Доверчивый и уступчивый отец, волевая, целеустремленная и суховатая мать... Интересно, - она изменяла ему ?
Ее бы, даже если бы очень захотела, Анастасия не могла представить себе в роли женщины, которой муж наставляет рога...
И вдруг ее обожгло: она знает, что ее так привлекло в Алексе!.. Ласковость безграничная - не забота, нет, - теплота, какой ей всегда так не хватало, и которой даже отец стеснялся, когда рядом находилась мать.
Наверное, это естественно: человек ищет то, чего у него нет.
Мать права во всем, что она сказала. Мало того, - ее прогноз безошибочен, как компьютерный расчет. Почему же тогда эта тщательная обдуманность так отталкивает ее от себя ? Вызывает такой внутренний протест и желание поступать вопреки и только вопреки?
Следующий день был субботний, и они не поехали в больницу на Каширку - администрация в этот день отдыхала.
Чернышев не ждал быстрых результатов беседы с бортпроводником, объявил выходной.
Вечером Алекс с Настей снова отправились в дискотеку. Алекс танцевал правильно, но несколько неуклюже. Но даже эта неуклюжесть в движениях трогала ее каким-то непонятным образом. Ее, двадцатисемилетнюю женщину, три года замужем и два с половиной в разводе, - он вновь заставил почувствовать себя девченкой.
Алекс был моложе ее на год и, то казался ей ребенком, то - умудренным опытом, похожим на отца человеком, на которого хотелось положиться. В ее прошлой жизни была страсть, а нежности не было. А в нем была нежность, и не было страсти. И нежность эта сбивала с ног, как хорошая порция алкоголя.
По дороге назад из дискотеки она решала почти гамлетовской неразрешимости проблему: позвать его к себе или не звать ?
Они подъехали к ее дому. Часы показывали час ночи. Ей надо было в течение секунды решить: предложить ему выйти из такси или нет? Дверца была уже открыта.
- Хочешь выпить чашку кофе ? - спросила она, словно прыгнула с пятого этажа и распласталась, разбив все косточки, на тротуаре.
Он прикрыл глаза и полез из машины.
- Еще бы !
Они вошли в парадную, поднялись на лифте. Ей было безразлично, видит ли их кто-либо из ее соседей. Потом щелкнул замок тяжелой металлической двери, которую она поставила, как только начала жить самостоятельно, и они зашли в ее однокомнатную квартиру.
Со шкафа тотчас прыгнул сиамский кот и потерся головой о ее ноги. Алекс взял его на руки, и эта зверюга не окрысилась, а выгнула шею и позволила себя гладить. Говорят, человек больше всего раскрывается в своем отношении к животным.
Он втянул носом в себя запахи и сказал:
- Твоя квартира пахнет также, как ты: весной, цветущим лугом и лесом...
Она поставила на газ турку с кофе.
- Хочешь есть ?
Он не ответил. Рассматривал с интересом ее комнату. Мебель, которую она купила недавно в чешском магазине - на итальянскую не хватило денег. Задержал взгляд на занавесях у балконной двери.
- На, посмотри пока...
Она сунула ему альбом.
На снимках были лошади и люди. Умные большеглазые нервные морды животных на фотографиях сменяли портреты родителей Анастасии и ее самой верхом и пешей, на пьедестале почета, со всеми чемпионскими рагалиями и в милицейской формой, иногда с коллегами, иногда с сестрой...
- Ну вот, все готово. Садись к столу...
- Вот сейчас, ночью?..
Она чувствовала в нем какую-то врожденную деликатность и полное отсутствие позы...
Он не подсаживался поближе и не лез с приставаниями. Самое большое, что он позволил себе - погладил ее по голове. И она закрыла глаза, потому что от этого прикосновения ей стало теплей и уютней.
Она зажгла толстую фигурную свечу, которая вот уже много лет стояла на ее секретере, потушила верхний свет.
Они сидели на софе, перед дессертным столиком на колесиках - ели гренки, которые она быстро приготовила, и пили кофе в маленьких фарфоровых чашечках. Еще Анастасия подала две рюмки со сладким ирландским ликером и отключила телефон. Алекс вырубил свой сотовый еще раньше, войдя в квартиру.
Ужинали молча, порой перебрасываясь короткими фразами.
Алекс нашел в приемнике тихую джазовую мелодию и, облокотившись на стену и скрестив ноги на софе, - ей почему- то не показалось странным то, что он не снял туфель, - плавал где-то чужих и экзотических морях.
Иногда он подтягивал мелодию. Негромко, неназойливо, очень в ритм. Голос у него не был профессиональным, но зато - довольно приятным и очень интимным. Она против воли закрывала глаза, и теплая, расслабляющая волна грела ее, вызывая почти неодолимое желание заплакать. Может, за те обиды, какие выпали на ее долю, а, может, - за возвращенную ей нежность, какой он ее одаривал одним своим присутствием.
