– После работы? – удивилась Наташа. Обычно они договаривались о встрече заранее.
– Когда хочешь. Можно после работы, можно пораньше. Я на больничном – Степка болеет. А у Виталика сегодня выходной.
Виталик Брагин учился в параллельном классе и лет с двенадцати был надежно и преданно влюблен в Ларису. Они поженились, как только им исполнилось по восемнадцать, сейчас растили сына Степана и всегда служили для Наташи примером абсолютного семейного счастья.
– Давай, – согласилась она, – хочешь, ко мне приезжай. Хочешь, я к вам приеду.
– Нет, – быстро отказалась Лариса, – давай… на нейтральной территории.
– Лар, что-нибудь случилось? – Наташе почудилось что-то необычное в голосе подруги.
Та помолчала и виновато произнесла:
– Давай встретимся. Тогда расскажу.
В четыре часа Наташа ждала подругу в небольшом уютном ресторане, где они уже однажды встречались.
Невысокая и очень живая Лариса, всегда словно излучавшая веселье, показалась Наташе расстроенной и даже как будто нездоровой.
– Лара, что случилось? С Виталиком что-то? Или со Степой? – всерьез испугалась она.
– Нет, – Лариса старалась не смотреть на нее, и Наташа почувствовала, что начинает паниковать, – с тобой.
– Что?!
– Случилось с тобой. – Подруга помолчала, вертя в руках книжечку меню. – Я не знаю, правильно поступаю или нет. Виталик говорит, что не нужно тебе рассказывать…
– Лара, не тяни! Не пугай меня!
– Я много раз видела Виктора с женщиной.
Наташа облегченно вздохнула, подруга перепугала ее до полусмерти. Трудно сказать, чего она ожидала, но известие, что Виктор ей изменяет, показалось ей сущей ерундой. А речь шла именно об измене – Лариса была очень тактичной и наблюдательной и пугать подругу по пустякам не стала бы.
Они заказали по салату и кофе, есть ни той, ни другой не хотелось. То есть еще десять минут назад Наташе казалось, что она готова упасть в голодный обморок, а сейчас аппетит пропал совсем. Можно было и салат не заказывать.
– У нас рядом с работой есть ресторанчик маленький, вроде этого, – Лариса обвела глазами зал. – Я туда часто хожу, очень уж в столовой готовят невкусно. Я там обедаю и часто встречаю Виктора с женщиной. Они целуются как… как любовники, – выдохнула подруга. – Понимаешь, это сразу… чувствуется.
Наташа кивнула. Она понимала, что близкие отношения… заметны окружающим.
– Ну вот. Мне уже давно казалось, что он меня там не один раз видел. И узнал. Я думала, они будут куда-нибудь в другое место ходить, а они продолжают там встречаться как ни в чем не бывало. Я в четверг не выдержала, прошла мимо их столика и поздоровалась. Так он со мной тоже поздоровался, совершенно спокойно, даже руку с ее плеча не убрал. Только поморщился: видно, не ожидал от меня такой… наглости. А вчера опять появились, целуются, держатся за ручки… Господи, хоть бы ресторан поменяли, их же на каждом шагу навалом! И я решила тебе сказать. Наташ, ты прости, если…
– Ты все сделала правильно, спасибо тебе, – перебила Наташа. – Жаль, что раньше не сказала… А когда они начали встречаться, не помнишь?
– Помню, – чуть не плакала Лариса, – отлично помню. В тот день, когда тебя машина сшибла. Я тогда еще ничего про тебя не знала. Виктор очень нервничал, это было заметно. Они тогда поскромнее держались, мне сначала и в голову не пришло, что…
– Лара, – опять перебила Наташа, – а они… часто там обедают?
– Раза два в неделю. То есть девица-то почти каждый день, как и я. А он появляется два раза в неделю, иногда реже. – Подруга залилась краской. – После обеда садятся в такси. А когда она одна бывает, то уходит на своих двоих, видно, тоже работает где-то рядом.
Наташа отодвинула почти нетронутый салат. В тот день, когда она лежала вся покрытая бинтами и наполненная болью и ждала его и ей казалось, что, как только он появится, ей сразу станет легче, боль отпустит и она сможет выдержать унижение беспомощностью, он обедал в каком-то ресторане с неизвестной женщиной, разговаривал, скорее всего, очень себя жалел – как же, у него жена в больнице, и он очень переживает, – и получал сочувствие от этой незнакомки.
Наташа знала, что муж слабый, трусливый, безвольный и капризный, но она никогда не думала, что он законченный подлец, который способен проводить время с какой-то дамой, зная, что жена едва не погибла, что она страдает и ждет его. Наташе показалось, что мир вокруг изменился: и Лариса, и официант в черном костюме с галстуком-бабочкой, и даже улица за окном вдруг посинели, как будто она надела очки с синими стеклами. Это было так удивительно, что Наташа завертела головой, стараясь получше рассмотреть фантастическую действительность, и опомнилась только тогда, когда почувствовала, что перепуганная Лариса трясет ее за плечо.
