– Привет, Ксюха! – Рыжая помахала мне с экрана, рыжая мне улыбнулась. – Странно обращаться к самой себе, странно вообще с самой собой разговаривать, но делать нечего. Будем считать, что это зарубки на память. Потому что бывают моменты, когда действительность ускользает, и трудно вспомнить, кто ты есть на самом деле, какая ты. Сейчас-то все ясно: я – это я, но откуда мне знать, что я буду думать об этом завтра. Мне говорили, что последняя моя роль была просто блистательной, и о предыдущей что-то подобное говорили. Но ведь сыграть блистательно – это значит полностью отречься от себя. Не только на экране, но и в жизни. Я чувствую, что превращаюсь в кого-то другого, в абсолютно не похожее на себя существо – в чужую женщину. Неизвестно ведь, как далеко зайдет процесс. Возможно, я в ней растворюсь без остатка, возможно, забуду, что я – это я.
Я сидела не шевелясь, впившись взглядом в экран. В голове зароились какие-то обрывочные картинки. Мне казалось, что я действительно что-то припоминаю. Рыжая сделала большой глоток из банки, глубоко затянулась и выпустила дым.
– И вот пока я в твердой памяти и незамутненном рассудке, хочу предупредить себя, будущую: верь мне, а не ей, ты – это я, не она. Наверное, она в конце концов так завладеет мною, что начисто сотрет мое прошлое, а взамен предложит свое. Она коварна, она хитра. Представит доводы в свою пользу, меня очернит. Не верь, ничему не верь!
Рыжая Ксения снова сделала глубокую затяжку, грустно мне улыбнулась, качнула ногой.
– Одно доказательство у меня уж точно есть: пароль введен правильно.
Изображение замерло, снова превращаясь в фотографию. Грубо нажав на кнопку, я выключила компьютер и бросилась прочь из этой комнаты, от этого кошмара.
Прошло много времени – во всяком случае, успело совершенно стемнеть, – когда я осознала, что лежу на кровати в спальне. Привычным движением провела ладонью по правому боку и рассмеялась: мне стало легко-легко.
– Да, рыжая стерва, – сказала я громко и отчетливо, будто она находилась в этой самой комнате, – пароль – аргумент в твою пользу весомый, но и у меня есть доказательство: шрам от операции.
Глава 2
Расследование Андрея Никитина
Сомнений больше не оставалось: с Балаклавом что-то случилось. Вот уже неделю он не подавал никаких признаков жизни: не звонил, не отвечал на настойчивые звонки, не открывал дверь своей квартиры. Никто его не видел и ничего о нем не знал. Последний раз удалось выйти с Вениамином на связь в прошлый вторник, 4 июня. На работу он не явился, Андрей рвал и метал, но вот часа в три Балаклав наконец соизволил откликнуться.
– Извини, Андрюха, – проговорил он каким-то задушенным голосом, – я сейчас не могу разговаривать, созвонимся позже.
И отключился. Больше о нем не было ни слуху ни духу.
Сначала Андрей подумал, что у него очередная душевная драма – время от времени с Венькой такое случалось. С женщинами ему почему-то катастрофически не везло.
– Меня девушки не любят, – плаксиво, тоном Паниковского, жаловался он Никитину за бутылкой водки, когда проходила первая волна горя.
И Никитин неизменно отвечал незамысловатой грубоватой шуткой:
– Зато баня у тебя через дорогу, да и ванная имеется.
Они распивали бутылку – если драма оказывалась не очень тяжелой, или две – если Венькино сердце было разбито всерьез, и на этом обычно все заканчивалось. Вениамин переживал свои поражения бурно, но и отходил довольно быстро. Чтобы окончательно избавиться от любовного бремени, уходил с головой в работу – результатом всегда являлась какая-нибудь новая, особо заковыристая программа. Донжуаном Венька был никаким, зато программистом классным. В общем, компьютерные технологии от любовной неудачливости Балаклава только выигрывали.
Правда, прошлым летом Вениамина скрутило по-настоящему. Он даже в отпуск отпросился, на целый месяц. И на водку Андрея не пригласил. Переживал беду в одиночестве, не жаловался, не плакался, ничего не рассказывал. И потом еще долго ходил какой-то пришибленный. Но и тогда не пропал же без всякого предупреждения!
Первые два дня Никитин, хоть и настойчиво пытался дозвониться до Веньки, не особенно беспокоился: перебесится и объявится. В пятницу был уверен, что Вениамин позвонит сам и пригласит его в свою берложку – в холостяцкой квартире Балаклава был немыслимый беспорядок – или появится у его двери с бутылкой водки. К субботе заволновался всерьез. А в понедельник к поискам пропавшего компьютерщика подключил своего милицейского друга майора Илью Бородина. Ни в больницах, ни, к счастью, в моргах Балаклав обнаружен не был, не задерживался милицейскими патрулями за разнузданное, пьяное поведение в общественных местах. Словом, пропал бесследно. Во вторник, когда стало ясно, что случилось нечто по-настоящему страшное, Никитин не выдержал и решился проникнуть в Венькину квартиру при помощи… ну да, обычной воровской отмычки. Пользоваться этим бесчестным инструментом Андрею было не привыкать – не в воровских, конечно, целях, – но он еще никогда не вторгался таким способом на личную территорию своих друзей. Ему было очень неудобно перед Венькой, но как иначе он мог хоть что-то узнать?
