«Вот вам! Уже и у вас!». Он уперся взглядом в «бешеный огурец» и попробовал отключиться. Дядя Коля взахлеб продолжал расхваливать жизнь в деревне.
Все это нам давно известно. Как говорит начитавшийся всякой заумной пакости Мотало, сработал механизм защиты. Если человеку чего-то не хватает, и он не может заполучить то, чего ему не хватает, включается этот самый механизм. Работает он по двум принципам: «кислый виноград» и «сладкий лимон». Мне это не надо, потому что виноград еще зелен. И вообще, он невкусный, кислый. Или: то, что у меня есть, как бы ничтожно это ни было, все равно слаще меда. Вот если человек это говорит, значит, он сильно разочарован в жизни.
Дядя Коля, который, видимо, очень тосковал по своей работе, жал на обе педали: ругал город и взахлеб расхваливал своих кролей.
«Кролики – это не только ценный мех...»
– Опять пьешь? – раздался звонкий голосок.
Андрей поднял глаза и обомлел. Тоненькая, почти прозрачная девушка городского вида, с короткой стрижкой, в обтягивающих джинсах и топике, открывающем пупок с пирсингом, смотрела на них и морщила носик. Он сидел, она стояла, его взгляд невольно уперся в пупок, в золотое колечко. Одинокий солнечный луч прошил облака, царапнул колечко; камушек сверкнул, Андрей невольно зажмурился. Аж дыхание перехватило. Стало вдруг так сладко...
– Тебе чего, Машка? – недовольно сказал дядя Коля. – Ишь, вырядилась! Пупок прикрой!
– А мне не холодно!
– Тебе-то не холодно. А детей ты рожать собираешься? Так и застудиться недолго!
– Отстань! Алкоголик!
– Чего-о? Это я-то алкоголик?!
– Да ты каждый день пьешь!
– Да я с соседом...
– Какая разница, с кем? Я ухожу. Можешь пить дальше.
– Куда это ты собралась?
– Гулять!
– Я тебе покажу: гулять!
– Я уже взрослая! Что хочу, то и делаю!
– Погоди, я вот матери позвоню.
– Я ей уже звонила. Вернусь поздно.
Тоненькая девушка резко развернулась и пошла, нет, полетела по саду. Андрей, не отрываясь, смотрел ей вслед.
– Эй! Машка! – закричал дядя Коля. – Чтоб в десять дома была!
– Еще чего! – не оборачиваясь, сказала та. И исчезла.
– Внучка, – вздохнул дядя Коля. И начал жаловаться. – Ну и молодежь пошла! Нет, ты скажи, Андрюха, почему они такие?
– Не знаю.
И в самом деле, почему? Почему они такие красивые? Ну, откуда?
– Давай, Андрюха, еще по одной, – и дядя Коля потянулся к бутылке.
– Не, я не буду, – закрыл он огромной ладонью свою рюмку. – Мне ехать. Вот сальца – с удовольствием!
– Да это ради Бога! Угощайся!
Дядя Коля щедро принялся нарезать сало. После чего опрокинул рюмку водки, вытер усы и продолжил:
– Воспитываешь их, воспитываешь. И, вроде, правильно воспитываешь. И все одно, делают по-своему. Ты глянь – пупок проколола! Да мать ее, Анька, серьги в уши вставила, только когда ей восемнадцать стукнуло! Деньги с год копили, потом всей семьей пошли в магазин, купили. Золотые! Вот радости было! А этой шестнадцать, так у нее не только уши в трех местах, уже и пупок проколот! А дальше что? Кольцо в нос? И куда только родители смотрят! Вот Анька приедет, я ей скажу. Скажу: упустишь дочку. Погоди: в подоле принесет. И школы не закончит.
– Да ладно тебе, – не выдержал он. – Хорошая девушка.
– Да что ты понимаешь, – махнул рукой дядя Коля. – Хорошая. Все они хорошие. Мозги только у них засра...е. Я перед тем, как на пенсию уйти, одного такого из петли вынул. Тоже: в ухе серьга, ногти как у девки намазаны. И чего, спрашивается, не жилось? Они, вишь ли, в жизни разочарованные! С жиру бесятся! Пишет: «В моей смерти прошу никого не винить, я, мол, ухожу из жизни добровольно и без всякого принуждения».
Он невольно вздрогнул:
– Как-как?
– Добровольно и без всякого принуждения, – зло сказал дядя Коля. – Будто таких можно принудить! Самостоятельные больно!
– А больше в записке ничего не было?
– А чего там еще должно быть? Число, подпись. И так все понятно.
– Постой... Когда это было?
– Весной.
– А точнее?
– Ну, в начале марта. А тебе зачем?
– Да так. Странно все это.
– Это уж точно! Ну, с чего парню лезть в петлю? Из благополучной семьи, родители оба работают, значит, деньги есть, папка шибко не пьет. Машина, опять же, дача. Они на дачу – а он в петлю. Ну, с чего?
– А выводы следствия?
– Повестка ему пришла, – нехотя сказал дядя Коля. – В армию. Говорят, испугался. Ну, этого я хоть убей, не понимаю! Все служили. И ни о какой дедовщине слыхом не слыхивали. А сейчас, что ни день: избили, убили, изнасиловали, застрелился, повесился. Запугали ребят. Такую бучу подняли! Я газеты каждый день читаю. Что творится, а? В какой стране живем?
