Тетя Лина полотенце у него забрала да и встала напротив. Только было Тоня подумала, что скажет тетка свое обычное: «Как хочешь, так и будет», как вдруг тетка хлестнула мужа своего полотенцем и сказала тихо так, но твердо:
«Никуда ты не пойдешь. Мало ты ей жизни испортил, так еще и на зону отправить хочешь? Имей в виду, я ничего подтверждать не стану, а еще и скажу, что ты сам упал, а на нее сваливаешь. Соседи все подтвердят, что у нас каждый день скандалы, ты своими криками всех достал. Да еще и порасскажу там, в милиции, про твои темные делишки».
Дядька-то трус был изряднейший. А тут так удивился, что жена бессловесная заговорила, что едва со стула не упал.
«Ты что, — кричит, — ты в уме ли — такое говорить?»
А тетя Лина свое твердит:
«Оставь племянницу в покое, и так девчонке досталось — без отца, без матери растет. Да ты еще тут. Так что угомонись, никуда не ходи, ничего с тобой не случилось, подумаешь, по голове поварешкой получил. Да у тебя там монолит. Чего ты к ней привязался? Не пьет, не гуляет, учится как-никак, по дому помогает, парней не водит — чего тебе еще? Не знаешь ты, какие дети бывают, я на своей работе нагляделась. Вот окончит она уже колледж, работать пойдет, жизнь свою устроит, нам на старости помощь будет…»
«Вот это, — дядька говорит, — вряд ли. От осинки, милая, не родятся апельсинки. Если мать была шалавой последней, ребенка малого бросила, то и дочка рано или поздно такой же станет».
На это тетя Лина промолчала, а Тоня напилась воды в ванной прямо из-под крана и спать пошла.
Утром пришлось, конечно, перед дядькой извиняться. Он против обыкновения сильно орать не стал, но и милицией не грозил. И пошло у них все по-старому.
Дядька-то мерзавец, конечно, каких мало, но тетя Лина всегда к Тоне хорошо относилась, не было у нее никого, кроме тетки. Зато Тоня с ней нехорошо поступила. Тетки в живых нет, а ей теперь всю жизнь будет стыдно. И теперь получается, что нет у Тони никакого родного существа, кроме вот Рика. Только он к ней хорошо относится. Как познакомились, сразу ее принял.
Рик, должно быть, почувствовал, что Антонина думает о нем. Он приподнялся, взглянул на девушку своими умными темными глазами. В этих глазах светилась преданность и благодарность.
Девушке сразу стало легче — все-таки она не одна, Рик не даст ее в обиду.
— Да ты уже и на лапы опираешься! — обрадовалась она. — Ну, Рикуша, скоро бегать станешь!
Рик едва слышно рыкнул и снова сделал попытку положить голову ей на колени. Антонина, смеясь, схватила его за уши и поцеловала в нос. Рик отстранился и чихнул. И даже рыкнул посильнее — мол, что ты себе позволяешь, я же серьезная сторожевая собака, а не диванная болонка или там что-то мелкое, что под мышкой носят вместо сумочки. Этих можно тискать и целовать…
— Да ладно, — сказала Антонина, — я же вижу, что тебе нравится. И потом, никто же не узнает.
И почесала пса за ухом. Он блаженно вздохнул и закрыл глаза.
Успокоившись, она вспомнила, что так и не позвонила по тому номеру телефона, который ей дал Владимир Борисович. А ведь он велел ей звонить в случае любых неприятностей, или форс-мажорных обстоятельств, как он выразился. Ни в полицию, ни в другие службы, а только ему.
Она начала уже набирать номер и вдруг задумалась.
Что она скажет?
Что в доме неизвестно откуда появился труп незнакомого ей человека, и что потом этот труп необъяснимым образом исчез? Пока она, как полная дура, валялась под лестницей.
Как она будет выглядеть?
В лучшем случае как законченная идиотка. А может, как наркоманка, которая нанюхалась или наелась какой-нибудь дряни, и теперь у нее начались галлюцинации… Реакция нормального человека — немедленно выгнать ее из дома!
Нет, про непоседливого покойника говорить никак нельзя!
Так, значит, может, вообще не звонить? Ничего не говорить о том, что произошло?
Но так ей никто не поможет, и она останется один на один со своими проблемами. А что, если этот кошмар повторится? Да она теперь ночью глаз не сомкнет.
Ну, конечно, она не совсем одна, у нее есть Рик…
Тут Антонина сообразила, что она может сообщить по телефону: кто-то проник на участок и отключил Рика, сделав ему укол снотворного. Уж это-то ей точно не привиделось — вот обломок иглы, который она извлекла из шкуры пса, да и сам Рик еще не отошел от укола. От этого факта не отмахнешься, так что тот, кому она позвонит, должен будет принять какие-то меры…
Она набрала номер, поднесла телефон к уху, но жизнерадостный голос сообщил ей, что данный абонент временно недоступен.
