– Кстати, наденьте, наконец, штаны, – издевательски посоветовал он Красавину. – В вашем чудном халатике только по испанской тюрьме слоняться, а не вести серьезный разговор.
Красавин покраснел и скрылся за дверью. Наверняка, как у всякого закоренелого метросексуала, у него была огромная гардеробная комната, где были развешаны и разложены его бесчисленные наряды.
Но, как оказалось, в гардеробной Красавин хранил не только наряды, потому что он появился в штанах и рубашке, но с пистолетом в руках. Он направил его на Ледникова и по возможности мужественным голосом даже не сказал, а про кричал:
– Убирайтесь! Иначе я пристрелю вас, а полиции скажу, что вы проникли в мой дом и угрожали. И мне ничего не будет!
– Вот и помогай людям, – огорчился Ледников. – Ты их выручить хочешь, а они на тебя с пистолетом… Полицию вам, кстати, вызывать не придется. Они уже здесь и ждут моего сигнала, чтобы ворваться в дом. И если вы в меня выстрелите, они представят совсем иную версию событий, от которой вам не поздоровится.
Красавин заметно обмяк и опустил руку с оружием. Ледников подошел к нему и просто отобрал у него пистолет, как у ребенка.
– Пусть эта штука побудет у меня. Кстати, она вам совсем не идет. Не ваш стиль.
– Что вам от меня надо? – чуть не плача пробормотал Красавин.
– Мне надо, чтобы вы рассказали, где находится похищенная людьми Сатрапа испанская журналистка, на днях прилетевшая из Москвы. Надеюсь, она жива. Потому что иначе… Иначе можете считать, что ваша жизнь прекращена. Нормальная человеческая жизнь. Потому что оставшиеся дни вы будете гнить в тюрьме.
– Но я ничего не знаю! Какая журналистка? Какой Сатрап? О чем вы?
Ледников вздохнул:
– Господи, что за люди… А господин Арчилов вам тоже не знаком? С ним вы тоже никогда не встречались?
Красавин опустил голову.
– Вас, между прочим, знающие люди считают его «правой рукой».
– Хорошо, я… Да, я с ним знаком. Несколько лет назад один мой знакомый из Азербайджана, занимающий солидный государственный пост, попросил меня помочь своему другу и компаньону, который решил обосноваться в Испании. Но при этом совершенно не знает, как здесь ведутся дела, не знаком с нужными людьми…
– Ваши собственные бизнес-проекты в то время пребывали в весьма печальном состоянии, и вы решили взяться за это дело. Тем более, что вам посулили хорошие деньги. А еще больше можно было получить, так сказать, в процессе, по ходу дела…
– Если вы знаете, то зачем спрашивать?
– Чтобы вы знали, что я знаю. И не пытались врать. Врать-то вы все равно будете, но учитывайте, что я все-таки знаю о вас достаточно много.
– Да, я вел его дела. Но это был обычный бизнес.
– Да-да, рестораны, бензозаправки, недвижимость… И вас ничего не смущало? Например, такие персонажи, как Телиани, этот зверь в образе человеческом.
– Я не имел с ним никаких дел. А сам Арчилов казался вполне добропорядочным человеком. Грубоватым, но… Среди крупных бизнесменов мне приходилось встречать и куда больших хамов.
– Не сомневаюсь.
– Поймите, я только помогал правильно организовать бумаги компании, знакомил его с испанскими чиновниками…
– А когда его арестовали, прибрали все к своим рукам.
– А иначе бы все развалилось, пошло прахом. Нужно было готовить балансы, заниматься административной работой, не потерять проекты, которые еще не заблокировала прокуратура… дело должно крутиться. Меня умоляла об этом его семья. Жена буквально рыдала и готова была встать на колени, потому что они могли остаться вообще без средств к существованию. Звонили люди из Москвы, просили помочь «брату»…
– И вы бросились помогать. Как мне рассказали испанские коллеги, пытались подкупить судью, давали взятки охранникам…
– Это все клевета!
– Возможно. Меня это не интересует. Разбирайтесь с испанцами сами. Меня интересует пропавшая журналистка. Потому что после того, как суд объявил перерыв и пошли слухи, что Сатрапа могут выпустить под залог, она решила, что не допустит этого. И отправилась в Москву, чтобы набрать материалы о Сатрапе. И немедленно опубликовать их, чтобы суд потерял желание выпускать его под залог. По возвращении в Испанию она пропала. Покинула самолет, села в свою машину и пропала.
Красавин как завороженный смотрел на Ледникова.