Было уже больше двух, когда она постелила себе на софе, а ему на раскладном кресле. Он залез под ледяной душ, обтерся насухо простыней, подошел к ней.
- Ты подарила мне такой вечер, какого у меня, кажется, никогда не было...
У нее в глазах зажглись слезы, но он этого не мог видеть. Тихо поцеловав ее в лоб, он отправился в свое кресло и поставил возле себя транзистор, из которого все еще лилась тихая нежная мелодия...
Что толкнуло ее встать, придало решимости, на какую она не была прежде способна? У нее уже несколько месяцев не было мужчины,а те встречи, которые выпадали раньше, были случайными, оставляли потом чувство глубочайшего унижения.
Она прошла ровно четыре шага. Но ей показалось, это долгий и немыслимо тяжкий путь. Что она делает? Что будет потом?
Длинные и сильные руки бережно уложили ее рядом с собой. Горячие губы коснулись места над ухом, возле волос. Он гладил ее нежно и медленно. Едва касаясь. Наверное, поэтому когда он прижимал ее к себе, она забивалась в него вся, как маленькая девочка, наслушавшаяся страшных сказок. Под одеяло. С головой.
А потом все повторялось снова. И снова...
Под утро у кого-то из соседей под окном сработала установленная в машине сигнализация. Такое теперь случалось по нескольку раз за ночь. Разбуженный дом костил последними словами хозяина злополуной лайбы, который так и не появился.
Когда Анастасия очнулась, ее голова лежала на плече Алекса, а губы касались его подбородка. Она осторожно приподнялась. Алекс повернулся на бок. При свете наступающего утра на правой его лопатке виднелась небольшая зеленого цвета татуировка - меч, увитый оливковой ветвью.
Алекс тут же проснулся.
- М а к а р а ? - произнес на чужом языке.
И волшебство тотчас закончилось. Сказочные часы пробили полночь, и с их последним ударом Золушка должна была вприприжку бежать домой, чтобы успеть к условленному сроку. Карета превратилась в тыкву, запряженные в нее кони - в крыс...
Наступали будни. За окном мерцал в полусумраке снег, торопились какие-то люди.
- Ничего не было, - сказала она.
- Все было, - ответил он. - В нас самих... Ты жалеешь ?...
- Нет ! Только благодарна тебе за все...
Она ответила так, как подумала. Зачем прятать голову в песок? Надо глядеть в глаза жизни. Принимать ее, как есть, а не такой, какой она, якобы, должна быть по чьей-то, пусть умной, но искусственной схеме.
- И я тоже, - сказал он. - Ты знаешь, о чем я подумал ?
- Нет, скажи...
- О свободе...
Она смотрела на него теперь без улыбки.
- Если бы не свобода, мы бы никогда не встретились...
Может быть, он был прав. А может, - и нет ! Кто знает ?!
- Будешь пить кофе ?
- И не только кофе, - сказал он, - я хочу есть...
И они ели омлет, который она сделала, и закусывали салатом. Алекс уверил ее, что это самый вкусный завтрак в его жизни. Он собирался уйти.
- Ты льстишь, - сказала она, улыбнувшись.
- И не подумал, - откланялся он. - Знаешь почему ?
- Скажи !
- Потому что завтракали мы с тобой...
Она подошла к нему:
- Проводить тебя?
- Ни в коем случае.
Она заглянула ему в глаза. Попросила:
- Не иди до метро пешком. Бибирево -место не очень спокойное. Возьми такси...
- О кей, - сказал он.
Легко притянув ее к себе, он снова вобрал в себя ее запах, и она подумала, что еще минуту, и она плюнет на все и
не поедет на дежурство в Полк. В сущности, она прикомандирована к группе Чернышева в РУОП... Но та, другая Настя, что все еще жила и распоряжалась в ней, строго ее оборвала: "еще чего !"
Он тронул губами ее губы.
- Бай!
Улица называлась знакомо: " Костромская..."
Алекс сразу вспомнил своих коллег - костромских ментов. С какой радостью он бы принял их у себя в Иерусалиме!
Проходя между домами, Крончер включил сотовый телефон и сразу послышался вызов. Скорее всего, его аппарат стоял на автоматическом дозвоне. " Возможно, еще с ночи..."
- Алекс! - голос был незнакомый. - Я звоню по просьбе майора Чернышева из РУОПа. Он ждет вас в Центре. В гостинице "Минск". Есть важные новости. Он просит немедленно к нему подъехать. В рецепции гостиницы вам все скажут.
- Я понял.
- Гостиница "Минск". Ее все знают...
Рядом со двора выезжала "девятка". Алекс поднял руку, но опустил ее, когда машина приблизилась: это не был частник. Вверху, на крыше кабины синел сигнальный стакан, внутри, кроме водителя на заднем сидении сидели мужчина и женщина.
