— Спокойной ночи и спасибо вам за все. Мне очень понравился фильм.
На следующее утро я уехал, но не в Хаустаун, как сказал Харшоу, а в небольшой городок, удаленный от нашего миль на полтораста. Раньше я никогда не был там. Сняв комнату в одном из бунгало для туристов, я отправился за покупками.
В хозяйственном магазине я купил будильник, в аптеке — два больших пакета ваты, а в остальных магазинах — дешевый паяльник, клещи, моток толстого медного провода и несколько листов наждачной бумаги. Напоследок я приобрел также веревку и электрический фонарик. Покончив с магазинами, я зашел в пивной бар, купил пиво и спички и попросил продавца дать мне кусок картона из-под пивных коробок. Придя домой, я поставил пиво в холодильник, опустил шторы и занялся будильником.
Припаяв к молоточку звонка два куска медного провода, я снова собрал будильник и проверил, как он будет действовать. Проволока вибрировала достаточно сильно для того, что я задумал.
Выпив немного пива, я продолжил работу. Прежде всего я обернул каждый пакет с ватой наждачной бумагой и связал их веревкой, а потом, прикрепив к поперечной планке звонка по несколько спичек с каждой стороны, подвязал к ним пакеты с наждачной бумагой и ватой.
Посмотрев на произведение своих рук, я отхлебнул еще пива и привел звонок в действие. Спички начали тереться о наждак и вспыхнули почти сразу…
Так я проделал двенадцать проб и ни в одной из них не потерпел фиаско. И только закончив все свои пробы, я по-настоящему осознал, что я хочу сделать. Я хочу совершить поджог и, пока внимание жителей будет отвлечено пожаром, ограбить банк. Понял я также и то, что эта затея может окончиться для меня тюрьмой.
И тем не менее я уже был готов к преступлению. Иначе я вечно буду нуждаться в деньгах и, как говорится, не жить, а прозябать. И единственной радостью в моей жизни будет прощальный обед при выходе на пенсию и какой-нибудь дешевый подарок — скажем, часы стоимостью в сорок долларов.
Нет, такая перспектива меня явно не устраивала.
Изобретенный мною механизм я положил в багажник своей машины и решил держать его там, предварительно завернув в старое одеяло, которое уже давно валялось в багажнике.
Вернувшись в свой городок, я сразу же отправился в автопарк Харшоу и домой приехал лишь по окончании рабочего дня.
Меня ждали два письма, написанные одним и тем же почерком.
«Дорогой Гарри, — говорилось в первом. — Очень прошу Вас позвонить мне по телефону. Мне очень недостает Вас, и я очень сожалею о своем поведении. Я обязательно должна повидаться с Вами.
Любящая вас подруга».
«Еще хорошо, что у нее хватило ума не подписываться», — подумал я.
В другом письме я прочитал:
«Гарри, почему Вы мне не позвонили? Почему? Так больше продолжаться не может. Я же попросила у Вас прощенья! Мне совершенно необходимо Вас увидеть».
Она что, спятила? И наверняка выкинет какой-нибудь фокус, когда напьется в следующий раз.
Я брезгливо бросил письма в пепельницу и сжег их.
На следующее утро, в субботу, я сел в машину и выехал из города на Южное шоссе. Доехав до проселочной дороги, ведущей к буровой скважине, я свернул в лес. У заброшенных ферм я заметил следы автомобильных шин, и это позволило мне без всякого риска оставить здесь свою машину.
Утро было прекрасное. В такое утро только за городом и чувствуешь, что такое природа.
Я направился вверх по холму и скоро нашел то, что искал: старую полусгнившую сосну, валявшуюся на земле. Легко приподняв ее, я положил ее на пень и наломал щепок. Развести костер с помощью этих щепок не составит никакого труда.
Спрятав целую охапку щепок в укромном месте, я подошел к ферме. Двери фермы были сорваны с петель, а внутри — лишь пыль, паутина и битые стекла. Слева от дома стоял сеновал. Там пахло сеном и сухим табаком. Наконец там я нашел то, что искал, — бечевку.
Скручивая ее, я услышал, как по дороге проехала машина. Я осторожно выглянул. Кроме Суттона здесь никто не мог проезжать. Наверное, едет домой или, наоборот, в город.
Внезапно машина замедлила ход, а потом свернула к ферме. Я не делал здесь ничего предосудительного, но встречаться с кем бы то ни было мне нельзя. Что ж, будем надеяться, что ему не придет в голову забираться на чердак сеновала.
Я снова осторожно выглянул наружу и на этот раз уже увидел человека, приехавшего на машине. Это была… Глория Гарнет.
