Я почувствовал прилив адреналина. Ноги дернулись, и я так сильно прикусил щеку, что скривился. Дрожащим указательным пальцем обвел лицо Эрин.
Заглянул ей в глаза. Видела ли она женщину, которая оставила записку на моем столике в кафе?
Опытные журналисты умеют находить нужных им людей. Скажем, с помощью телефонного справочника и Интернета. За это нам и платят хорошие деньги.
Как выяснилось, Эрин Колтран входила в арт-группу в Мишн-Дистрикт, которая называлась «Божественные сапожки». На сайте группы указывалось, что она специализируется на социально ориентированных женских танцах свободного стиля. Такая специализация оставляла простор воображению, и я как минимум мог предположить: если мне когда-нибудь выпадет случай потанцевать с Эрин, роль ведущей достанется ей.
Я сомневался, что найду кого-нибудь по указанному на сайте адресу. Если бы там кто-то и был, то другие репортеры наверняка добрались туда первыми, но ключевой момент написания любой заметки и статьи заключается в том, чтобы собраться с силами и с чего-то начать.
Когда я приехал в нужное мне место, с полдюжины журналистов действительно болтались на тротуаре, не зная, чем себя занять. Это тоже особенность нашей профессии. Не может журналист стоять столбом. Его удел — пребывать в непрерывном движении, даже с нулевым коэффициентом полезного действия.
Я подошел к окну, за которым находился офис танцевальной группы. Верхнюю половину закрывали жалюзи кремового цвета. Присев, всмотрелся в темноту. Разглядел ножки двух столов на линолеуме пола.
Я повернулся, и мне в лицо ударили лучи солнца. А на место испарившегося адреналина пришла тупая боль.
Двумя месяцами раньше я написал статью о том, что торговые автоматы в школах Сан-Франциско набивают высококалорийными продуктами, и продают их те самые фирмы, которые спонсируют программы активного занятия спортом. Назвать эту мою работу журналистским расследованием просто не поднимается рука. Скорее, как и в большинстве моих статей, речь шла о выявлении ранее скрытых связей. Я не раскрывал никаких секретов, добираясь до цели всеми правдами и неправдами. И все мое вооружение состояло из ручки, любопытства и чувства глубокой признательности к первой поправке.[12] Но это расследование требовало другого набора средств.
Я заглянул в мексиканский продуктовый магазинчик, расположенный через два дома от танцевального центра. Перед магазинчиком стояли ящики с перцем, помидорами, другими овощами, предназначенными для испаноговорящих покупателей, но внутри пахло жареной утятиной: тушки вращались на вертелах электрогриля за стеклянными дверцами. В последнее время китайцы купили многие местные магазинчики, и этот факт подтверждал молодой человек, который сидел за прилавком и смотрел «Колесо фортуны».[13]
— У меня необычный вопрос, — обратился к нему я.
— Презервативы вон там, брат. — Он указал на третий проход.
— Это хорошо. А где надувные куклы? — спросил я и вытащил из кармана вырезку из газеты с фотоснимком Эрин. — Пытаюсь найти одного человека.
— Ты — легавый?
— Репортер. Она осталась в живых после вчерашнего взрыва. Хочу спросить, что она чувствует.
Мой ответ его вполне устроил. Он взял вырезку, присвистнул.
— Ноги. — Вытянул руку, отмерил ладонью от пола чуть ли не четыре фута. — Вот такие, брат.
— Так вы ее видели. Сегодня?
Нет, но он ее видел. Она частенько заходила сюда, сопровождая детей из учебного центра, расположенного в квартале от магазинчика. Он указал, в каком направлении.
Отшагав квартал, я увидел окно-витрину с выставленными в ней детскими рисунками. Вывеска гласила: «Детский учебный центр Гуэрреро».
Я переступил порог. Нашел Эрин в дальней комнате склонившейся над чашкой кофе. Остановился в десяти футах, дожидаясь, когда она поднимет голову.
Глаза Эрин широко раскрылись, она посмотрела налево. Я проследил за ее взглядом: он уперся в дверь черного хода. Поверх нее висел транспарант с надписью пурпурными, зелеными и желтыми буквами: «Adios, amigos».[14] К тому времени, когда я вновь повернул голову к Эрин, она уже встала и широкими шагами направлялась к двери черного хода, позвякивая ключами.
— Эрин!
Она не оглянулась.
Какие-то мгновения я наблюдал за конским хвостом, который мотался из стороны в сторону, а потом Эрин скрылась за дверью. Я бросился за ней и оказался в проулке в тот момент, когда она взялась за ручку водительской дверцы престарелой зеленой «хонды» с держалками для лыж на крыше.
