Понятно, что объяснение это популярное и мало что толком объясняет, но факт остается фактом: человечество находится на пороге глобального открытия.
К сожалению, пока случаются технические сбои, однако уверенность в успехе растет с каждым днем. И это ощущение буквально висит в воздухе.
— Вот тебя пригласили, — сказала Анечка, — освещать. А что освещать, если амбц, как говорит дед, — развела руками.
Действительно, амбц! Право, я не понимал своей роли в этой странной истории? Как говорится, все окончательно смешалось в моей голове: НЛО, реактор античастиц, полтавские шаровары академика, крепкие юные груди с кофейными сосками, умолчание службистов ГРУ, десяток армянских котят Левона Григоряна и так далее. Что происходит на самом деле? Такое впечатление, что мной хотят попользоваться, как известным изделием № 2, а потом выбросить в мазутные речные воды.
Спокойно, сержант, отцы-командиры тебя учили: выдержка и ещё раз выдержка. Ходи, смотри и делай выводы. Что я и начал делать, повинуясь интуиции.
Система охраны объекта была совершена: телеметрические камеры и электроника следили за каждым движением тех, кто находился в зоне «D» и других зонах. Боюсь, что даже мыши трудно проскочить через эти зоны без санкции службы безопасности НИЦ.
Следовательно, если приняты такие беспрецедентные, как пишут журналисты, меры безопасности, то, быть может, и вправду человечество находится на переломе эпох. Эпоха земного притяжения заканчивается и начинается эпоха космическая?
Пока же проблемы земные не давали академику и его группе устремиться ввысь. Эксперимент не удавался. Как я понял, проблема заключалась в том, что реактор античастиц по достижению некой критической точки совершал сбой. Поисками причин этого научного недоразумения и бился коллектив.
— А если мы дело имеем с системой пространственного ограничения? предполагал Олег Стальненко.
— Не о том речь, — горячился Арсений Адамов. — Мы не имеем стопроцентной эффективности термоэлемента.
— А мне кажется, нарушаем последовательность реакций, — утверждал Вольдемар Орешкин. — Алексей Алексеевич, а не попробовать ли нам сначала пропустить ТНКР-1664589 через протоны 115, а уже затем…
Академик, сидя у главного монитора, сосредоточено глядел на экран. Компьютерная версия реактора античастиц, напоминающая южную, напомню, дыню, разрезанную пополам, медленно вращалась вокруг своей оси. Казалось, в огромном академическом лбе, как в котле, варятся вермишели мыслей, лавровые листья гипотез…
Было любопытно наблюдать за человеком, способным гениальным решением пробить брешь в бронированной проблеме Пространства-Времени.
Увы, чуда пока не произошло — академик с огорчением шлепнул себя по переспевшим щекам и, постарев лицом, признался, что пока бессилен разрешить настоящий вопрос.
— Великие платят за искусство жизнью, маленькие — зарабатывают им на жизнь, — иносказательно проговорил Алексей Алексеевич и объявил, что рабочий день закончился.
Коллектив перевел дух и поспешил вон из лаборатории по своим дольным делам. Господин Фаст попросил следовать за ним и я успел лишь отмахнуть рукой удаляющейся Анечке. Она уходила и я заметил, что двигается она, будто танцует.
— Какие впечатления? — поинтересовался сотрудник ГРУ, когда мы вышли из здания.
— Самые положительные, — хмыкнул я.
И какие ещё они могут быть, промолчал, когда чувствую, что события в самое ближайшее время будут развиваться стремительно и, быть может, диковинно. Шкурой ощущаю, что нахожусь в эпицентре будущего научно-технического, скажем так, прорыва, похожего, возможно, на термоядерный взрыв. И это прекрасно: очистим планету от нечисти и вперед, к хрустальным звездам! М-да. Единственное, что смущает, так это вопрос: почему выбрали меня в качестве свидетеля возможного успеха отечественной науки? Кто ответит? Задавать этот вопрос полковнику ГРУ я не стал. Он преследовал некие свои цели, прикрываясь версией о «кроте», и поэтому вести с ним разговоры о душе было бы опрометчиво.
Пройдя по вечерней территории НИЦ, я и товарищ Фаст оказались у небольшого старенького здания. Наш готель для дорогих гостей, пошутил сотрудник разведки. Через несколько минут мне выдали ключ от комнаты на первом этаже, куда я и направился для нужного сна.
— Подъем в семь, — предупредил полковник.
Комната была рассчитана для неприхотливого командировочного: столик с графином и стаканом, стул, койка с казенным бельем. Я выглянул в открытое окно на темнеющие деревья. Звезды только начинали проступать на небе, похожем на тяжелый театральный бархатный занавес. Что за этим занавесом? Кто режиссер этой постановки под названием «Жизнь». Космический мировой разум? БОГ в различных обличиях? Или ТО, что непостижимо для нашего сырого умишка?
