- Считай! - строго потребовал Рол.
Пять тысяч рубликов лежали на коленях Ярова и он чувствовал вес денег и тепло натуральной кожи сумочки. Пять штук - это же можно будет в Карелию любимую махнуть, как солнышко пригреет! Яров послушно расстегнул на сумочке "молнию" и вытряхнул на стол....
Вытряхнул на стол пять пачек американских долларов, банковской лентой запечатанных - вот вам!
Когда в свое время Ярову его школяры подложили на стул кнопки - то он сел на них и, не шелохнувшись, просидел на этой пыточной сковородке все сорок пять минут урока. И не дрогнул ни душой, ни единой мышцей лица - к полному посрамлению своих юных придурков. (За этот подвиг его прозвали "Железная Жопа") Но тут - не удержал мимики, челюсть отвалилась, а из носа упала на скатерть капелька влаги.
- Это... Ошибка? Ведь тут доллары? - пролепетал он и уже на последнем слове оглох от жирного хохота Рола. Вся компания смеялась до колик в животе, наслаждаясь ошарашенностью Ярова - видимо вид у него был вконец нелеп и смешон.
- То-то, Иванович! - наслаждались эффектом Их Сиятельства. - Вот какую я тебе доскональную битву при Маренго учинил! Да неужто ты подумал, что я свою голову, а твое ухо в пять тысяч "деревянных" оценил?! А коли сейчас слово против моего отблагадарения вякнешь, то я тебе досконально на лоб поставлю хобот, как у Пащенко! А рожу на бок сворочу, словно вон у Мишки. Красивый будет портрет?!
- Полудурок ты, Вася. - невесело ответил Яров. - А может быть, тебя попросту врачу-психиатру показать надо.
- Это досконально требуется. - согласился Рол и подал визитку. Возьми мои телефоны, плюнь на всё и гульни свои денечки на славу.
Последнии слова Рола решили дело: Яров понял, что тот уже прознал про приговор врачей. Он, сиятельный граф, конечно же, осторожной проверки ради навел справки в этом учреждении, знал не только его, Ярова, биографию, но и историю болезни со всеми рентгеновскими снимками. Отсюда и намек: "гульни в свои денечки на славу".
- Гульну. - твердо пообещал Яров. - С такими деньгами я из этой больницы сегодня же ночью сбегу. Так что прощайте, мужики, здоровья вам и успехов, вряд ли ещё увидимся.
Компания понимающе расхохоталась, а Яров собрал доллары, упаковал их в сумочку, говорить более было не о чем. Попрощались без обьятий, без пожеланий о грядущих встречах. Один получил пять кусков баксов, другой приобрел некоторые познания по биографии Наполеона - подражать гению собирался, или намечал параллельные императору Франции пути в своем собственном, достаточно темном мире? Бог весть.
... Почти до полуночи Яров пролежал на своей койке, укрывшись с головой одеялом. Он не поднялся к ужину и не взял под вечер градусника из рук Елены, чтоб измерить температуру. Девушка постояла над ним, потом наклонилась и сказала тихо.
- Если проснетесь ночью, то подойтите на пост.
С тем и ушла, а Яров именно подобных слов и ждал. Но все равно умудрялся лежать час за часом и не не думал ни о чем. Он обладал этим редчайшим даром "отключать мозги", не спать, не бредить, а будто зависать в какой-то внематериальной прострации безвременья. Быть может такое состояния почитатели мидитации называют нирваной, но вряд ди. Мидитация да и нирвана - это жизнь Духа, а прием Ярова - пустота, смерть, полное отречение и от Духа и от Материи. Он и сердца своего не слышал, да и дыхания почти не требовалось. Он довел свой прием до совершенства во времена скучнейших собраний педагогического коллектива школы, применял его и на уроках, и на всяких конференциях, отключался во время докладов и теперь должен был признать, что интелект его никакого ущерба от этого "временного выпадания в пустоту" - не понес. Большая часть жизни, получалась, прошла в глупейшей болтовне, пустопоржнем словоблудии и часы эти можно было бы посвятить куда как более полезному занятию: пьянству к примеру, изучению древней философии или рыбалке - на худой конец.
Без четверти двенадцать Яров тихо поднялся с постели. Сокоечники спали тихо, кроме люто храпевшего старикана Чекменева.
Яров вышел из палаты, тихо ступая по линолиуму добрался до столовой и вытащил из холодильника пакет, в котором две недели сохранялись подарки Рола - коньяки, икра и фрукты: Яров к ним не притрагивался. Сейчас он вытащил из пакета лишь бытылку водки производства отечественного "Кристалла", сунул её в карман халата, пакет прихватил с собой и закрыл опустевший холодильник. Наполняясь все большей решительностью, отрабатывая на ходу точные слова, каковые следовало сказать, он дошел до поста медсестер, где Елена заполняла какие-то рапортички. Она подняла голову и спокойно посмотрела на Ярова - без удивления, без вопроса в глазах, но у него все одно захолонуло сердце.
