«Секретарь-массажист» устало улыбнулась. Есть такие женщины, рядом с которыми просто приятно находиться, и даже мысль о сексе приходит во вторую очередь. Но в итоге приходит.
– Ради бога, уважаемый детектив. Игорь Николаевич предупредил, что времени у вас в обрез – говорить нужно кратко, взвешенно…
– И желательно начистоту, – скромно закончил Максимов.
– А я никогда не вру, – удивилась Нина Михайловна.
Глядя на это удивление, он пришел к удручающему выводу – вина Нины Михайловны с повестки дня решительно снимается. С интуицией не поспоришь. Многих он перевидал на свете женщин. Врущих и категорически отвергающих свою вину, невзирая на вопиющие улики, хитроглазых, озорных, твердолобых, увертливых, лукавых. С ними можно было работать, разоблачать, срывать маски. Но каким образом работать с женщиной, которая патологически не хочет врать?
Он позволил себе маленькую проверку.
– Я нисколько не сомневаюсь в вашей искренности, Нина Михайловна, а также в уверениях Игоря Николаевича, что вас связывают исключительно деловые отношения…
– Вы хотите, чтобы я опровергла эти уверения? – с чарующей улыбкой произнесла женщина.
От Максимова не укрылось, что она внимательно следит за его реакцией.
Максимов рассмеялся.
– Простите, Нина Михайловна. Задаю конкретный вопрос: в котором часу позвонили похитители?
– Ровно в десять, – помрачнела женщина. – Передали сигналы точного времени, я включила чайник, достала из тумбочки коробку с сахаром… тут он и позвонил.
– Какой голос был у похитителя?
– Мужской, – секретарша запнулась.
– А точнее?
– Ну… не больше двадцати. Голос взволнованный – точно. Говорил в носовой платок, гнусавил. Пытался казаться спокойным, но не думаю, что это выглядело натурально. Такой, знаете ли, визгливый, ломающийся голос…
– Школьник, студент, пэтэушник?
– Извините, детектив, не знаю. В пэтэушниках понимаю ровно столько, сколько и в студентах.
– Пьяный? Под действием дури?
– Мм… Пожалуй, нет. Трезвый. Десять утра.
– Время суток не играет роли, Нина Михайловна. Наркоманы могут колоться посреди ночи, как только даст команду внутренний будильник. Алкоголик пьет в семь утра – ему не запретишь. А вечерами пьянствует исключительно пролетариат, поскольку утром на работу. А теперь попытайтесь вспомнить, что именно произнес голос в трубке. Дословно. Абстрагируйтесь от всего, что вас окружает, закройте глаза, мобилизуйте память. Итак?..
– Да не надо ничего мобилизовывать, – отмахнулась женщина. – Я прекрасно помню его слова: «Передайте господину Каляжному, что его дочь похищена. Размер выкупа – сто тысяч североамериканских долларов. Деньги собрать завтра, о месте их передачи будет сообщено особо. И никакой милиции – в противном случае ребенок погибнет, а тело будет расчленено».
– Импровизировал?
– По бумажке читал. Дабы не забыть и не растеряться.
– Хм… Следует заметить, Нина Михайловна, вы оказали неоценимую услугу следствию – сами о том не догадываясь. Возвращайтесь на работу и никому не рассказывайте о нашей беседе.
Женщина выглядела заинтригованной.
– А скажите… вы действительно намерены искать Варюшу Каляжную? Или только вид делаете?
– Странный вопрос, – пробормотал Максимов. – Даже не знаю, что вам на него ответить…
К двум часам дня Максимов сидел у себя за столом, наблюдал, как густеет небо за окном, и принимал телефонные донесения коллег. Первой позвонила по мобильнику Екатерина и трещала минут пять, позабыв, что болтун – первейшая находка для оператора сотовой связи.
– Знаешь, Костик, – сказала Екатерина, – сорок минут назад заплаканная домработница вышла из дома. Прошлепала по луже, намочила ноги, но ничего такого не заметила. Бродила по улицам, тупо смотрела витрины, зашла в «Кофемолку», купила чашечку эспрессо, но даже не прикоснулась к нему, посидела и вышла. Вела себя как законченная лунатичка. Шлялась по парку, потом забралась на дальнюю лавочку и горько заплакала. Чем и занимается, кстати, в данную минуту. Дождик моросит, а ей по фене. Сердце разрывается, Костик. Знаешь, что хочу тебе сказать? – задумчиво заключила сотрудница. – Я, конечно, понимаю, что страна богата талантливыми исполнительницами, но чтобы вот так… Словом, можешь мне поверить – Валентина не выжимает слезу. Она действительно потрясена. Вычеркивай.
– Ты готова поручиться?
– Я не первый год в сыске, Костик, – укоризненно заметила Екатерина. – Если это игра, то Кафка со Станиславским отдыхают, а нам пора сворачивать деятельность и покупать домик на Майорке.
Аналогичной информацией порадовал и Вернер. Он добыл соседа по гаражу – владельца списанной по старости из 3-го ПАТП античной «Волги». Этот добрый дядечка обнаружил в половине десятого утра, что гараж Ильи как-то странно открыт. Заглянул внутрь – двигатель бурчит. Илья валяется без чувств у выхлопной трубы. Из головы хлещет, как из фонтана. Еще минут десять – он бы и кровь потерял, и надышался бы, и вообще бы коньки отбросил. Непохоже на инсценировку. Сосед доставил Илью в ближайший травмопункт, где и привели парня в чувство. Вернер побеседовал с врачом – благо врач оказался привлекателен, синеглаз и вообще врачихой. В двух шагах от рая находился клиент. И неизвестно еще, какие последствия для головы повлечет эта травма. Лихо саданули.