Действуя автоматически, я тем не менее на каком-то уровне сознания понимал: не понравится мне то, что я собирался сделать. Шагнув вперед, я вытянул руку и захлопнул водительскую дверцу, которую она уже успела открыть.
— Оставь меня в покое. — В голосе слышались не только ужас и страх, но и толика готовности смириться с судьбой. Я на этом сыграл.
— Я был в кафе. Пожалуйста, мне нужна ваша помощь.
Она была в футболке с логотипом «Циндао».[15] Высокая, стройная, с гладкой белоснежной кожей. Округлое лицо предполагало, что в определенных обстоятельствах Эрин очень даже любит посмеяться, но в данный момент оно было слегка опухшим.
Когда она заговорила вновь, страха и злости в голосе поубавилось, а вот уверенности стало заметно больше.
— Вы позволите мне уехать? Или начинать кричать и пинаться?
Я убрал руку с дверцы.
— Я не знаю, за кого вы меня принимаете, но мне действительно нужна ваша помощь. И я не собираюсь причинять вам вреда.
Даже произнося эти слова, я сомневался в собственной искренности. В конце концов, она, можно сказать, обратилась в бегство, узнав, что я тоже пережил взрыв в кафе.
— Вы обратились не по адресу.
Я покачал головой. Не по адресу? Разве она не Эрин, официантка кафе? Тут до меня дошло, что говорит она не об этом. О чем именно, я не очень-то и понял. И сомневался, что могу это выяснить, не имея соответствующего ордера от судьи. Она не стала открывать дверцу, положила руку на крышу, сжала пальцы в кулак. И впервые пристально посмотрела на меня.
— Тут полно репортеров. Я пришла сюда, чтобы подумать… и чтобы прочистить мозги.
Я подумал, что она еще не пришла в себя от посттравматического синдрома. Но нет, реакция у нее, что на действия, что на слова, была очень даже быстрая.
— Уделите мне пять минут, — попросил я. — Я увидел ваш фотоснимок в газете. Мне нужно поговорить с кем-то из выживших. Я… я потерял человека…
И я коротко рассказал Эрин о том, что произошло со мной в кафе.
— Эта женщина спасла мне жизнь. Я подумал, может, вы тоже ее видели. — Про Энни я не упомянул. — Я знаю, звучит безумно.
Эрин меня выслушала. Закрыла глаза, вроде бы сосредоточилась, но какая-то моя часть все-таки задавалась вопросом: а может все это — видимость?
— Я не видела женщины, выходившей из кафе. Я не видела, как кто-то передавал вам записку, но вас я запомнила, — наконец нарушила она затянувшуюся паузу. — Вы сделали заказ за стойкой, а потом сели за столик около стеллажа, на котором мы держим журналы. Я пыталась предугадать, когда вы захотите вновь наполнить чашку или что-нибудь съесть. Возможно, женщина, о которой вы говорили, не садилась за столик. У меня выработалась привычка замечать только тех, кто сидит.
Я скрипнул зубами.
— У нее были длинные волосы. Вы точно ее не видели?
— У меня был пятнадцатиминутный перерыв, я сидела в подсобке, проверяла электронную почту, а перед самым взрывом пошла в туалет. Может, в эти минуты она и появилась.
Я не мог не задать очевидный вопрос:
— Почему вы выбрали именно этот момент, чтобы пойти в туалет… аккурат перед взрывом?
— Разговор закончен.
— Эрин…
Она открыла водительскую дверцу. Пристально посмотрела на меня:
— Каков ваш грех?
— О чем вы?
— Пожалуйста, мне нужно ехать. Продолжим позже.
Она написала телефонный номер на клочке бумаги, протянула мне. Уже отъезжала, когда я сообразил, что она записала только шесть цифр. И тут зазвонил мой мобильник. Я ответил, услышал незнакомый голос.
— Натаниэль, это Дэнни Уэллер. — Коп из кафе.
— Слушаю, сержант.
Из трубки доносился шум проезжающих автомобилей.
— Послушайте, нам нужно встретиться. Я подумал, что вам будет интересно узнать новые подробности.
Когда я приехал в бар «Автобусная остановка», сержант Уэллер меня уже ждал. Сидел в кабинке у дальней стены в рубашке на пуговичках, куда больше напоминая дантиста, чем полицейского. Читал газету. Компанию ему составлял чернокожий коп в форме, как минимум на голову выше и с широченными плечами. Он заполнял какие-то бланки.