Яров поставил пакет с деликатесами на свободный стул и произнес поначалу отстраненно.
- Я сейчас уйду. Это мои подарки на прощанье. Распределите, как хотите.
- Но, Илья Иванович...
- Не перебивайте, Елена Викторовна. - тихо начал он. - Я сейчас наговорю массу глупостей и чепухи, но не останавливайте меня и ничего не отвечайте.
- Хорошо. - просто сказала она.
Ножиданно он вспомнил про доллары! Неисчислимые пять штук баксов! Наличие громадной суммы свободных денег, ранее не виданных, придало ему вдруг несвойственной решительности, граничащей с нахальством. Заготовленный текст забылся и он заговорил с напором.
- Будущее мое вам достаточно хорошо известно и поверьте, что я досточно реально вижу себя со стороны - старый и дряхлый дурак-пердун пристает к молодой, красивой девушке и уже само по себе это безобразно...
- Нет, вы ошибаетесь. - начала было Елена.
- Стоп. Я просил не перебивать. - отработанная десятилетиями непререкаемость учителя сбила Елену с напора. - Все это выглядит со стороны именно так, как я сказал. Дело же в том, что у меня есть в запасе незначительное время - весна и лето. Часть этого времени из своего, вашего, запаса я прошу подарить мне. У вас впереди ещё громадная, даже, как вам сейчас кажется, бесконечная жизнь. Это так и есть. А я останусь как эпизод. Эпизод, который не будет иметь ни последствий, нипродолжения - ничего. Для меня это будет последней радостью, вы - быть может тоже что-то возмете от моего опыта и ума. Хотя бы мою глуповатую романтичность, которой в молодости я стеснялся и скрывал всю жизнь. - не смотря на плавность речи Яров чувствовал, что все время говорит не то и даже на половину не может сказать желаемого. - Я скучный, порядочный, серый неудачник. Бандит на третьем этаже куда как интересней для молодой женщины. - Яров передохнул, но перебивать себя не дал. - Предупреждал, что буду говорить глупости, но уже заканчиваю. Сейчас не надо никакого ответа, запишите мне свой телефон, я позвоню через несколько дней. Если вы не против моего плана в целом, то мы договоримся о встрече. Это - всё.
- Вы нечеловечески одиноки, Илья Иванович. - после паузы ответила Елена, быстро написала на подвернувшейся бумажке номер телефона, Яров принял его, попрощался и вернулся в палату.
Весь его монолог показался теперь ужасным. Это же из разряда тех оперетт, где дряхлые, но сластолюбивые старикашки бесстыдно "клеят" молодых девушек, на потеху хохочуших зрителей! Сколько издевательских произведений написано на эту тему! И его, Ярова, не миновала унизительная чаша сия!
Он корчился от стыда, но поделать с собой ничего не мог - пусть на последок будет эта "Прощальная звезда" жизни.
Яров быстро собрал свои вещи. Теплые ботинки - на ноги. Куртку - на плечи, доллары поближе к сердцу, сумку в руки и на выход.
Он не обратил внимания на то, что перманентный храп старикашки Чекменева все его манипуляции не сопровождал. А потому, когда уже возле дверей в полу его куртки уцепилась жесткая клешня и послышалось хрипение Чекменева - даже испугался.
- Илюха, гад, возьми меня с собой! Мы убежим вместе из этой тюряги! Мы убьем охрану, часовых перережем и утекем!
Яров молча выдрался в коридор, но старикан словно клещ вцепился в его куртку и волоком тащился следом вместе со своей бутылкой мочи между ног.
- Дед, - шепотом проговорил ему Яров в ухо. - Ложись спать! Тебе ещё лечиться надо!
- На зоне не лечат! Мы свалим, Илюха! Еленку с собой возмем и на твоей хате отсидимся, а потом во Флориду, к сыну моему переберемся...
Понимая, что от этого сбрендившего косматого лешего просто так уже не отделаться, Яров затянул его в притуалетный коридорчик, надеясь запереть в сортире. Но Чекменев уцепился в него уже двумя руками и повис на плечах.
- Я те обузой не буду, Илюха! Бутылка у меня про меж ног для маскировки! Охрану разом снимем, у меня пистолет есть и пять патронов! Всех перебьем, Еленку схватим и - на самолет, во Флориду! Лады, браток?
Пришлось менять тактику. Яров запустил пальцы в седые космы сумасшедшего, поднял его голову и заглянул в сверкающие глаза.
- Хорошо, братан. Бежим вместе! Я сейчас разведаю пути отхода и прирежу часового. А ты сходи в палату, одень сапоги и пистолет возьми. Я жду. Только быстро!
