на износ, гастролировал по всей стране, пытаясь удержать свою карьеру на плаву, а Сью училась в колледже.
Из револьвера Кейли стреляла всего несколько раз: ей ужасно не нравились отдача и грохот – не спасали даже специальные наушники для стрельбы. И смех и грех!
Сама идея отобрать человеческую жизнь претила естеству Кейли.
Однако пару лет назад в ее прекрасный сад забрел бешеный койот: он весь дергался, шипел, скалил желтые зубы – зрелище не для слабонервных!
Без всякого сожаления она тогда выстрелила хищнику в голову, и тварь буквально разнесло в клочья.
Назвать Эдвина Шарпа человеком язык не поворачивался. Он был бешеным койотом.
Разорвав картонную подложку от ножа на мелкие кусочки, Кейли отыскала уборную и смыла их в унитаз.
Хотя девушка и была преисполнена решимости, нервы тем не менее пошаливали.
«Ну где же этот говнюк? – гадала Кейли. – Неужели не придет? Да конечно же придет! – отвечала она сама себе. – Я же для него центр вселенной!»
С полчаса назад Кейли позвонила Эдвину из автомата больницы, куда госпитализировали Шери. Ей даже не пришлось выдумывать предлог для встречи: на плюшевом мамонтовом деревце, которое Эдвин подарил Мэри-Гордон в музее, болталась записка с номером телефона и двумя словами «Позвони мне». Вчера девушка едва не выкинула сгоряча это его послание, но в последнее мгновение передумала – в голове зародился план мести. Убедившись, что с Шери все в порядке – ее отпустили домой, – Кейли отправилась на встречу с Эдвином.
Она подошла к закопченному окну, из которого открывался вид на погрузочную площадку, вытерла вспотевшие ладони о джинсы и стала поджидать Шарпа, вглядываясь в темноту улицы. Эдвин долго ждать себя не заставил. Не узнать его ходульную походку было невозможно. Шел он до неприличия развязно, словно и не было у него за душой ни убийства, ни похищения, ни нападения!
Эдвин повернул и направился напрямик к театру. А потом вдруг остановился и несколько раз щелкнул фотоаппаратом.
«Если я попала в кадр, – думала певица, – от камеры надо будет обязательно избавиться. Нельзя забывать об этом».
Кейли глубоко вздохнула. Сталь ножа и револьвера холодили живот. Нож она чувствовала даже через плотную джинсовую ткань.
…Жаль только, время вспять не повернуть,
Но знаю я теперь, как сильной быть и как свою судьбу ковать.
В конце концов, рождаемся и умираем в одиночестве,
Никто мне не поможет жить как должно, никто,
кроме меня самой…
Глава 39
Из окна Кейли увидела еще одну вспышку фотоаппарата. Шарп сделал очередной снимок театра.
«А ведь для Эдвина приезд в мой родной Фресно сродни паломничеству! – вдруг осознала девушка, без конца отирая со лба и ладоней пот и пытаясь успокоить выпрыгивающее из груди сердце, колотившееся в темпе виваче [6]. – Спокойней, девочка, спокойней. У тебя все получится. Подумай, сколько жизней ты спасешь!»
Из головы у нее не шли Мэри-Гордон и Шери.
«Эдвин – бешеный койот. А бешеного койота может успокоить только пуля!
Нет, не делай этого! Беги отсюда, пока не поздно! – разубеждала себя певица. – Или ты хочешь одним поступком перечеркнуть всю свою жизнь?»
Но какая-то часть Кейли Таун продолжала упрямиться:
«Ты должна это сделать. Просто обязана. Ради сестры, ради Мэри-Гордон, ради всех тех, кто еще может пострадать!
Ради самой себя.
Я стану твоей тенью…»
Кейли вышла на погрузочную площадку и взглянула на Эдвина. Он скривил лицо в этой своей странной жутковатой улыбке. Кейли настороженно кивнула в ответ, опустила взгляд и принялась рассматривать сорняки, которые пробивались через растрескавшийся асфальт. Затем она снова подняла глаза и скромно кивнула, словно застенчивая девочка – сама невинность!
– Какие люди! – сказал Эдвин и огляделся. – И без охраны! А где же Дартур Морген? Неужели ты здесь одна?
– Да, одна.
– Где все-таки прячется Дартур?
– Он остался в машине, которую припарковал выше по улице. Я сбежала.
– Ну ты даешь! Классно! – восхитился Шарп и окинул взглядом театр. – А знаешь, я бы все на свете отдал, чтобы заиметь запись твоего первого концерта… Подумать только! Целый зал разинув рот смотрел во все глаза на тринадцатилетнюю девчушку. Остальных певичек даже не заметили. Кейли, ты всех затмила!
«О том концерте в газетах напечатали небольшую статью. Вероятно, Эдвин разыскал этот номер и как следует его изучил – иначе откуда бы ему знать?»
Кейли прошла внутрь театра, Эдвин – следом.
– Мы, кстати, подумываем записать здесь концерт, что думаешь?
– О, это просто грандиозно! Когда?
– Пока еще не решили…
– Хотите воссоздать тот первый концерт? Было бы прикольно! Начнешь выступление с «Прогулки после полуночи», прямо как тогда!
«Боже мой, где он это вычитал?» – поразилась Кейли.
– Ух ты! Выглядишь просто отпадно! – оценивающе оглядел ее с головы до ног Эдвин. – Твои волосы… Просто нет слов! Такие красивые! Это вторая по счету – сразу после голоса, конечно же, – особенность, которую я обожаю в тебе!
«Господи боже мой…» – подумала девушка. После этих слов держать себя в руках оказалось непросто. От той просьбы Эдвина прислать ему локон – желательно с подушки – ее до сих пор бросало в дрожь.
– Слушай, Эдвин, времени у нас совсем нет.
– Да знаю я, знаю. Они неусыпно следят за тобой.
«Они?»
Шарп подбоченился и понимающе улыбнулся.
«Джинсы узкие. Чересчур», – подумала Кейли и тут же вспомнила, как застала его «постукивающим в такт музыке» неподалеку от своего дома.
Эдвин между тем продолжал с нескрываемым обожанием пожирать Кейли взглядом из-под черных кустистых бровей.
Бедняжку чуть не вырвало.
– Ты не представляешь, как я обрадовался, когда услышал твой голос! Сегодня самый счастливый день в моей жизни! Я ужинал в кафе «У Эрла и Мардж» и грустил, а затем – бог ты мой! – на экране моего телефона вдруг высветилось твое имя! После всех этих месяцев томительного ожидания!
– Хорошая забегаловка, кстати.
– Выпечка у них на славу. Вишневый пирог – объедение! Особенно если с молоком! Правда, мне пришлось завязать со всеми этими вкусняшками, – сказал Эдвин и похлопал себя по животу. – Хочу быть стройным и подтянутым. И все благодаря твоей песне «Мистер Завтра»! Ну что за песня! Мне кажется, она станет гимном для всех женщин на этой планете. Ты права, женщин кругом притесняют и обижают. Нельзя довольствоваться малым! Понимаешь меня?
Конечно, Кейли его понимала. В конце концов, она ведь сама написала эту песню. Странно ей было только одно: почему Эдвин уловил истинный смысл этой незатейливой песенки, а большинство поклонников – нет.
– О, смотри! Кофейный перколятор! – кивнул Шарп
