За окном снова раздался глуховатый звук рога. Затем он прозвучал в третий раз и умолк. Я потянулся, зевнул и посмотрел на часы. Шесть. Я чувствовал, что хорошо выспался. Вчерашняя усталость исчезла. Ее сменила легкость тела и бодрость духа. Ну что же – пора вставать! Одевшись, я прошел в туалетную комнату, где нашел мыло, теплую воду и свежее полотенце. С удовольствием умывшись, я тщательно причесался и вышел в коридор.
Спустившись в гостиную, я увидел дворецкого с гордо закрученными усами, который торжественно нес большой рог, отделанный серебром. Заметив меня, дворецкий остановился и, почтительно поклонившись, сказал:
– Доброе утро, доминус. Завтрак будет подан через час в столовой.
– Что означает этот утренний концерт? – спросил я, кивая на рог.
– О, это древняя традиция. С незапамятных времен в замке три раза в день звучит этот сигнал. В шесть часов утра – три раза, в двенадцать дня – два раза и в шесть вечера – один раз. Раньше у нас был специальный сигнальщик, но пару лет назад он простудился и уже не мог исполнять свои обязанности. Вместо него его сиятельство поручил трубить в рог мне. С тех пор трижды в день я вынимаю этот старинный инструмент из специального шкафа в оружейной комнате и играю побудку, полдень и отбой.
– Как видно Мартин, вам нравится это занятие, – заметил я, улыбнувшись.
– Да, доминус. Я всегда любил музыку, – серьезно ответил дворецкий и, снова поклонившись, вышел из гостиной.
Расставшись с Мартином, я отправился к своему патрону, чтобы пожелать ему доброго утра и узнать, не нужен ли я ему. Между прочим, нотариус не любил вставать рано, поэтому встретил меня в довольно скверном настроении. Старик сидел посреди огромной кровати и недовольно морщил свой длинный нос.
– Здравствуйте, Мельхиор. Как видно и вас разбудил этот ужасный шум?
– Это не шум, а древняя традиция, – важно ответил я, подражая дворецкому. – По этому сигналу гведские рыцари в старину выходили на битву.
– По этому сигналу они, скорее всего, выходили на завтрак, обед и ужин, – ворчливо перебил меня нотариус. – Я совсем позабыл об этом обычае, а то бы чем-нибудь заранее заткнул уши. Так что там у нас насчет завтрака?
– Дворецкий сообщил мне, что завтрак будет подан через час.
Старик любил поесть, поэтому дважды приглашать его не пришлось. Он вскочил и быстро стал одеваться. Ровно через час мы входили в широкие резные двери столовой залы замка Три Башни.
В столовой сидел мужчина лет сорока, задумчиво глядя на огонь в камине. Видно было, что в молодости он был замечательно красив – высокий, стройный блондин, с чеканным профилем. Однако мешки под глазами, морщины, припухлости и прожилки говорили о бурно прожитых годах и наводили на мысль о пристрастии к алкоголю. Увидев нас, мужчина привстал со своего места и вежливо кивнул. Мы с нотариусом ответили ему тем же, после чего Мартиниус представил нас друг другу.
– Месьер граф Себастьян Бертрам Де-Бург. Мой помощник Мельхиор Ян Лукас.
Граф еще раз мне кивнул и после того как мы заняли указанные нам слугой места за столом, обратился к нотариусу:
– Давно вы не были в наших краях, месьер Мартиниус. Что же привело вас в нашу глушь?
– Меня попросил приехать ваш отец – граф Бертрам, – ответил мой хозяин и, чтобы избежать дальнейших вопросов, ловко сменил тему:
– Как поживает ваша супруга?
Граф усмехнулся.
– Не знаю, как она поживает, но выглядит всегда великолепно. Впрочем вы можете в этом убедиться. Вот и она.
Мы встали, приветствуя входящих в столовую двух женщин. Впереди шла высокая золотоволосая дама в черном шелковом платье, украшенным брошью-камеей. На ее шее бросался в глаза крупный золотой медальон. Судя по всему, это и была Патриция Де-Бург. Отстав на шаг, за ней следовала молодая брюнетка в светлом легком платье, тащившая за собой упирающегося и хнычущего ребенка. Он сразу привлек к себе мое внимание. С первого взгляда было ясно, что мальчик – инвалид. Несоразмерно большая голова на тщедушном тельце, искривленные какой-то болезнью руки и ноги. Лицо ребенка было нездорового молочного цвета, белизну которого подчеркивал темно-синий костюмчик. В уголках капризного рта пузырилась слюна. Мальчик произвел на меня отталкивающее впечатление, но я тут же устыдился своих мыслей. Ведь несчастный ребенок не был виноват в своей болезни.
