что не хватает одного из нас, то знайте, что это Гитте, она спрячется за фонтаном».
Фрёкен Грове задумчиво посмотрела на нас, но потом всё забыла. Мы гуляли с ней в Сёнермаркене, и когда стали собираться домой, она посчитала нас, но ошиблась, и когда уже пора было уходить, она заметила нас, всё вспомнила и снова всех пересчитала. Одного ребёнка не хватало, это была Гитте, фрёкен Грове очень медленно обошла фонтан, позади которого на корточках сидела Гитте. По пути домой фрёкен Грове несколько раз оборачивалась и смотрела на нас. И тут мы поняли, что будет очень трудно рассказывать взрослым о настоящем мире, потому что их это может только напугать.
Мы знали, что повозки «Карлсберга» с двумя кучерами, запряжённые лошадьми-тяжеловозами, приедут в детский сад на следующий день, и тогда нас покатают на них, но никто не приехал, и мы про это позабыли, но ещё через день вдруг появилась повозка, и нас троих посадили на одну и ту же лошадь, у которой была такая широкая спина, что наши ноги не могли её обхватить. И когда мы оказались на спине лошади, мы поняли, что с точностью про будущее знать невозможно. Ты можешь чувствовать его, но очень трудно точно понять, когда всё случится.
*
Самое важное ожидало нас через три недели.
Мы уже давно знали, что это произойдёт, и всё время знали, что это важно, и что всё так и будет — рано или поздно. Но когда это действительно случилось, всё оказалось совсем не так, как мы думали.
Мы чувствовали, что в этом будут участвовать слоны, мы это видели и почувствовали.
Слоны для нас имели большое значение.
Ведь в жизни детей слоны всегда очень важные животные. Но для нас дело было ещё и в слонах в джунглях Шерфига на стене. И ещё в тех слонах, которые стояли у ворот «Карлсберга», через которые мы часто проходили. Как раз в те дни нам с Лизой разрешили самим возвращаться из детского сада к ней домой, в наши дни никто бы такого не разрешил, но тогда всё было иначе, а кроме того, нам не нужно было переходить оживлённые улицы. И по пути к ней, туда, где размещались лаборатории «Карлсберга» мы проходили через ворота со слонами.
Мы знали, что произойдёт какое-то событие со слонами, с какими-то живыми слонами, и вокруг них возникнет синева, такая же, как в джунглях в детском саду.
Это было всё, что мы знали. Всё, что мы увидели.
Случилось всё три недели спустя, и за день до этого стало ясно, чего нам ждать.
Мы увидели трёх маленьких слоников, мы решили, что это совсем малыши, и один из них утащил у какой-то женщины перчатку и положил её себе в рот, и женщина решила, что с перчаткой можно уже распрощаться.
Но тут мы увидели самих себя. Впервые мы смотрели на самих себя извне в настоящем мире, и увидели, как показываем женщине, что ей надо протянуть руку и как бы попросить слона вернуть перчатку, и тогда слон вернёт её ей.
В тот день во время обеда фрёкен Грове рассказала нам, что король Таиланда подарил датскому королю и королеве карликовых слоников, которые будут жить в зоопарке, и поскольку «Карлсберг» финансировал строительство предназначенного для них вольера, мы первыми увидим их.
На следующий день мы их увидели.
В зоопарк отправились только старшие дети, для младших такая прогулка была слишком долгой.
Вольер, возведённый специально для прибывших слонов, представлял собой целое здание, облицованное сине-зелёной плиткой, словно дорогая ванная комната, и цвет этот мы представляли себе и раньше в своих видениях, рядом со слонами.
Мы потрогали их хоботы, кожа была очень толстой, с чёрными волосками. Но было понятно, что кончик хобота очень чувствителен.
Когда фрёкен Грове погладила по хоботу одного из слонов, он ухватился кончиком за её перчатку и стянул её с руки, потом поднёс хобот ко рту и положил туда перчатку — и её как не бывало.
Перчатка была очень красивая, из мягкой кожи, изящная и дорогая, как и всё, во что одевалась фрёкен Грове.
— Вам надо сделать вот так, — сказал Симон и показал ей, как попросить слона вернуть перчатку, она так и сделала, и слон положил, очень осторожно, перчатку на её протянутую ладонь.
Мы замерли на месте — Симон, Лиза и я.
Вокруг нас остальные дети, смотрители и воспитательницы смеялись и наперебой говорили о том, какие же эти слоны милые и умные. Но мы не смеялись.
Мы помогли фрёкен Грове вернуть свою перчатку. И помогли, потому что уже видели, как мы помогаем ей в настоящем мире.
Даже сегодня мне, взрослому человеку, трудно скудными средствами языка выразить наши тогдашние ощущения.
Мы видели, мы осознавали, что можем получать информацию о своих действиях в будущем и использовать её, чтобы влиять на настоящее.
Наверное, сейчас это можно так сформулировать.
Но тогда нас переполняло чувство, что мы обладаем особой, тайной властью.
Власть — это какое-то грубое слово. Но чувство наше не было грубым. И впервые оно возникло, когда мы помогли другому человеку, фрёкен Грове.
Мы стояли в зоопарке перед новеньким слоновником и размышляли о том, на что мы способны, о том, что мы можем получать знание из будущего, и тут один из слоников подошёл к нам. Он вытянул свой хобот, обхватил им Лизу за талию, поднял её и осторожно посадил себе на спину.
Присутствующие остолбенели. Движения животного были такими ловкими и одновременно такими осторожными, что, казалось, перед нашими глазами замедленная съёмка. Никто даже не вскрикнул, скорее всего, даже не успел испугаться — а Лиза уже сидела на спине слона, прямо за ушами.
Она смотрела поверх голов посетителей. На расходящиеся дорожки зоопарка. Смотрела на нас с Симоном. Лицо её сияло. Я знал, что в эту минуту происходит что-то очень важное.
*
Что происходило с ней внутри, мы узнали на следующий день.
Лиза назначила нам встречу в бочке, как обычно в то время, когда все остальные дети спали. Светило солнце, но было холодно. Мы сидели за столом, Лиза положила перед нами несколько маленьких голландских сухариков с глазурью. Вроде тех, что нам когда-то давала фрёкен Йонна. Эти сухарики обозначали, что происходящее — некий ритуал, а в таких случаях важно иметь какую-то еду.
— Мы можем всё менять, — сказала она.
Мы сразу же поняли, что она имеет в виду.
Хотя это понимание невозможно было облечь
