– А я-то что? – удивилась секретарша. – Я и так всегда готова.
Алексею выделили кабинет, принадлежавший до сего времени начальнику складских помещений, которому Сименко приказал перебраться на склад. Тот исполнил приказание очень быстро, забрал свои вещи и удалился, забыв в ящике стола бутылку виски. Решив, что это не случайно, Алексей отдал ее Кристине. После чего начал знакомиться с деятельностью «Симен & К° интернешнл» – просмотрел договоры с партнерами, на всякий случай проверил балансовые отчеты и последние банковские выписки. А засел за изучение узбекского языка. Занимался почти забытым языком и дома, для чего приобрел самоучитель и словарь. Очень скоро выяснил, что проблем в общении с возможными партнерами у него не должно быть. Впрочем, особых трудностей не должно было быть и у самого Сименко – менеджер узбекской фирмы, который связывался с Эдуардом Борисовичем, прекрасно говорил по-русски, без всякого акцента.
Верещагин понимал: от него мало что зависит. Если узбеки откажутся заключать контракт, он не сможет их заставить это сделать. Сименко расстроится, обвинит, конечно, нового сотрудника и уволит его. А значит, о встрече с Региной нечего даже мечтать. То есть если они и столкнутся где-то ненароком, то Регина пройдет или проедет мимо, даже не повернув в его сторону головы. Этого очень не хотелось, а потому остаться в фирме отца девушки Алексей желал всей душой. Верещагин перезнакомился со всеми сотрудниками и каждому рассказал, что слова о втором человеке – не более чем шутка генерального, а сам же он ни на что не претендует, будет заниматься только тем, что связано с обеспечением внешнеэкономических контрактов.
Узбеки позвонили накануне вечером и сообщили, что утром прилетают. Сименко поинтересовался временем прибытия самолета, чтобы встретить будущих партнеров в аэропорту, а точнее, подъехать на машине к трапу, как встречают самых почетных гостей, но те ответили, что доберутся сами, пообещав к полудню быть в офисе. Эдуард Борисович явился в этот день к девяти утра и уже застал в офисе Верещагина. Сименко оглядел его темный костюм, новую обувь и кивнул:
– Надеюсь, это сработает.
Судя по всему, он в последние дни думал только о контракте и боялся того, что подписание его по каким-то причинам может не состояться. Другими делами глава компании не занимался вовсе, во всяком случае, Алексей не видел, чтобы тот с кем-то встречался или что-то иное обсуждал по телефону. Такая сосредоточенность генерального на частном случае удивляла. Конечно, узбекский транзит может принести неплохую прибыль, но ведь жила же фирма как-то и без нее, и неплохо жила, если судить по шикарному офису. Кстати, свой кабинет Эдуард Борисович переоборудовал: на пол положили дорогой ковер, на стены повесили несколько древних арабских тарелок с геометрическим орнаментом, увеличенные копии фотографий столетней давности с видами улочек Бухары и Самарканда, две сабли, очень похожие на настоящие древние, и металлический щит с орнаментом арабской вязью. На журнальном столике теперь возвышался кальян, а на рабочем столе генерального стояли расписной глиняный кувшин и такая же чаша.
Алексей сидел вместе с ним возле кальяна и ждал. Начиная с одиннадцати Эдуард Борисович стал выгонять его на крыльцо, чтобы проверить, не подъехали ли будущие партнеры. Когда до полудня оставалась всего одна минута, Сименко поднялся, посмотрел на свое запястье, украшенное золотыми часами, потом достал мобильник и проверил время по нему.
– Запаздывают, – вздохнул он.
И тут же распахнулась дверь, в кабинет ворвалась Кристина:
– Приехали!!! – истошным шепотом прохрипела она.
– На место, быстро! – почему-то таким же шепотом приказал ей Эдуард Борисович.
И начал поправлять узел галстука, который не хотел лежать ровно. Чтобы не мучиться, Сименко затянул узел потуже и взмахом руки приказал Алексею встретить гостей в приемной.
Открылись входные двери, и на пороге возник человек огромного роста. На мгновенье Алексей подумал, что это и есть бизнесмен Бачиев, который хочет поставлять в Европу хлопок. Но следом за гигантом неторопливо вошел смуглый человек лет пятидесяти пяти или шестидесяти в неприметном черном костюме. За ним нес кейс человек немногим моложе. А завершал шествие еще один двухметровый узбек. Только теперь Верещагин понял, что два великана – это телохранители. Кристина, выскочившая из-за своей стойки, смотрела на здоровенных парней как завороженная, и даже не успела поприветствовать вошедших. Ее оплошность исправил Алексей.