– Естественно предположить, что это было нужно Сатрапу и его людям, которые готовили его побег из Испании в случае выхода под залог. Испанская полиция так и предположила. Сейчас они просто в бешенстве, потому что гибель соотечественницы им не простят. Мне с огромным трудом удалось уговорить их, чтобы они позволили мне встретиться с вами. Встретиться, чтобы убедить в необходимости рассказать, где сейчас находится журналистка. Это единственная возможность облегчить вашу участь. Единственная и последняя.
На глазах Красавина проступили слезы. Он вдруг зарыдал.
– Но я не знаю! Я не имею к этому никакого отношения!.. Помогите мне! Спасите меня!.. Ведь я ни в чем не виноват.
Ледников смотрел на него без всякой жалости. Сколько он уже видел таких, как Красавин, юристов, бизнесменов, журналистов, следователей, решивших, что они вполне могут пойти на сделку с уголовниками и спрятать все концы в воду. Но расплата всегда наступала. И чаще даже не потому, что правда выходила наружу, а потому, что их заставляли платить по полной те, кому они продались.
– Значит, вы мне ничего не скажете?
Красавин всхлипнул:
– Мне нечего сказать, поймите! Нечего!..
– Ну, что ж, тогда подождите немного и за вами пожалуют.
Ледников встал, потянулся и направился к выходу. Открыл дверь. На минуту задержался в дверном проеме. Выразительно посмотрел на Красавина и сказал:
– Не беспокойтесь, ждать долго не придется – вас возьмут прямо сейчас.
На Красавина было жалко смотреть. Но Ледников холодно добавил:
– А что касается того, в чем вы виноваты, а в чем нет… Надо было понимать, что, как только вы согласились участвовать в делах такого персонажа, как Сатрап, возможность подобного развития событий стала практически неизбежной. Уже тогда все было решено.
Выслушав его рассказ, отец хмуро сказал:
– Самое разумное, что ты можешь предпринять, – ближайшим рейсом улететь в Москву.
– Но ты же понимаешь, я не могу это сделать. Женщина пришла ко мне за помощью и после этого пропала. Я не могу после этого скрыться, как напуганный щенок. Да и испанцы тогда получат право считать, что я в чем-то виноват. Отец хмуро молчал. Ледников знал, что он прекрасно понимает его.
– И что же ты намерен делать? – наконец, спросил отец.
– Думать. Кое-что в этой истории меня смущает. И сильно.
– Например?
– Например, у меня сложилось впечатление, что ни Телиани, ни Красавин к похищению не причастны.
– Ты им поверил? – удивился отец.
– Дело не только в этом. Если мыслить хоть немного спокойно и трезво, это похищение совершенно не на руку самому Сатрапу. Еще день-другой, и газеты взорвутся. Русская мафия похищает испанскую журналистку!.. Это будет тот еще тарарам. А подозрения, разумеется, падут на Сатрапа. И тогда мало ему не покажется… Все его уверения о добропорядочности летят к чертям. И ожидать снисхождения суда ему не придется. Наоборот, суд только ожесточится.
– И что же получается?
– Если исключить какие-то личные мотивы, то… Мы живем в эпоху поголовных провокаций. Вполне можно предположить – похитить Нурию могли именно с целью поднять скандал вокруг Сатрапа.
– Чтобы помешать ему выйти из тюрьмы?
– Например.
– Мудреная комбинация для обыкновенных бандитов, – не спешил соглашаться отец.
– Да в том-то и дело, что мы имеем дело не с обыкновенными бандитами. Тут чувствуются люди тонкие, мыслящие…
– Ну, допустим… Но может быть и другой вариант. Другие мотивы… Ты о них думал?
– Думал. Уже давно идет грызня вокруг оставшихся без присмотра хозяина владений Сатрапа. На его охране сидел Красавин. С помощью провокации, связанной с похищением Нурии, легко подставляется и он…. Подставляется – и выводится из дела.
– Неплохо задумано, – признал отец. – А что ты можешь сделать в такой ситуации? Не забывай, ты в чужой стране, у тебя нет никаких полномочий, тебя в любой момент могут упрятать в тюрьму как какого-нибудь яхтсмена.
– Я могу думать и сопоставлять данные. В конце концов, мы с тобой знаем о прошлом Сатрапа куда больше испанских судей и полицейских. И к тому же знаем, как он делал свои дела. Как и главное – с кем. Надо разгадать, кто стоит за похищением, а дальше испанцы разберутся сами. Сеньор Рамон шутит не будет.
Отец встал, прошелся по комнате.
– Ну, хорошо. Давай прикинем, что к чему… А ты мог бы узнать, какую информацию журналистка раздобыла в Москве?
– Попробую. Хотя…
– Что?
– Думаю, дело в этом. Тут весь расчет не на саму информацию, а на скандал, который поднимется вокруг самого факта похищения.