Вот так вот! Владимир Борисович дал ей этот телефон, чтобы звонить по нему в случае экстренной необходимости — а он недоступен! А что, если бы ситуация действительно была форс-мажорная? Что, если бы в дом ломились бандиты или если бы он горел?
Тоня еще раз набрала тот же номер, прослушала такой же жизнерадостный ответ и убрала телефон в карман.
Рик крепко спал на коврике, отбросив лапы. Выглядел он получше, так что Тоня отошла тихонько. Чем так сидеть, лучше заняться делом, а то так и сбрендить недолго. Воспоминания то и дело лезут в голову, а что ей вспоминать-то? Ничего хорошего у нее в жизни не было, одна беспросветность.
Текущее дело у нее было одно, а именно — уборка.
На это у нее уходило пока все свободное время — дом большой, хозяева, должно быть, уезжали в спешке, потому что все брошено как попало, в полном беспорядке. За два дня она успела прибрать в спальне и вымыть кухню, а также разобраться в столовой и начерно вымести холл на первом этаже, оставались еще две детские, кабинет и комната для гостей.
Комната была явно нежилая, пахло там затхлостью и пылью, кровать была вовсе без матраса, так что Тоня ночевала не в хозяйской спальне, а на первом этаже, в небольшой комнатке, примыкающей к кухне. Владимир Борисович так и сказал — живи, где хочешь, ешь, что найдешь, только приберись как следует.
Тоня тяжко вздохнула и приступила к детским комнатам. Там царил совершеннейший кавардак. Она знала, что в доме жила семья — родители и двое детей — мальчик и девочка.
Судя по обстановке, мальчишка был подростком, а девочка лет семи. В ее комнате все было гламурно-розовое, занавески в рюшечках, покрывало на кровати разрисовано шариками и медвежатами, на стенах портреты семи сказочных принцесс. Тоня рассмотрела Белоснежку, Жасмин и Русалочку, потом ей надоело. Осторожно ступая, она собрала с пола игрушки, книжки, какие-то коробочки и пластмассовые части конструктора. Была еще колония меховых зверей, на полке игрушечная посуда и пластиковые продукты — торты, пирожные, гамбургеры, овощи. Тоня улыбнулась своему интересу: вот бы такое было у нее в детстве!
Разборка всего этого заняла почти час.
У мальчика было и того хуже. Все валялось на полу вперемешку — носки, майки, кроссовки, спортивные принадлежности, сломанная игровая приставка, порванные плакаты, тетрадки, учебники. Компьютера не было, очевидно, забрал с собой.
Тоня распихала мелочи по ящикам письменного стола, собрала одежду с пола и развесила по шкафам, сдернула залитое апельсиновым соком и колой постельное белье и сунула его в стиральную машину.
За такой работой время пролетело незаметно. Тоня утомилась и захотела поесть.
Она произвела очередную ревизию холодильника и буфета и выяснила, что там еще довольно много замороженных овощей и мяса, но совсем нет хлеба. И ничего сладкого. А сладкого очень хотелось — это самый доступный способ снять стресс.
Напиться горячего крепкого чаю с печеньем да с шоколадными конфетами. Ох, какое печенье тетя Лина пекла по праздникам! Фигурное, а в середине шоколад или варенья капелька. И во рту выпечка прямо рассыпалась, жевать не нужно было. Или еще такие смешные кулечки с брусничным вареньем, назывались они почему-то «жулики». Дядька перед телевизором целое блюдо сожрать мог, тетя Лина Тоне заранее на тарелочку откладывала и в секретном месте прятала.
Тут в доме ничего нет, даже леденцов детских не завалялось, сахар кусковой и тот кончился.
Тоня подумала и решила прогуляться до магазина — купить все самое необходимое, а заодно пройтись, подышать свежим воздухом. На улице не было дождя, и даже солнце несмело пробивалось из-за туч. Рик поднял голову и даже попытался встать, но лапы разъехались, и он снова плюхнулся на коврик.
— Ничего, — сказала Тоня, — все будет хорошо. Ты полежи здесь, а я тебе колбаски принесу. Или сыру.
На собаке хозяева не экономили, в сарае стоял мешок сухого корма, однако Рик сразу же дал понять Тоне, что не откажется и от человеческой еды. И Владимир Борисович говорил, что дети его избаловали, сосисками кормили и сухим печеньем.
Надев кроссовки и куртку с капюшоном, а самое главное — потрепав на прощание Рика по загривку, Тоня вышла из дому, открыла калитку и покинула участок.