– Добрый день, – улыбнулся он гостям. – Как долетели?
– Быстро, – ответил человек, державший кейс.
Открылась дверь кабинета, и появился Сименко с листом бумаги в руке.
– Кристина! – деловым голос позвал он.
– Слушаю вас, господин Сименко, – откликнулась секретарша, сгибаясь в почтительном поклоне.
Эдуард Борисович словно только сейчас заметил вошедших, несмотря на размеры некоторых из них.
– Здравствуйте, – обрадовался он. – Простите – дела, дела, за временем не уследить даже… Проходите. Давно ждем.
Человек с кейсом пропустил вперед своего спутника, потом хозяина кабинета, после чего вошел сам. Верещагин проскочил последним.
Вошедший представился первым, протянув руку Эдуарду Борисовичу:
– Бачиев.
Потом показал на своего спутника.
– Это Али. Он – генеральный директор моей фирмы.
Сименко пожал руку обоим и, перед тем как направиться к рабочему столу, показал на кресла возле журнального столика.
– Располагайтесь. А я пока распоряжусь, чтобы нам принесли чай или кофе.
– Нас кормили в самолете, – произнес Али и посмотрел на скрещенные на стене сабли.
Эдуард Борисович что-то искал на своем столе, но, увидев, что гости рассматривают кабинет, объяснил:
– В такой обстановке мне легче отвлечься от суеты и потому удается поразмыслить о вечном. Смотрю на эти прекрасные вещи, понимая, что они сделаны из глины, и на ум приходят слова величайшего из всех мудрецов, несравненного Омара Хайяма.
Сименко поднял кувшин и продекламировал с чувством:
Этот старый кувшин на столе бедняка
Был всесильным визирем в былые века,
Эта чаша, которую держит рука,
Грудь красавицы или щека.
Затем он вернул кувшин на место и направился к гостям. Верещагин остался стоять в стороне, хотя четвертое свободное кресло имелось. Но раз гости не обращают на него никакого внимания, то и навязываться особенно не стоит. Однако уходить он тоже не собирался.
– В порядке ознакомления, – начал Сименко, – я хотел бы рассказать о нашей фирме, чтобы вы знали, с кем придется сотрудничать.
– Не надо, – улыбнулся Али, – мы уже навели справки и знаем о вашей фирме и о вас больше, чем вы сами. Зашли просто посмотреть, потому что нельзя отвергать ни одно предложение, которое посылает нам… – Гость вдруг поднял голову и, внимательно посмотрев на Верещагина, закончил фразу: – …судьба.
Только сейчас Сименко заметил, что Леша продолжает стоять, и махнул ему рукой.
– Что ты там застрял? Присаживайся к нам.
А гостям объяснил:
– Это мой заместитель, его зовут Алексей.
– А вот про него мы совсем ничего не знаем, – усмехнулся Бачиев, пристально наблюдая за тем, как Верещагин подходит и опускается в кресло.
– Давайте поговорим о деле, – предложил Эдуард Борисович.
– Мы прилетели не говорить, а смотреть, – произнес Бачиев, продолжая оглядывать кабинет. – Интересно у вас здесь… Ведь каждая вещь может сказать о своем хозяине много: кто он такой и сколько времени ею владеет, добрый он человек или завистливый, богатый или желает казаться таким, деловой он человек или пустой, умный или хочет выглядеть умным, долгую жизнь проживет или короткую. Вы согласны со мной?
Сименко кивнул, задумался и опять с чувством продекламировал:
Не завидуй тому, кто силен и богат.
За рассветом всегда наступает закат.
С этой жизнью короткою, равною вздоху,
Обращайся как данной тебе напрокат.
Эдуард Борисович вздохнул и посмотрел на Бачиева:
– Я согласен с Омаром Хайяма.
– Не надо прибедняться, – без улыбки заметил тот, – вы очень богатый человек.
– Я? – усмехнулся Сименко. – Да кто в наше время может считать себя богатым человеком?
– Теперь, – кивнул Бачиев, – почти никто. Или только тот, у кого есть самое большое богатство. А самое дорогое сейчас это время: тот действительно богат, кто может тратить его на поэзию и философию. Вот у меня нет времени даже на сон – все кручусь, кручусь. Вокруг цветы пахнут, птицы поют, а я не замечаю их – не знаю даже, весна сейчас или осень. Даже этот разговор пустой, если он не принесет результатов.
– Будем стараться, чтобы… – начал Сименко.
Но Бачиев уже не смотрел на него. Он потрогал кальян и произнес:
– Теперь о деле.
