Она долго сидела на стене, а тень тем временем подкрадывалась все ближе, и синий цвет моря незаметно менялся на серый. Кто-то подошел к Лайл сзади и немного постоял, прежде чем окликнуть ее. Испуганно обернувшись, она обнаружила рядом с собой Рейфа. Он натянул свитер поверх белой теннисной майки и теперь протягивал ей жакет, украшенный веселыми зелеными, желтыми и красными полосками и клеточками на кремовом фоне.
— Это твое, да? Ну ты и дурочка — пришла сюда в этом тоненьком платье, даже без шали. И это после того, в каком состоянии ты была вчера!
— Я не замерзла.
Рейф состроил гримасу.
— Ты специально пытаешься заболеть? Или уже и пытаться не надо? Вот, надень это. Что с тобой?
— Ничего.
Она надела жакет. В нем ей стало так хорошо и уютно, как будто все эти яркие цвета излучали тепло. Дейл любил все цветное, и она купила жакет для него, чувствуя при этом некоторую неуверенность, потому что себе она больше нравилась в менее яркой одежде. Но сейчас эти тона были ей приятны. Лайл застегивала жакет, не глядя на Рейфа и не думая о нем.
Он заставил ее снова сесть на стену и опустился рядом, спиной к Тэйн-Хэду. Глаза его блестели, ветер шевелил волосы.
— Что все это значит, дорогая?
— Ничего.
— Буря в стакане воды? Скорее всего. Большинство вещей не стоят того, чтобы поднимать из-за них шум.
Рейф пропел приглушенным тенорком:
— «Все это должно быть пройдено, оставлено, отброшено». Я могу привести еще много таких сентиментальных цитат. Но, серьезно, что с тобой происходит? Ты приезжаешь домой, сбежав с праздника, лицо как у мертвеца, а как только ты начинаешь приходить в себя, появляется Дейл — и ты опять раскисаешь. Что случилось?
— Ничего.
— Не глупи!
Рейф схватил ее за руки и встряхнул.
— Прекрати смотреть, как кролик на удава, и расскажи, что случилось у Крэйнов.
— Рейф, правда…
— Да-да, правда. Я хочу знать правду и собираюсь все выяснить. Давай, тебе станет гораздо легче, если ты сбросишь этот груз. Может, какая-нибудь милая особа женского пола сказала тебе, что Дейл был любовником Мэриан? — Глаза его зло заблестели. — Ты знаешь, что это не так, но, думаю, ты проглотила все это и примчалась домой, собираясь подать на развод.
Если он хотел встряхнуть ее, ему это удалось. Лайл выдернула свои руки из его и воскликнула возмущенно:
— Конечно нет! Дело совсем не в этом!
— Тогда в чем же? Скажи мне, моя сладкая прелесть!
— Не валяй дурака!
Рейф проговорил медовым голосом:
— Но ты же прелесть — когда хочешь быть ею и когда ты счастлива. Вот почему мне невыносимо видеть тебя несчастной.
— Рейф!
— А ты не знала? Должно быть, я прекрасно умею скрывать свое восхищение. Это показывает, на что способен человеческий мозг, если его как следует использовать. Знаешь, Алисия уверена, что я тебя не люблю. Она только что так сказала. Это доказывает, что я здорово научился притворяться, а?
Эти слова заставили ее сдавленно рассмеяться.
— Я в жизни не встречала человека, который болтал бы больше чепухи, чем ты!
— Поэтому-то со мной можно быть откровенной! Даже если я буду на каждом углу повторять то, что ты собираешься мне рассказать, мне никто не поверит: решат, что я все выдумал.
— Но я не собираюсь тебе ничего рассказывать! Рассказывать просто нечего.
Рейф улыбнулся.
— Тогда мне придется спросить у Дейла. А ведь от тебя я мог бы узнать все подробнее.
— Не мог бы!
— Разве, моя сладкая? Посмотри на меня!
— Рейф, ничего ты не узнаешь! Послушай, ничего не случилось. Но у Дейла нельзя спрашивать, потому что дело касается Лидии.
Он тихо присвистнул.
— Ничего себе! Эта история опять всплыла?
— О чем ты?
— Ни о чем, — произнес он почти издевательским тоном.
Лайл выпрямилась, крепко держась за стену.
— Рейф, я хочу, чтобы ты рассказал мне о Лидии, этого больше никто не может сделать. А Дейла я не могу спросить. Расскажешь?
Он расхохотался, и ветер подхватил и унес его смех.
— Почему бы и нет, моя дорогая? Она была не слишком интересной особой и прожила не так уж долго, так что и рассказывать-то особо нечего.
— Ты ее знал?
— Конечно знал. Будучи сиротой, я воспитывался вместе с Дейлом. Мы оба познакомились с Лидией. Ее отец сколотил хороший капитал на дешевых котелках и кастрюлях, а сестра ее матери была замужем за человеком, который владел Таллингфордом до старых Моссбагов. Поэтому Лидия с матушкой приезжали к нам в гости, и в конце концов у обеих семей родилась блестящая идея поженить их с Дейлом. Ему было всего двадцать, но для своего возраста он был неплохо развит. Ей было двадцать пять. У него был Тэнфилд, у нее — котелки, набитые деньгами. Родители просто ворковали над ними.
