Лапа. — Я буду один.
Душман, подумав, сказал:
— Я, наверное, сам не пойду, но двое моих будут.
— Пойдет! — согласился Лапа. — Один из них должен быть ювелиром, который и в камушках разбирается, и
сможет их между нами правильно разделить.
Душман, задумавшись на мгновение, убежденно заверил:
— Сделаю!
— Напомни ему, чтобы не забыл свой инструмент, — попросил Борода.
— Само собой.
Думая о своем, Борода в связи с происходящим разговором сообщил:
— Пару хлопцев дам и я. Все же огромными бабками мы рискуем.
— По-крупному работать и не рисковать не получится, — урезонил его Лапа. — Кончай кряхтеть, Константинович, и давай дальше кумекать.
— Не стольниками и даже не штуками рискуем, тоже понимать надо, — объясняя причину своего
беспокойства, напомнил Борода, а потом добавил: — Если поехали, то давайте дальше решать.
— Бабки и камушки будут передаваться в укромном месте, а поэтому для связи нам не помешала бы пара
портативных раций, — продолжал развивать свою мысль Лапа.
После затянувшейся паузы Душман нехотя выдавил из себя:
— Конечно, доставать их придется мне: все же в стольном граде живу. Но они, между прочим, не малых
бабок стоят, — напомнил он, не забывая о материальном интересе.
— Козе понятно! — согласился Лапа. — Расходы по их покупке я беру на себя, так как, если вы не будете
возражать, я эти «говорильни» после сделки с удовольствием оставлю у себя.
— Заметано! — согласился Душман.
В основном молчавший все время Виктор заметил:
— Пока провернем операцию с камушками, она нам еще отрыгнется не одной штукой, а если удачно
провернем дело и с наваром сбазлаем камушки, сколько нам еще придется попортить себе нервов.
— Не говори, кум! — согласился с ним Душман. — Почему там, наверху, не издадут закон производить нам
оплату за вредность? — пошутил он.
— Когда нас залакшают, то хозяин постарается исполнить твое пожелание, — ехидно пошутил Виктор.
— Ну у тебя и шуточки, — недовольно произнес Душман, наливая себе в бокал пива.
— Кончай трепаться, — урезонил их Лапа, тоже наливая себе в бокал пива, — давайте раков есть, а то они
совсем остыли...
Глава 46
Коробейников Игнатий Давыдович, пышущий здоровьем и энергией шестидесятилетний полный мужчина
низкого роста, получивший в зоне у зеков кличку Пончик, получил от Лапы открытку с оговоренным ранее
условным текстом.
Прочитав текст послания, Пончик заволновался не потому, что у него не было товара, а потому, что
приходилось срочно решать вопрос о своей безопасности в момент заключения сделки.
Можно было нанять телохранителей, щедро оплатив их услуги, но не было никакой гарантии, что
сегодняшние телохранители завтра не станут на тебя охотиться как на ценного зверя, узнав, какой суммой бабок
ты стал обладателем.
По этой причине он не пожелал преждевременно ставить в известность компаньона о своих финансовых
возможностях, ограничившись обещанием вступить с ним в долю при создании малого «народного» предприятия.
Перебрав мысленно несколько вариантов сделки, он был вынужден привлечь к тайной миссии своего брата
Петра с его сыном Николаем, который весной текущего года возвратился из рядов Советской Армии.
Петр заставил долго себя уговаривать, пока дал согласие на участие в деле. Причина его сопротивления
заключалась в том, что он не желал подвергать сына опасности.
«Хорошо, что я ему сказал о сделке в 50 тысяч рублей, а если бы сказал о миллионе, то вряд ли я его сумел
бы уговорить», — подумал Пончик.
В назначенный день, в 13 часов, Пончик вместе со своими телохранителями, которые, между прочим, кроме
кулаков, не имели другого вооружения, на своем «Москвиче» приехал к речке в районе городской рощи, где
остановился метрах в 100 от стоящего микроавтобуса.
Выйдя из автомобиля, Пончик стал ждать, когда к нему подойдет Лапа.
Поздоровавшись, Лапа спросил Пончика:
— Товар при тебе?
— А вы за него бабки привезли? — задал встречный вопрос Пончик.
— Как договорились, — спокойно сообщил Лапа.
— Тогда бери товар и гони бабки, — взволнованно потребовал Пончик.
— Не спеши, коза, в лес, все волки будут твои, — возразил поговоркой ему Лапа. — Прежде чем ты получишь
от меня бабки за камушки, я должен убедиться, что они прозрачные и не затуманились от контакта с тобой.
