И заунывный тонкий звук дарбука[6] и напряженный ритм глухих ударов берберского бубна. Было. Когда, где – не вспомнить. В один из первых приездов сюда? Или совсем на другом конце света? Или просто во сне?
Последнее время ему стали сниться какие-то странные сны – яркие, объемные. В них он испытывает такие чувства, которые наяву и представить трудно. Однажды даже плакал, как в детстве, навзрыд, захлебываясь, а потом наступило необыкновенное облегчение и удивительное умиротворение. Такие сны пугают. Они настолько хороши, даже просыпаться не хочется. Временами появлялось чувство, что однажды сон его так и не отпустит…
Да, психоаналитик все разъяснил: «работа истощила нервную систему». Разумеется, истощила. Трудно постоянно чувствовать себя дичью, на которую идет облава. Да, временами он за день зарабатывает столько, сколько иному за две жизни не заработать. Но кому и сколько заплатить, чтобы вернуть то блаженное время, когда на все было наплевать – на полицию, на таможни, на суды, потому что он чувствовал себя сильнее их. И увесистые пачки долларов становились волшебным эликсиром, удваивавшим заряд энергии и силы. Деньги – вот самый сильный наркотик. А теперь наступает похмелье? Вырваться, вырваться из этого круга! Хотя бы на полгода. Отдохнуть, забыв обо всем. Но «компания» начинает крупную игру и никто его не отпустит. Таковы правила. Не он их создавал, не ему их и менять…
– Сейчас самое интересное, обратите внимание, сеньор Пикколо, – сказал Фусони.
Джалал сначала не понял, о чем это он, но потом, увидев, что его спутник повернулся в кресле, тоже взглянул в полумрак нижнего зала. На танцподиуме появилось две фигуры, закутанные в белые полупрозрачные шаршафы[7] Громче ударил бубен – и воздушные покрывала упали к ногам. Почти обнаженные тела танцовщиц, казалось, светились в лучах прожекторов. Они были изящны и стремительны. Каждое движение рождало нежный металлический звон, именно движение, а не браслеты из старинных серебряных монет на лодыжках и запястьях. Резкий свет и ломаные тени, мелькание маленьких пяток, выкрашенных хенной в синий цвет, неожиданные повороты гибких женских тел, музыка в ритме биения человеческого сердца – все это создавало ощущение неясной тревоги.
Внизу были не просто танцовщицы, а женщины, в тела которых вселился дьявол пустынь. Сама красота об руку со смертельной опасностью. Раньше Пикколо относился к таким вещам, как к необходимому антуражу изысканных развлечений. Но сейчас старинный танец, словно угадав настроение, заставил его внутренне сжаться, словно здесь в уютном кабинете дорогого ресторана «Эль Сохра»[8] притаилась неведомая угроза, которую невозможно заметить и опередить, потому что находится она не где-то в определенном месте, а гнездится у него внутри. «И воздастся за грехи ваши»? Чушь! Но как же нехорошо.
Вдруг раздались высокие звуки зуммара[9] и танец изменился – порывистые движения живота и одновременно, вкрадчивые, полные мягкой неги изгибы тела. Тоскующие разведенные руки, словно ждущие ответных объятий и снова трепетные движения живота и груди. Но то был призыв не женщин. Это на Пикколо не подействовало бы. То был призыв к совсем иным наслаждениям, мгновенным, как последний в жизни глоток воздуха, последний взгляд. И музыка. Раньше Пикколо с трудом выдерживал минуту другую, когда слышал игру на арабских инструментах. Но сейчас чем больше он слушал эту протяжную музыку, тем больше возникало желание слушать её, снова и снова.
Для него она прекратилась внезапно и слишком рано. Танцовщицы замерли в последнем па и, спустя секунду, прожектор, освещавший сцену, погас.
– Ну как, нравится? – Фусони задернул штору, закрывающую декоративную решетку кабинета. – Не правда ли, впечатляющее зрелище? Это так называемый танец змей – «Харраки»! – пояснил он, не дожидаясь ответа своего гостя. – Говорят, хозяин ресторана нашел танцовщиц в стране Мзаб в Сахаре, где еще сохранились остатки древних танцевальных феерий в честь финикийского божества Эшнунны. Все хочу добраться туда, но никак не могу – дела, дела.
– Обычный трюк для наивных туристов, – сказал еще не пришедший до конца в себя Пикколо.
– Может быть, может быть, – протянул Фусони. – Но согласитесь, такое вам приходилось видеть не часто…
Пикколо пожал плечами, ничего не говоря в ответ.