Имелось и еще одно обстоятельство, по которому проникнуть в квартиру Балаклава было просто необходимо. В четверг на электронный адрес агентства «Инкогнито» пришло письмо.
Собственно, интересно было не само письмо, весьма немногословное: «Подробности при встрече», а ссылка на фильмовый ролик и указание пароля: FLEUR. Это была любительская съемка, запечатлевшая самое настоящее преступление.
Мужчина и женщина – судя по всему, муж и жена – приехали на пикник, чтобы отпраздновать день рождения. Сначала все шло своим обычным праздничным чередом, а потом вдруг женщина застрелила мужчину. Поднялась с бокалом вина в руке, очевидно чтобы произнести тост – слов ее расслышать не было никакой возможности, потому что неистово лаяла собака, – и выстрелила. Пистолет она выхватила из кармана пиджака – странно, неужели муж не заметил, что у нее в кармане? Собака, русский спаниель, в истерике носится по поляне и заглушает слова. О чем она ему говорила? За что убила? Почему выбрала для убийства такое неподходящее время и обстановку? И почему он ничего не заподозрил, почему запросто согласился стать жертвой, почему не заметил пистолета у нее в кармане? Стильный костюм, приталенный, довольно короткий пиджак с небольшими карманами – очень похожий есть у Насти. Пистолет не мог быть незаметен, пистолет должен был выпирать. Странно…
Впрочем, во всей обстановке пикника одни сплошные странности. Стол накрыт белой праздничной скатертью, совершенно неподходящие закуски, пепельница. Фирменная пепельница бара «Арина», узнал Андрей, они там несколько раз бывали с Бородиным. Странно, все до невозможности странно. И если у этого преступления имелся свидетель (который, очевидно, все и заснял), почему он не заявил в милицию, зачем обратился к нему?
«Подробности при встрече». Ни подписи, ничего. Никаких подробностей Андрей, кстати, так и не узнал, потому что и встречу никто не назначил и сам в офис не явился. Кто он – его новый заказчик? Просто свидетель-аноним, случайно заснявший преступление и теперь опасающийся мести со стороны убийцы? На анонима не очень похоже: письмо послано с конкретного адреса. Андрей даже хотел сам туда написать, но потом передумал – решил перестраховаться: мало ли что?
В общем, странностей было хоть отбавляй, но Никитин всей этой ситуацией проникся лишь отчасти – мысли его занимал Вениамин. А сегодня ночью он вдруг подумал: а не связано ли его исчезновение с этим странным письмом? С одной стороны, конечно, мысль совершенно абсурдная: как Балаклав может быть со всем этим связан? Но с другой…
В общем, с самого утра, не заезжая в офис и никого не предупредив, Никитин отправился на взлом квартиры Вениамина.
Но сначала он все-таки позвонил в дверь – не потому, что на что-то надеялся, а просто из деликатности: ну не мог он вот так сразу, вот так беспардонно вторгнуться на Венькину территорию. Конечно, никто не отозвался. Тогда он толкнул дверь, опасаясь самого худшего, – дверь, к счастью, не поддалась. Пора было приступать к взлому, но Андрей еще немного помедлил. Перед глазами вдруг очень отчетливо возникла картина:
Венька, растрепанный, в замызганных семейных трусах, сердитый, оттого что его внеурочно разбудили, сидит на табуретке в позе какого-то восточного божка, ворчит и не желает окончательно проснуться. Это было тысячу лет назад, еще до «Инкогнито», еще до того, как Балаклав приобрел официальный статус – в те далекие времена он выполнял различные заказы на дому и вел преимущественно ночной образ жизни. Андрей уважал его распорядок и обычно никогда не приходил раньше двух, но тут дело оказалось срочным, и он заявился с самого утра. Сейчас он вспомнить не мог, в чем именно заключалось дело, но картинка с сонным, сердитым Венькой проступила так отчетливо, и так жалко стало его, этого несчастного, лохматого обормота, что невыносимо заныло в груди – то ли в сердце, то ли в душе. Он достал свое хитрое приспособление для взлома, извинился перед другом и приступил к работе. Хилый, самый простой, какой, наверное, существует в природе, Венькин замок поддался сразу, и от этого Андрею стало почему-то еще больней. Этот чудик вечно покупал себе придурковатые игрушки: то кружку с особым ковриком с подогревом, чтобы не остывал кофе (как будто кофе обязательно пить за компьютером), то какую-то светящуюся елочку, соединенную с процессором (для чего она нужна, Андрей так и не понял), а надежным замком обзавестись не озаботился. Такой замок не то что любой злоумышленник влегкую мог открыть, любой пацан, любой шпаненок без всяких затруднений свободно проник бы. И возможно, проник… Венька сидел за компьютером и ничего не слышал. Удар настиг его на боевом посту. Голова опрокинулась на стол, монитор залило кровью.