Пончика такой намек не оскорбил, и как он ни спешил скорее провернуть дело, вынужден был признать, что
требование Лапы законное, и от такой процедуры никуда не денешься.
— Садись в машину и проверяй, — взволнованно предложил он.
— Ты что, думаешь, я в них ботаю? — удивленно заметил Лапа. — Мы привезли с собой спеца, который
осмотрит твой товар и даст ему оценку. Возможно, товар не стоит наших бабок.
— Мы так не договаривались, — заволновался Пончик, увидев новое осложнение.
— Ты не бзди, то, чего они стоят, я тебе дам, но кота в мешке, сам понимаешь, покупать не буду, здоровье не
позволяет.
Пончик с большой неохотой вынужден был принять его условие.
— Скажи своим корешам, чтобы они освободили для ювелира и тебя тачку.
Лапа по рации вызвал к себе из микроавтобуса ювелира.
Пончик видел и понимал, что инициативу в сделке Лапа перехватил в свои руки, но требования Лапы были
обоснованные, и возражать было просто глупо.
Когда Пончик увидел, что к машине подходит дряхлый, пожилой мужчина, то его вид подействовал на
Пончика успокаивающе.
Сев в салон автомобиля, мужчина, вставив в правый глаз лупу, не поздоровавшись, потребовал:
— Давай посмотрим, что ты нам хочешь предложить, — как будто он тоже являлся одним из покупателей.
Достав из кармана кожаный мешочек, пошитый в виде кисета, Пончик стал вытаскивать из него по одному
бриллианту и отдавать старику на обследование.
Обследованный и оцененный ювелиром бриллиант Пончик клал себе в карман пиджака, после чего давал
ювелиру очередной...
Старик понимал, какую ответственность он взвалил на себя, взявшись за такое щекотливое дело, но он был
специалистом высокого класса, которому работа с бриллиантами была в удовольствие. Его медленная работа
Пончику не нравилась, однако ни Лапа, ни Пончик не пытались подгонять старика.
Несмотря на ветреную погоду, Пончик не то что вспотел от волнения и переживаний, а был натурально
мокрым, как побывавший под дождем.
Закончив обследование бриллиантов, старичок молча, с кряхтением, вылез из машины. За ним последовал
Лапа.
Когда Лапа подошел к старику, то тот прошептал ему:
— Камушки настоящие и могут потянуть на «мильен». Я не знаю, за какую сумму вы договариваетесь, но если
вас цена устраивает, то можете не раздумывать.
Сев к Пончику в машину, Лапа сказал:
— Мы твой товар берем.
— По цене, как договорились? — набычился на всякий случай Пончик.
— Конечно, — успокоил его Лапа.
Он вновь пригласил старика в машину и поручил ему проверить подлинность товара. Лапа сказал Пончику:
— Я сейчас по рации скажу, чтобы тебе за камушки принесли бабки.
— Делать этого не надо, — потребовал Пончик. — Я не хочу, чтобы меня знали другие лица. Пускай старик
сходит и сам принесет бабки.
«Осторожничает», — подумал Лапа. Улыбнувшись, он сказал:
— Старик, ты слышал, что сказал этот человек?
— Слышал, дедуля, — недовольно пробурчал ювелир. Он сходил к микроавтобусу, с большим усилием едва
притащил хозяйственную сумку с деньгами.
— Ты, толстяк, — обращаясь к Пончику, сказал ювелир, — своим капризом едва не угробил меня.
Пончик, перекладывая из сумки пачки денег в свой мешок, улыбнулся, довольный, что события развиваются в
нужном ему русле: — Я думаю, батя, что твои друзья по достоинству оценят твой труд.
Ювелир, услышав ответ Пончика, дипломатично промолчал, но многозначительно посмотрел на Лапу, вызвав
усмешку последнего.
Когда Пончик закончил считать деньги и убедился, что покупатель не обманул его, заискивающе произнес:
— Я не ошибся в выборе покупателей на свои камушки.
Лапа, улыбнувшись, счел необходимым предупредить:
— Ты не трепись никому о том, что было сегодня, чтобы потом не пришлось нюхать корни ромашек.
— Остап Харитонович, я двенадцать лет оттянул у хозяина за эти камушки и только сегодня заговорил с вами
о них, чтобы вновь забыть о них навсегда.
— Я тебе верю, но предупреди своих корешей, чтобы они постарались все забыть, в том числе и нас.
— Они работают вслепую, а забыть вас я им сам помогу. Это в моих интересах.
— Успехов тебе в бизнесе, — махнул рукой, покидая машину, Лапа.
