше я ничего не знаю… — Рита сокрушенно опустила голову. Действительно, было глупо надеяться, что Стефания ей поможет. Слишком мало сведений.
— Решила принарядиться? — Всегда кислое лицо «дуэньи» посетила улыбка, и Рита вдруг с отвращением отметила, что у этой еще не старой в общем-то женщины отвратительные, черные, гнилые зубы.
«Не удивительно, что она никогда не улыбается!» — подумала Рита.
Точно прочитав ее мысли, женщина брезгливо поджала губы и неприязненно сказала:
— Поезжай в Касторию. На озеро Аристида. Там полно фабрик. А теперь уходи и помни о моем предложении.
Рита машинально кивнула, поблагодарила и попрощалась, мысленно повторяя: «Кастория, Аристида. Кастория, Аристида».
Она боялась забыть незнакомые названия.
До выходного оставалось всего два дня.
* * *
В шесть утра Ирина спустилась к Алику Житкову, который жил на втором этаже гостиницы, и минут пять колотила в дверь его номера, пока не услышала хриплый надтреснутый голос:
— Что, у нас уже пожар?
— Алик, собирайся, Кострова пора встречать. Через пять минут ты должен выехать, — заявила Ирина, не дожидаясь, когда Житков ей откроет.
— A-а! Помню. Да я готов… почти.
— Ну тогда пока?
— Пока…
В какой же ужас пришла Ирина, когда, спустившись через час с лишним на стоянку перед гостиницей, она увидела, что рядом с автобусом стоит автомобиль, на котором должен был давным-давно уехать Житков! Водитель спокойно покуривал и, разумеется, абсолютно не нервничал — ему-то что?
Уже погрузившиеся в автобус Лена Петрова, Клавдия Михайловна и Эля болтали, ожидая отправки.
«Эля вернулась, — отметила про себя Ирина. — Может быть, и Стелка тоже?»
Впрочем, сейчас было не до выяснений. «Выпутывайся сама», — сказала Чекалина. И Ирина принялась выпутываться. Фурией ворвавшись в незапертый номер Алика, она увидела, что он — немолодой расплывшийся мужчина в одних ярко-красных с синими цветочками семейных трусах — стоит, замерев в неестественной позе, с подогнутой по-аистиному босой ногой, и, запрокинув голову, допивает прямо из горлышка последние капли шампанского. Рядом с ним на полу валялись еще две пустые бутылки.
— О-о, нет! — закричала Ирина и вырвала бутылку у Алика из рук.
— С-с-с ума с-с-сошла? — удивился Житков, падая на кровать. Судя по всему, его вовсе не волновало то, что он предстал перед женщиной, можно сказать, без штанов.
— Это ты спятил! Костров уже в аэропорту ждет!
— К… ик… Костров? — икнув, удивился Алик. — А почему?
Его вполне искреннее недоумение и абсолютно невинный вид вызвали в Ирине бурю эмоций.
— Ты, блин, коз-зел безмозглый! — рявкнула она. — Ты мне что час назад сказал?
— А я тебя видел?
— О-о! — только и простонала, разворачиваясь к выходу, Ирина, которая наконец поняла, что никакого толка от Алика не добьется.
— А я не п-против Кострова! — неслось ей вслед. — Когда д-душа п-поет — п-певец ей не п-помеха!
— Ну, мы еще с тобой споем! — проворчала себе под нос Ирина, вылетая из дверей гостиницы. — Следовать за мной! — бросила она на ходу водителю Алика.
— Но я… — попытался возразить тот.
— Следовать за мной! — еще жестче повторила Ирина, вскакивая на подножку автобуса.
Водитель пожал плечами и поспешил выполнить распоряжение озверевшей женщины.
Влетев через пять минут в вестибюль «Приморской», Ирина стремительно промчалась по лестнице и заколотила в дверь номера Сиротиных.