— Почему он на ней женился?
Лайл не хотела об этом спрашивать. Но ведь именно об этом ей больше всего хотелось знать. В длинной галерее, в самом ее конце, висел портрет Лидии, самый маленький из всех. Унылая бледная девушка в унылом бесцветном платье. Почему Дейл женился на ней — Дейл? Лайл смотрела на Рейфа в нетерпеливом ожидании.
Он ответил оживленно:
— А ты не знала? Ей повезло, он был в удрученном состоянии, когда Алисия бросила его и вышла за Роланда Стейна.
Лайл вздрогнула. Этого она не знала. Она сидела очень прямо, пальцы ее, вцепившиеся в камень, закоченели. Рейф рассмеялся.
— Так ты не знала? Какой же Дейл болван! Если я женюсь — чего, надеюсь, Бог не допустит, — я потрачу медовый месяц на то, чтобы изложить жене подробности всех моих прошлых романов. Ты понимаешь, в чем тут смысл? Мне будет приятно, потому что каждому нравится говорить о себе. А несчастной девушке в конце концов станет так скучно, что она больше никогда не захочет слышать об этом. Гениально, да? Конечно, список Дейла длинней моего, во-первых, потому что он двумя годами старше, а во-вторых — женщины всегда в него влюблялись. Странно, правда? Я ведь намного привлекательнее. А Дейл даже не всегда замечал этих несчастных влюбленных. Он когда-нибудь рассказывал тебе про австралийскую вдову, которая кинула в него кувшин, целясь в голову? Нет? Да, пожалуй, лучше не надо. Это довольно грубая история.
Лайл уже удалось снова взять себя в руки, и она сказала:
— Прекрати валять дурака.
— Прелесть моя, это ведь была не моя вдова. Да ладно, пусть все это будет вдали от меня. Стр-р-рашная женщина, — смешливо прорычал он.
Лайл продолжала настаивать:
— Рейф, расскажи мне о Лидии. О несчастном случае. Ты же понимаешь, я не могу спросить у Дейла, а люди ведь говорят всякие вещи. И так глупо, что я ничего не знаю.
— Так люди говорят всякие вещи? — Он опять рассмеялся. — Да, говорят и будут говорить, и тебе не удастся заставить их замолчать. Я думаю, лучше всего изображать невинную, краснеющую, простодушную новобрачную.
— Рейф, серьезно!
— А что, это хорошая маска, и особого ума здесь не требуется. Ты знаешь, моя милая, в тебе и вправду есть какая-то прелестная невинность: «Не обижайте меня, я всего лишь заблудший ангел!» Только действительно можно немного укоротить острые язычки! Я всегда говорил: если ты нашел удачную линию поведения, держись ее.
— Как же мне хочется, чтобы ты перестал болтать чепуху и рассказал то, что меня интересует!
— А что тебя интересует?
Лайл в изнеможении сжала руки.
— Несчастный случай с Лидией!
Голос его мгновенно изменился, даже стал серьезным.
— Милая, здесь почти не о чем рассказывать.
— Я хочу знать, как это произошло, кто при этом присутствовал. Ты там был?
— Мы все там были, вся компания. А как это произошло? — Его плечо дернулось. — Да, вот это вопрос. Все об этом спрашивали. И никто не мог ответить. Мы были там с ней, а потом без нее. Я бы на твоем месте не стал расспрашивать Дейла.
Она ответила возмущенно:
— Я и не собиралась! Я спрашиваю у тебя. А ты не рассказываешь, только пытаешься от меня отделаться. Но я не успокоюсь, пока ты не скажешь.
— Какое отчаянное упорство! — проговорил Рейф сладчайшим голосом. — И что же, заблудший ангел, ты хочешь узнать?
— Кто при этом присутствовал. Ты сказал: «Мы все там были». Кто «мы»?
— Дейл, Лидия, Алисия, Роланд Стейн, какие-то люди по фамилии Мэллем и я. Лидия умерла, Роланд умер и мистер Мэллем тоже. Остаемся Дейл, Алисия, миссис Мэллем и я. Почему бы тебе не пойти и не поговорить по душам с Алисией? Ей будет приятно.
— Я хочу знать, что произошло, Рейф, и расскажешь мне об этом ты.
Он как-то чудно развел руками.
— Но я же все сказал — больше не о чем говорить. Лидия упала с утеса и разбилась.
Лайл с ужасом повторила его слова.
— Она упала в пропасть? Это ты имеешь в виду? Она взбиралась на скалу?
— Взбиралась?! Лидия?! Вот это действительно было бы убийством! Любой суд приговорил бы к повешению того, кто потащил бы Лидию карабкаться по скалам. Мы смотрели, как она взбирается на пригорок величиной с муравейник, и поклялись, что не дадим ей сойти с проторенной тропы.