– Не проходит Илья, командир, ошибочка вышла, – грустно подытожил Вернер. – Человек, по отзывам, не глупый, должен понимать, что никакие деньги не заменят здоровье.
Но Максимова не покидала уверенность, что дело плевое. Отработанные версии вываливались из строя, как трупы из атакующей шеренги.
– Послушай, Коля, – позвонил он капитану Завадскому, – шофер и домработница не в теме, их пробили. Но не могут похитители быть совсем посторонними. Злодеи знали распорядок дня семьи. Версию коллег Каляжного мы отложим в долгий ящик – мне нравится его секретарша и не нравится версия. Волнуют СОСЕДИ. От лица похитителей звонил мальчишка – от семнадцати до двадцати лет. Давай проверим? Шаг рискованный, согласись – поставить «Тойоту» у подъезда и сидеть ждать. Лобовик-то открыт. Не спорю, обычаи, заведенный ритуал, из года в год Валентина сгружает девочку на крыльцо и провожает до машины. Но у преступников нервы, не забывай. Вдруг пойдет не так? Сработает закон всемирной подлости? Да мало ли какая случайность? Выйдет местный житель и разглядит незнакомую рожу за рулем. Нельзя не учитывать, что преступники сами трясутся от страха.
– Есть идеи? – оживился Завадский.
– А ты представь, что некто из злоумышленников проживает на одной лестничной площадке с Каляжными. Приятель не ставит машину рядом с подъездом, а спокойно ждет где-то за углом. Сосед знаком с ежедневным ритуалом семьи – почему нет? Он с утра топчет собственную прихожую. Пялится в глазок. В 8.15 у соседей гремят запоры, девочка с женщиной выходят. Преступник их прекрасно видит, звонит на сотовый сообщнику. Сообщник выводит из-за угла машину, ставит напротив подъезда. Номера уже заляпаны. Появляются жертва с домработницей, девочка забирается в машину, особенно не всматриваясь, кто там за рулем, – насмотрелась, поди, за много лет. Кляп, эфир, угроза ножиком – нужное подчеркнуть, – машина уезжает. Это версия, Коля, но давай ее проверим?
– Полагаешь, малолетки?
– А как иначе? Звонок в офис и диктовка своих требований секретарше – вершина глупости. Эти парни заранее расширяют круг посвященных. Они не знают сотовый номер Каляжного, а серьезный похититель уж наверняка бы узнал. Идиоты идут кратчайшим, необременительным путем, надеясь, что кривая вывезет.
– Интересно, Константин, – задумчиво запыхтел Завадский. – На площадке четвертого этажа – четыре двери… От меня-то что требуется?
– Точная информация из ЖЭУ, кто там проживает. Не прописан, а фактически проживает – это две большие разницы. А также убедительную причину поговорить с соседями.
– Мм… Потоп этажом ниже?
– Пошло, Коля, – Максимов поморщился. – Этот прием избит, как игра в наперсток. Да и не нужно осматривать квартиры. Нужно просто поговорить с жильцами.
– Скоро выборы, – хихикнул капитан. – Прикинься агитатором.
– Я похож на идиота? – возмутился Максимов.
– Знаешь, на тебя не угодишь… Мм… Установка домофона?
– А его нет?
– Нет. Кодовый замок на подъезде.
– Ладно, сойдет. Окажи содействие. И еще: в случае попадания, есть ли возможность подключить сотовых операторов? Номер телефона по фамилии и распечатка звонков: кому, скажем, телефонировал абонент в 8.15 утра?
– Мм… Мы не спецслужбы, Максимов.
– А кто? Санитары дворов? Не жеманься, Коля. Мне – деньги, тебе – слава. Поработай хоть чуток, будь ласков.
– Ладно, – чертыхнулся Завадский, – сделаем.
На площадке четвертого этажа четыре квартиры – с тринадцатой по шестнадцатую. В тринадцатой проживает старушка – божий одуванчик. Ровесница минувшего века. При ней никого – даже хомячка. Родни не наблюдается. У бабушки сложные отношения с человечеством, поэтому не дружит даже с себе подобными. Местный ЖЭК ждет не дождется, когда одуванчик загнется, чтобы провернуть махинацию с квартирой. В четырнадцатой проживают муж с женой Синицыны – оба занятые, у каждого мелкий бизнес (у него – магазин зеркал, у нее – цветочная лавка), детей ввиду кромешной занятости нет, а квартиру в будние дни сторожит некая родственница из провинции. Она же выгуливает собаку. В пятнадцатой обретаются Каляжные (лестница аккурат напротив квартиры). В шестнадцатой – семья из трех человек по фамилии Малеевы. Отец – по научной линии, мамаша – по торгово-закупочной, сынуля обучается на третьем курсе Железнодорожной академии. Шалопай и балбес (список неполный). Связан с торчками – не так давно был сигнал в милицию, когда брали одну местную «принцессу дури», но мамаша играючи откупилась. Родичей на данный момент в квартире нет – получили запоздалый отпуск и укатили к сестре мужа в Днепропетровск. Там еще тепло. Замечательно. Крепнет уверенность, что дело несложное.