– Да, наверное, – рассеянно сказал он.
– Я тебе говорю, Андрюха: всех захватят китайцы. Они надвигаются с Дальнего Востока. Чистая саранча! И здесь уже одни китайцы!
– Где? – он обернулся. Взгляд уперся в зеленую стену «бешеного огурца». Через просветы он усиленно старался разглядеть оккупировавших страну китайцев.
– Да везде! Ты в город съезди! Сам увидишь!
– Я там живу. Китайцев нет.
– Плохо смотрел, – сердито сказал дядя Коля. – Я тебе говорю: идет порабощение русского народа. Вот иду я вчера по нашей деревенской улице и вижу: навстречу на велосипеде едет негритенок!
– А... Это ж внук Веры Федоровны. На каникулы, значит, приехал. У нее старшая дочь вышла замуж за француза.
– Это я знаю, – отмахнулся дядя Коля. – А почему ж он негр?
– Ты футбол смотришь?
– Ну, смотрю.
– Кто играет за Францию?
Дядя Коля задумался. Нехотя сказал:
– Разный народ. И эти есть. Кучерявые.
– То-то. Так что все в порядке, – сказал он. – Дочка Веры Федоровны живет во Франции, все у нее хорошо, страну оккупировать не собирается.
– Все одно получается белибердень. Я ему говорю: как тебя зовут? А он мне на чистом русском отвечает: Саша!
– Андрей! Вот ты где!
Он невольно вздрогнул: мать! Стоит на пороге беседки, лицо недовольное.
– Я тебя обыскалась!
– Да мы тут, Тонь, посидели немного с Андрюхой, – загудел дядя Коля. – Ты уж не сердись.
Лицо у матери сделалось умильное.
– Да ничего страшного, – залебезила она перед благодетелем-соседом. – Дел много, а он, небось, сегодня же и уедет.
– Тонь, ну надо же человеку отдохнуть!
– Надо-то надо. Насос мне кто наладит? А? Андрей?
– Мать, какой насос? – оторопел он. – У нас и так болото на участке! Лягушки квакают!
– Ну не вечно же это будет продолжаться?
– Да надо неделю жары, чтоб просохло! А кто ее обещает? Наоборот. Вчера в новостях сказали: и август месяц тоже будет дождливым.
– Точно! – подтвердил дядя Коля. – Сам слышал!
– Мало ли что говорят, – надулась мать. – Ты сделай, а там пусть говорят, что хотят. Я буду готова ко всему.
– А дамбу тебе не построить? – разозлился он. – А то вдруг речушка, что в километре отсюда выйдет из берегов и затопит твое Гадюкино? А, может, ты рис будешь выращивать? Во, кстати! Понаедут скоро китайцы, а тут ты со своим рисом! Ко всему готова!
– Да ладно, чего ты, – хлопнул его по плечу дядя Коля. – Мать надо уважить. А ты, Антонина, не переживай. Ежели что, налажу я тебе насос. Делов-то на пять минут!
– Ой, спасибо! – расцвела мать. – Что бы я без тебя делала!
Он уже понял суть маневра. Мать – великий дипломат. Сражается она на всех фронтах: с захватчицей тлей при помощи химикатов, с проживающим на ее территории сыном путем непрерывного давления, а дядя Коля – влиятельное соседнее государство, с которым надо дружить, тогда оно окажет помощь. Поднялся, нехотя. Хотелось вытянуть из дяди Коли побольше информации о парне, который повесился в начале марта. Ну да ничего. Можно пойти и другим путем.
– Идем, – сказал матери. И направился к калитке.
Едва за ним поспевая, та продолжала тараторить:
– Ты бы, Андрюша, привез свою-то сюда. Я гляну, какая она хозяйка. Вот когда Лена была, так она раньше меня вставала. Я чую: блинами пахнет. Откуда блины-то? А она уже встала, тесто закрутила, сковороду разжарила...
Лена – это и есть его вторая бывшая. Звонила, что ли? И когда это Ленка вставала засветло? Ну, пару раз было. Почему-то эти считанные разы мать помнит, а как собачилась со снохой и та на ночь глядя уезжала отсюда, схватив в охапку маленького сына, не помнит! Теперь Ленка, которая всегда была плохая, стала вдруг хорошей! Избирательное свойство человеческой памяти. Надо бы у Эдика спросить: в чем причина? Тоже механизм защиты?
– А эта твоя, Оля, гулящая.
Он резко обернулся:
– Ты-то откуда знаешь?
– Так весь город знает!
– А ты там бываешь, в городе?
Отвела глаза. Точно: Ленка звонила! Видать, не получается у нее замуж. Зашагал широко к своей калитке, мать засеменила следом.
– Андрюша, мать плохого не посоветует, – сказала ему в спину.
– Ты бы, мама, не слушала сплетни. Оболгать можно кого хочешь.
– Ну, как же, Андрюша? Раз люди говорят...
Он остановился у крыльца.
– Мам, где насос? Тащи его сюда!