– Ники, перестань капризничать. Сейчас будем завтракать, – властно сказала Патриция и добавила, повернувшись к брюнетке:
– Таис, усадите, пожалуйста, Ники рядом со мной.
Сразу было видно, что она любит командовать. Пока женщины хлопотали, устраивая поудобнее Николауса и рассаживаясь сами, в зале появился наш вчерашний спутник молодой граф Озрик в компании с каким-то невысоким широкогрудым мужчиной с гладко выбритым лицом и густыми черными бровями. Молодой человек весело пожелал собравшимся доброго утра. Его спутником оказался доктор Адам – лечащий врач хозяина замка. Озрик сообщил нам с нотариусом, что старый граф Бертрам не выйдет к завтраку, так как плохо себя чувствует, поэтому передает свои извинения и ждет нас у себя перед обедом.
Пока слуги разносили завтрак, за столом завязался разговор.
– Где вас разместили, месьер нотариус? – спросил Себастьян.
– В Южной башне.
– В Башне Бруниссенды? – ахнула Патриция. – Я много раз говорила Мартину, чтобы он не селил гостей в эту башню!
– А что такое? – заинтересовался нотариус.
– С этим местом связаны такие страшные легенды! Я ни за что туда не пойду вечером, да и днем-то еще десять раз подумаю.
– Что же за легенды связаны с этой башней и почему она так называется – Башня Бруниссенды? – робко спросила Таис, которая исполняла обязанности личного секретаря графа Бертрама, и, увидев, что мы с нотариусом удивленно посмотрели на нее, смущенно пояснила:
– Я ведь совсем недавно здесь работаю и многого не знаю.
– Пусть Озрик расскажет гостям наше старинное придание, – предложил Себастьян.
– Действительно, Озрик, расскажи, у тебя всегда так хорошо это получается, – присоединилась к нему Патриция.
Молодой человек засмеялся, увидев направленные на него со всех сторон ожидающие взгляды, и согласно кивнул. Он картинно откашлялся и начал свой рассказ тихим зловещим голосом постепенно его повышая:
– Итак, легенда о прекрасной деве Бруниссенде. Триста лет тому назад во времена славного короля Себастьяна Великолепного в замке Три Башни жил граф Бер Де-Бург. Он владел всей округой и наводил ужас на соседей своими набегами во главе целой орды свирепых наемников-гвинов. Однажды во время охоты на дикого кабана в Зеленом лесу граф встретил прекрасную девушку, которая собирала ягоды. Он полюбил ее с первого взгляда и велел своим слугам узнать, кто она такая. Красавицу звали Бруниссенда. Она была единственной дочерью лесника Маттеуса. Графу доложили также, что девушка помолвлена с молодым кавалером Людвиком и через месяц должна состояться их свадьба. Граф Бер явился к леснику с богатыми дарами и попросил руки Бруниссенды. Отец, которого охватила жадность при виде сокровищ, был согласен. Однако девушка наотрез отказалась выходить замуж за жестокого хозяина замка Три Башни. Услышав отказ, в гневе граф приказал своим наемникам убить Людвика, а верную Бруниссенду похитить. Девушка была схвачена и спрятана в подземелье Южной башни замка. Так и не добившись от нее любви, по одним слухам граф Бер уморил бедняжку голодом, по другим – заколол кинжалом. Никто не знает, что стало с телом красавицы. Возможно, граф замуровал его в подвале. Но история о прекрасной Бруниссенде на этом не закончилась. Говорят, что с той поры после полуночи в Южной башне часто можно слышать женский голос, который молит о помощи. Его сменяют леденящие душу стоны, плач, от которого дыбом встают волосы и хочется изо всех сил зажать себе уши. Не знаю, правда это или нет, но некоторые слуги утверждают, что видели призрачную фигуру девушки, которая появляется только в самые темные ночи в мрачных переходах подземелья замка…
– Прекрати, Озрик! – не выдержала Патриция, – и вы еще хотите, чтобы я ходила в эту башню? Ноги моей там не будет!
– Между прочим, портрет графа Бера Де-Бурга можно увидеть здесь в столовой. Правда, это более поздняя копия картины неизвестного художника-современника нашего сурового предка. Оригинал сильно пострадал во время большого пожара лет сто назад. Вот он висит рядом с изображением Святой Пейрепертузы, которая тоже была из рода Де-Бургов. Так что, как видите, в нашем роду были и святые, и чудовища.
– А что стало с графом Бером? – спросил нотариус.
– Сошел с ума и выбросился из окна в этой самой Южной башне, которую после стали называть башней Бруниссенды.
– Вот видите, Мельхиор, Де-Бурги – это настоящий древний аристократический род! – с почтением шепнул мне шеф.