Это меня очень удивило. Что ей здесь нужно? И что это она кладет на порог? Какая-то тарелка или подставка… А может быть, хлебница?
Внезапно я заметил в ее руках какие-то палочки и сразу же понял. Это кисти. Она приехала сюда рисовать. На ней были надеты шорты и пестрый пуловер.
Она нашла место в тени и вскоре уже занялась своим любимым делом. Разумеется, она и не подозревала, что за ней наблюдают. Лицо ее было совершенно спокойно и даже безмятежно. Мне очень захотелось подойти к ней, но я сознавал, что это таит для меня определенную опасность.
Выход был только один: выскользнуть незаметно с другой стороны сеновала, обойти ферму стороной, а потом снова, уже в открытую, подъехать к ней на машине. Тогда можно будет ей сказать, что я еду купаться.
В этот момент я опять услышал шум машины. Сидящий в ней наверняка заметил молодую девушку и тоже свернул к ферме. Глория с беспокойством положила кисть и посмотрела на человека, выходившего из машины. То был Суттон.
Он подошел к ней и что-то сказал. Видимо, что-то неприятное, а может быть, и омерзительное. Это было понятно по лицу Глории.
Внезапно я увидел в сарае щель и подскочил к ней. Расстояние сократилось почти вдвое, и теперь до меня уже доносился их разговор.
— Как поживает моя маленькая подружка? — спросил Суттон.
— Если вы имеете в виду меня, то спасибо. У меня все в порядке.
— Во всяком случае, выглядите вы просто очаровательно… — Он прямо-таки пожирал ее глазами. — А ножки-то… Словно точеные… Не одного мужчину могут свести с ума!
— У вас ко мне дело? — сухо спросила она.
— Нет, нет… Я остановился просто поздороваться с вами и пожелать вам приятного времяпрепровождения. Кстати, а где ваш друг?
— Какой друг?
— Ну, тот высокий парень, который…
— Вы имеете в виду мистера Мэдокса?
— Тот парень, с которым вы приезжали ко мне. У меня создалось впечатление, что вы очень дружны. У него, наверное, тоже странные вкусы…
— Странные?
Она с брезгливостью посмотрела на Суттона.
— Вы наверняка меня поняли, милашка.
Мои руки судорожно вцепились в доски сарая. Его интонация делала смысл фразы довольно однозначным. Но как у него язык повернулся сказать такое девчонке? Он что, не совсем нормальный?
— Может быть, вы оставите меня одну? — трепещущим от волнения голосом спросила Глория. — Иначе мне придется уехать.
— Нет, нет, не беспокойтесь! Я сейчас уеду. Только взгляну на вашу работу. Не возражаете? Я ведь тоже кое-что понимаю в искусстве.
Она молча вырвала из своего альбома лист и протянула его Суттону. Он сделал вид, что внимательно рассматривает рисунок, держа его в вытянутой руке.
— Многообещающе! — наконец произнес он. — И очень умело. Только вам не кажется, что вот здесь не хватает красного пятнышка?
Глория снова промолчала. Тогда он взял одну из кистей, макнул в краску и что-то нарисовал на листе.
Она с явным отвращением посмотрела на него. Я уже хотел было выйти из укрытия, но вовремя спохватился. Какое мне дело до всего этого?! Меня должна интересовать судьба только Гарри Мэдокса, и ничья другая.
— Ну ладно, до свиданья, милашка! — наконец сказал Суттон.
Он сел в машину и уехал.
Некоторое время Глория продолжала сидеть неподвижно, а потом, собрав все свои принадлежности для рисования, тоже села в машину и уехала.
Когда она исчезла за поворотом, я вышел из сарая и поднял рисунок, который валялся на земле. Рисунок был действительно великолепный, если не считать того, что был испорчен Суттоном. Он провел через весь лист две жирные перекрещивающиеся красные линии. Ну что ж, он мне еще ответит за это… И вообще, если он со всеми ведет себя так по-хамски, то рано или поздно его наверняка кто-нибудь пристукнет…
В понедельник вечером, когда я переодевался, в дверь постучала хозяйка.
— Мистер Мэдокс, вас просят к телефону.
Я спустился вниз.
— Алло! Мэдокс у телефона.
— Гарри! — услышал я знакомый хриплый голос. — Почему вы мне не позвонили?
— Вы что, думаете, я сошел с ума?
— Я должна вас видеть…
— Но ведь это…
— Я не могу без вас!
Мне очень захотелось послать ее ко всем чертям, но что-то меня удержало. Наверное, ее томный и призывный голос самки. Она возбуждала даже на расстоянии.
— Где вы сейчас находитесь? — спросил я.