Наташа подняла руки, чтобы протереть глаза, и отдернула – вспомнила, что сегодня, как назло, накрасила ресницы. А ведь из-за вчерашнего Вадима накрасила… Тут ей стало так жаль, что она не пошла с ним в японский ресторан, не выпила вина, не съела противной сладковатой рыбы. Может быть, проведи она вечер с Вадимом, ей не было бы сейчас так жутко.
– Ничего, – успокоила подругу Наташа, – я в порядке.
Очень хотелось спросить, как выглядела та женщина, с которой Вите было лучше, чем с ней, но она не спросила – это было бы уж совсем унизительно. Даже перед лучшей подругой унизительно. И перед собой.
– Я тебя отвезу, – Лариса осторожно держала ее за локоть, как будто боялась, что она сбежит или грохнется в обморок. – А хочешь, поедем к нам?
– Отвези, – кивнула Наташа.
С недавних пор у Ларисы была маленькая «Дэу», которую она очень любила и ездила на ней даже тогда, когда проще было дойти пешком.
«Куплю себе машину, – решила Наташа. – Займу у родителей денег и куплю».
В окнах квартиры горел свет, Виктор был дома. Наташа вошла в подъезд и медленно поплелась по лестнице. Отперла замок и устало привалилась к захлопнувшейся двери.
– Витя, – вышедший в прихожую муж собирался что-то сказать, но Наташа его перебила: – Ты мне изменяешь?
– Ну, Брагина! Ну, стерва!.. – Виктор смешно схватился за голову и закружил по прихожей.
– Лариса стерва? Ты мне изменяешь, а виновата Лариса? – опешила Наташа и зачем-то спросила: – А при чем тут она вообще?
Он открыл рот, собираясь что-то сказать, по-видимому, спросить, откуда она узнала, если не от Ларисы, но так и не спросил.
– Витя, уходи, – устало сказала Наташа.
– Что? – искренне изумился он.
– Уходи, пожалуйста.
– Но… Это что же… все? Да? Я вот сейчас прямо так и уйду, да?
– Витя, уходи.
Наташа смотрела на мужчину, с которым прожила девять лет и которого когда-то очень любила. Она знала, что вступать в пререкания нельзя, иначе они будут выяснять отношения до утра, и понимала, что объяснять ему что-то бесполезно. Если человек на четвертом десятке не понимает, что обманывать женщину, которая ему верит, подло, значит, не поймет никогда.
– Наташа…
Он попытался обнять ее, и она испуганно попятилась.
Она так и стояла в куртке у входной двери и повторяла как заведенная: «Витя, уходи», – пока он пытался ее образумить, а потом, молча и насупившись, собирал вещи в дорожную сумку. И только когда он уже шагнул к двери, Наташа вспомнила:
– Отдай ключи.
– Что-о?
– Отдай ключи. Я не хочу, чтобы ключи от моей квартиры были у чужого любовника.
Он порылся в кармане и протянул ей связку. Наташа тоже сунула ее в карман и отступила, давая ему пройти. А потом, когда хлопнула внизу дверь подъезда, тихо заплакала, уткнувшись лбом в стену.
Утром Вершинин проспал. Он почти всегда просыпался рано и заводить будильник забывал, и вчера, как назло, забыл. Он наскоро собрался на работу, выезжая из двора, помедлил и свернул налево, совсем не туда, куда ему было нужно. А ведь ему все утро казалось, что он почти не помнит о Наташе. То есть о Наталье. Он даже злился на себя за вчерашние проводы, ему было совсем не свойственно провожать случайных девушек. И только мысль о возможном выстреле в какой-то степени его оправдывала, словно этот непонятный выстрел каким-то образом связал его с девушкой Наташей. Натальей.
Если стреляли, то стреляли в нее. Во-первых, в него-то точно стрелять некому и незачем, у него ничего нет, кроме квартиры и машины. Квартира по завещанию отходила тетке, он и сам не знал, зачем написал завещание – он собирался жить долго. Наверное, затем, чтобы ни отцу, ни матери бабушкина квартира не досталась ни при каких обстоятельствах. И отца и мать Вершинин почти ненавидел.
Ну а во-вторых, когда он прижимал Наталью к мерзлому асфальту, он просто физически чувствовал, что опасность угрожает ей.
Вершинин бросил машину, немного не доехав до ее дома, и под моросящим дождем медленно обошел двор. Трудно сказать, что он ожидал увидеть, но почему-то при виде редких спешащих прохожих да несчастных собачников, торопящих своих мокрых псин, внезапно подступившая тревога отпустила, он постоял еще немного около лавочки, на которой они вчера сидели, вернулся мыслями к неготовой установке и поехал на работу.