– Надеюсь, вы не в обиде на меня, что я принимаю вас, дорогого гостя, так, по-простому. Наверное, следуя кодексу приличий старых «Обществ чести», мне следовало подать еще один стул для вашей шляпы и предложить кьянти или марсалы?[10] – лукаво усмехнулся Фусони.
– О-о… – не смог скрыть удивления Пикколо, – откуда вам, американцу, известны некоторые старинные обычаи юга Италии?
– Американцу итальянского происхождения, дорогой Пикколо. Не исключено, что мой далекий предок пил вино вместе с вашим или враждовал с ним не на жизнь, а на смерть.
– Надеюсь, что с нами может произойти только первое. Ну, а насчет шляпы, я не в обиде, поскольку у меня ее просто нет.
– Ладно, – бодро произнес Фусони. – Тогда давайте воздадим дань восточному столу. Пожалуйста: сливы, фисташки, баранина с печеными гранатами, сыр. А это розовое вино из Алжира. Не боитесь арабско-коммунистической заразы?
Пикколо вежливо улыбнулся, а затем больше для поддержания разговора, чем по охоте заметил:
– Я с удовольствием заказал бы мортаделлу, или пиццу с ней.
Фусони смутился.
– Честно говоря, настоящей мортаделлы мне не приходилось пробовать, – и, словно извиняясь, пояснил, – мои предки перебрались в Штаты еще в середине прошлого века. Сами понимаете, это случилось так давно… А в стилизованных итальянских ресторанчиках все такое… – не найдя подходящего определения, он покрутил рукой у себя перед лицом.
– Ну, что вы, настоящая «Мортаделла» прекрасна. Достаточно один раз попробовать и потом всю жизнь будешь тосковать по этому тонкому вкусу. Представьте себе такую ароматную колбаску из лучших кусков говядины и свинины, ну и естественно специи, травки. И делать её по-настоящему умеют только у нас, в Неаполе. А насчет ресторанчиков вы правы, даже в Италии, где не пробовал её – что-то не то. Если придется побывать в Неаполе, не забудьте – мортаделла!
Помолчали, отдавая дань вину и закускам. Джалал понял – официально дипломатическая часть встречи кончилась.
– Конкретизируйте задачи, – начал он без всякой подготовки.
– Ну что ж, – ответил Фусони, вытирая губы салфеткой. – Работа, собственно, для вас знакомая. Организовать четкую систему доставки и сбыта товара.
– Здесь и без меня хорошо знакомы с наркотиками. Могу назвать и тех, кто конкретно этим занимается. Лезть в чужое дело – стоит ли?
– Стоит. Я прекрасно знаю, кого вы имеете в виду. Шаловливые ребята и без размаха. Компанию не волнует чей-то мелкий бизнес. Нам нужна целенаправленная работа. Хочу сразу оговориться, предупреждая ваши возможные вопросы. Различные варианты использования тех парней, о которых вы упомянули, прорабатывались. Но… здесь как раз против них эти «но». Во-первых, нас не могут удовлетворить масштабы их дела, а расширять его с нашей помощью – дать знать о себе и криминальной и политической полиции. Во-вторых, мы не очень хорошо знакомы с их деловыми качествами, а в данном случае необходимы исполнители, в которых можно быть уверенными до конца. Утечка информации полностью исключена! И, наконец, положение в стране складывается таким образом, что сейчас просто необходимы весьма крупные поставки и разветвленная, хорошо отлаженная и законспирированная система сбыта. О конкурентах не беспокойтесь, их придавят при первой же попытке поднять голову.
– Насколько я понял, мне придется заняться политикой?
– В известном смысле – да! Вы её будете «делать», правда, весьма опосредованно.
– Но…
– Милый Гонзалес! Надеюсь, вы понимаете, здесь никаких «но» быть не может. Поскольку я в настоящий момент не спрашиваю вашего мнения по данному вопросу, а объясняю поставленную перед вами мистером Дилланом задачу, – в голосе Фусони появились твердые нотки. – Итак: крупные поставки, надежные люди, широкое распространение!
Спорить Пикколо не стал. После ряда провалов его бывших партнеров, он полностью в руках компании. А жизнь, хотя и утратила, какую-то остроту, но еще не стала настолько невыносимой, чтобы ограничивать её стенами тюремного двора.
– У меня здесь нет таких людей, – скучно сказал он.
– За это не волнуйтесь, – успокоил его Фусони. – В последнее время на местной почве выросла одна мусульманская почти политическая организация – «Мединет эль Хайра», руководитель Абиц бен Ами. Вот, взгляните.
Фусони протянул цветную карточку, сделанную «Поляроидом». Пикколо внимательно всмотрелся в будущего партнера. Ничего особенного. Узкое смуглое лицо, черные короткие волосы, глубоко посаженные карие глаза. Ничего особенного.