Я упал на койку и уставился на выбеленный потолок. Кто бы мне толком объяснил, что делаю в этой дыре, где занимаются проблемами внеземной технологии? Эх, жизнь наша, то ли сон, то ли явь! И, потянувшись, как в детстве, смежил, прошу прощения, веки. Поскольку находился в незнакомом месте, сон был чутким и настороженным. Тем более не покидала уверенность, что вот-вот должны произойти некоторые события, могущие дать ответы на текущие вопросы. И не удивился, когда услышал за окном легкие шаги. Они могли принадлежать только одному человеку — Анечке. Неужели девушка решила потанцевать в местном ДК, а после посидеть на парковой лавочке с определенными целями?
— Тсс, — сказала она, увидев меня в окне. — Прыгай лучше в окно, попросила странным голосом; лицо было встревоженным, как птицы в сумрачных небесах.
— Я боюсь, — пошутил.
Когда оказался рядом с ней, то понял, что девочка находится в странном состоянии, будто её напугали.
— В чем дело? — взялся за ломкие плечи.
— Дед нашел решение, — прошептала.
— Какое решение?
— По реактору античастиц.
— Поздравляю. Можно я тебя поцелую?
Девочка протестующе вскрикнула. Я развел руками — тогда в чем дело? Получив ответ, понял, ситуация усложняется до такой степени, что о последствиях лучше не думать.
— А почему я должен тебе верить, милая моя? — спросил, выслушав сбивчивое объяснение.
— Ты веришь Фасту, да? — взглянула неприятным самовлюбленным взглядом.
— Я этого не говорил.
— Это плохие люди, — проговорила убежденно. — Они хотят использовать разработки деда в своих интересах. У них будет власть — власть над всем миром!
— Таки над всем миром? — рассмеялся в голос
— Да, черт! — капризно топнула тростниковой ногой. — Дима, ты думаешь, я сумасшедшая?
— Ага, — не спорил я.
Итак, что мы имеем? Теплую ночь, желтую грустную луну, горькую полынь и полубредовую девочку утверждающую, что создание реактора античастиц для всех нас пойдет не во благо.
Я остановил Анечку у столба с фонарем и внимательно глянул в её глаза, пытаясь заметить в них разряды безумия. Ничего не увидел, кроме испуга и растерянности.
— Хорошо, — осторожно проговорил я. — Почему бы Алексею Алексеевичу не закрыть проект?
— Он ученый, — просто ответила и пояснила, что дед ничего не хочет слушать. Он одержим идеей прорыва в Пространство-Время и не понимает, что его убьют сразу, когда он выдаст полноценный реактор античастиц.
— М-да, — задумался я. — Откуда ты об этом знаешь, Анечка?
Надо ли говорить, что ответа не получил. Создавалось впечатление, что кто-то из нас двоих помешался — и крепко это сделал. Или употребил наркотическую дурь. Или все происходящее только сон?
— А почему ко мне пришла? — задал очередной вопрос. — Я ведь человек Фаста?
И тут девочка проговорилась:
— Они назвали тебя.
— Кто такие «они»? — зевая, спросил. Вот так всегда: надеешься на слюнявые поцелуйчики и радость общения, а получаешь бредовые измышления малолетней дуры.
? Они,? повторила и посмотрела в небо.
Я тоже туда глянул и ничего не увидел, кроме звезд, разумеется.
Короче, более бестолковой и сумбурной ночки я не проводил в своей жизни. Рядом находилась сексуально-приятная девица, однако я не только не мог сказать ей вечных слов любви, о большем я вообще умолчу, но и чувствовал, что теряю контроль над ситуацией.
То ли делать вид, что ничего страшного не происходит, то ли сдать Анечку в казенный дом, где с помощью электрошока мозги пациента выправляют в необходимом направлении.
? А почему бы нам с ними не встретиться?? предложил я.
Девочка подумала и сказала:
— Встретимся, если они согласятся на контакт.
На этом наша полуночная полубредовая прогулка закончилась. И слава Богу! Аня исчезла, а я вернулся в комнату через все то же окно, матерясь на тех, кто морочит голову таким доверчивым дурехам.
Впрочем, не слишком был удивлен настоящим положением вещей. Нечто похожее должно было произойти здесь, где проводят опыты, связанные с внеземной, повторю, технологией. «Они» — не о космических пришельцах ли речь? Если о них, то наши проблемы выходят за рамки местечкового миропорядка. Не хотят ли представители иных миров вмешаться в наши земные дела? Или наоборот — нуждаются в помощи?
