им легче управлять. Поэтому народ так и живет, от получки до получки! А ты в одиночку хочешь всех казнокрадов отправить в мир вечной прерии! На их место встанут другие. Карательные методы в данном случае не работают.
— С ними буду бороться их же руками, а как?! — чуть помолчав: — Пока сказать не могу — меньше знаешь, лучше спишь! И время ещё не пришло.
— Наследишь, как бы ни пришлось пожалеть. Объяснять тебе не надо, сам знаешь, какие могут наступить последствия. И твое любимое выражение «поработаю по-тихому» не прокатит! Видать, кличка «Тихушник» крепко срослась с твоими мозгами! В тебе живет большевик, всегда на баррикаде!
Семенов перешел к делу:
— Ты с Андреевой виделся, она как? Я ей не звоню и не пишу, сейчас она под контролем ФСБ, а её связи на прицеле. Не дай бог начнут под меня копать, там и до тебя доберутся, по нашему следу пойдут, перехватят инициативу. Того же Гусева возьмут под свое крыло. Мы же не знаем, какую роль он играет во всей истории с несчастным судьёй. Чекисты ситуацию перевернут с ног на голову, у них всегда в запасе имеется план отступления. Все законы подмяли под себя, подчеркнув их жирной чертой — интересы государства превыше всего, — сделав паузу. — И еще тебе на заметку, держи связь с Ежовым, сейчас каждая мелочь от него важна.
— С Андреевой не встречался, жду, когда первая проявит интерес. Мне ей сказать нечего в свое оправдание, если что «простите», «извините», «так получилось»?! Скажет, а зачем тогда надо было все начинать. Вот ты напомнил мне про Ежова, у тебя к нему личный интерес или по делу? — Ермаков задал прямой вопрос, понимая, Семенов не зря заговорил о незаконных методах борьбы с преступностью, еще и его втянет в свои «тихушные» дела.
— Боишься за судьбу Ежова? Юлить не буду интерес по делу. И давай договоримся на берегу: чтобы не привлекать внимание чекистов, прекратим писать друг другу СМС. Тебе нетрудно вечерами наведываться ко мне домой, если увидишь во дворе мою машину, значит, я дома. Пять минут нам хватит обговорить все дела.
— Мягко выгоняешь, понял, не дурак, дурак бы не понял! — встал и пошел на выход. — Фёдырыч, вижу, ты сегодня не в настроении, наверно, пчела укусила или обиделся, что приехал к тебе без пива.
— Юра, тороплюсь на дачу, на мне поливка, — а сам не переставая думать над словами Ермакова, как он уверенно назвал тамаду киллером. А это уже серьезно, и он под кем-то ходит, даже смотрящему Титу не назвал свою крышу. Зная характер Титова, он не оставит его без внимания. Это его безопасность.
На следующее утро Семенов, подъезжая к своему дому, увидел джип Титова. Титов тоже его заметил, вышел из машины. Подойдя к нему, спросил:
— Борис, ты никак меня пасёшь, что-то случилось?
— Александр, я тебя жду с рассвета, — говорил волнуясь. — Заехал во двор, смотрю, а твоей машины нет, понял, что ты на даче. Решил ждать тут безопаснее, — повертев головой. — Вчера меня чуть в подъезде не замочили, твои слова стали пророческими, сейчас без охраны не езжу.
Семенов посмотрел на его машину:
— Что-то не вижу в салоне «сестер Зайцевых», — спросил про его охранников, сравнив их с популярной в восьмидесятых годах женской музыкальной группой.
— Оба в больничке. Одному голову проломили и руку сломали, второй отделался легким испугом, по шее получил.
— Ничего не пойму, о чем ты говоришь, начни сначала. Мы, опера, не привыкли с конца слушать истории от потерпевших.
— Никогда не был потерпевшим и свидетелем, а тут под старость, нате, получите подарочек! — и развел в стороны руки. — Сейчас бы крысы в драку накинулись на общаковские деньги, до копейки бы его растащили. Ты же помнишь, до меня всех смотрящих замочили в подъезде. Для киллера лучшего места выпасти жертву не найти. Жилец дома не обратит внимания на человека с тросточкой в руке — остановился передохнуть. Своих орлов проинструктировал, на каких людей нужно обращать внимание, смотреть на их руки: возьми бичей, они все измазаны грязью.
— Руки?! — с удивлением и в то же время с улыбкой спросил его Семенов.
— Кино, наверно, смотрел «Место встречи изменить нельзя»? Помнишь, там баба авторитетного вора по кличке Горбатый расколола засланного к ним в банду опера, посмотрев лишь на его «шоферские» руки.
Семенов еле сдерживал смех:
— Ты хотел сказать, обратила внимание на музыкальные пальцы Шарапова! — назвав фамилию опера.
— Я и говорю, руки у бича не как у слесаря, чистенькие! — Титов так увлекся рассказом, что не понял поправку Семенова. — Свою бэху сейчас у подъезда не бросаю, мало ли что, вдруг бомбу под нее подложат. Охрана меня возит, «президентом» стал! Время выжидаю, когда Ермаков поймает моего недоброжелателя. Знал бы кто он, сделал бы упреждающий удар, говорю тебе прямо, закатал бы его в асфальт. Бойцы зашли проверить подъезд, я остался в машине. Гляжу минуты через пять, из него выбегает бодренький бомж, голову в землю уткнул, пронесся возле моей машины, как метеор. Еще подумал, наверно, он раньше был спортсменом, не все еще здоровье пропил. Через некоторое время выходят мои гаврики. У одного кровь из башки хлещет, как из барана, второй рукой за шею держится. Сразу смекнул: бомж им навалял, выбегая, держал в руке трость. Я к ним, что да как, они в голос: на площадке встретили бомжа. Спросили, из какой он квартиры. Он промолчал, притворился, что бухой. И один из моих Штирлицев, тот, кто с пробитой головой, обратил внимание на его ухоженные руки, хотел взять за шиворот и выбросить из подъезда. Бомж резко их расталкивает в стороны и ловко бьет тростью одного, второй успевает голову убрать, удар пришёлся по шее. Да так хорошо приложился, что оба присели, еще успел одному вдобавок руку сломать. И деру. Мои орлы с испуга даже не могут вспомнить его лица, все так быстро произошло.
Семенов видя, что Титов волнуется, решил его подбодрить:
— Зря я наезжал на твоих охранников, они грудью защитили тебя. Увижу, извинюсь.
— Врачи говорят, у одного сотрясение, у второго что-то с рукой не в порядке, — и стал тереть свою шею.
— Не расстраивайся мужики они крепкие, поправятся, а ты что трешь шею, готовишься к встрече с бомжом? Снаряд в одну воронку не попадает, сейчас бич в твой подъезд не придет, будет искать другие варианты. Хотя ты прав, лучшего места, чтобы завалить человека, не найти. Ты хоть запомнил его лицо? В трех метрах от тебя пробежал, мог бы и ножку подставить.
— Рукой закрывал
