— Деньга, — честно ответил я, не желая казаться умнее, чем я есть, и тем более умнее Семы.
Сёма глубоко вздохнул и посмотрел на часы.
— Двести долларов. Можно в российских. И сегодня же пришлю вам телефоны подрядчиков, которые сделают всё как надо. До свидания.
Я тепло и уважительно попрощался с Семой и деньгами. Так мне не платила даже Наталья Васильевна.
Фирмачи тоже уложились в неделю. После них золотистые стены и потолок отлично гармонировали с малахитовой обивкой кресел, светлой панелью моего стола и в тон ему сейфа с баром. Затемненная приемная призывала к строгости и конфиденциальности. Было здорово, так здорово, что я решился нарушить приказ. Ну не называть же вею эту красоту «Мойдодыром»!
Я позвонил Семе, поблагодарил и попросил его переделать вывеску, «Мойдо-дыра» заменить на МДЦ. Кроме того, я спросил, где можно заказать удостоверение. Сема похвалил меня за находку и уверил, что все будет в лучшем виде.
А с бумагами Клин пусть сам разбирается.
У меня еще оставались деньги, и я купил телевизор, видик, кинокамеру, фотоаппарат и игрушечный пистолет в кобуре, чтобы, когда никто не видит, потренироваться выхватывать его из-под мышки.
Когда от денег почти ничего не осталось, я вспомнил о компьютере и приступил к завершающей стадии — найму секретарши.
Я оттягивал эту операцию, сколько было возможно.
С одной стороны — все просто. Я приезжаю в ПТУ, и мне на шею бросается целая ватага девчонок с визгом: «Меня, меня, меня!» С другой стороны, я не очень-то привык выбирать женщин, скорее, даже наоборот. С третьей стороны, я плохо знаю эту столичную, столичинную, столикую молодежь, хотя себя не считаю стариком. Поэтому хотелось бы нанять не крутую девицу, как советовал Костик, с ногами и грудью от зубов, а попроще, такую, чтобы не мешала работать мне и сама приносила пользу. С остальных сторон тоже угрюмо напирали проблемы.
И вот сегодня утром я собрался с духом и позвонил. Оказалось, везде идут занятия и будут идти еще две недели. Это меня никак не устраивало. Наконец я попал в заведение, где из учебы не делали культа, и мне восторженно предложили «посмотреть девочек».
Туда я ехал в отличном настроении, и нужный трамвай сразу подошел к остановке. Так мало того, что меня обозвали старым козлом (вот ведь сучки!), мало того, что всю обратную дорогу меня мучили не очень веселые воспоминания, но я еще и не знаю, нанял я секретаршу или нет. Ведь моя последняя фраза не коснулась из присутствующих только меня.
* * *
Я сидел в кабинете и гадал: придёт — не придёт.
Пришла.
В приемной раздались робкие шаги, в дверь постучали.
— Заходите, юная леди!
Вошла опрятная старушка, за ней бесшумно прокрался какой-то засаленный мутный тип, явно с похмелья.
— Здравствуйте, — чинно сказала бабулька. — Мы к вам.
— Здравствуйте. — У меня заколотилось сердце. Неужели клиенты? Пусть не очень внушительные, но чем чёрт не шутит.
Бабуля начала излагать. Она вышла в магазин, захлопнула дверь, а кошелек дома оставила. Магазин-то рядом, не беда и два раза сходить, так ведь и ключи в кошельке лежат. Проблема. Дочка с зятем поздно придут, а дома кошка Муська голодная. Муська, конечно, и из аквариума поест, но вот дочка вернется, Муську убивать будет. Муську жалко. Опять проблема. Попросила соседа Палыча помочь, так он хочет топором дверь рубить. Дверь жалко, да и Палыч за порубку пять тысяч требует. Их тоже и жалко, и нет — пенсию задерживают.
Тип Палыч слушал внимательно, изредка печально кивая.
Когда бабкина повесть дошла до этого персонажа, он оживился, сглотнул, забегал глазами и подтвердил:
— На раз бы дверь расхрячил.
— Да уж просила помолчать-то, не видишь, де находишься? — прикрикнула бабуля и продолжила: — Палыч-то и надоумил, мол, тут один человек появился, детектив. Как в кино, говорит. Пойди, Матвеевна, попроси. Пожарная лестница-то совсем рядом с кухней, а их там специально учат по форточкам лазать.
Ага, а еще по погребам с капустой и чердакам с бельем, и подсматривать в замочные скважины, и подслушивать в туалетах «хрущевок». Все ясно, дорогие гости, пора вас выпроваживать.
Старики — народ мудрый. Палыч все кивал, а бабуля уже почуяла мой созревающий отпор и заторопилась:
— Я и пошла, и хорошо, что пошла, ты тут сидишь, милок, такой молодой, серьезный, крепкий, ведь не откажешь бабке-то, а? А я бы тебе с пенсии бутылочку купила.
Палыч перестал кивать, сглотнул и посмотрел на меня с возрастающим уважением.
А я смотрел то на свой единственный костюм, который, несмотря на ежедневную службу Наталье Васильевне, выглядел почти как новый, то на перемотанные венами беспокойные бабкины кулачки.
Матвеевна хитро прищурилась и выложила последний козырь.
— А ко мне скоро внучок из Череповца приедет, он, когда гостит, всё во дворе с мячом бегает. Прошлый год у соседей на двери букву «Хвэ» написал. Хвашисты, значит. Так я ему накажу, милок, строго-настрого накажу, чтобы он стекла твои не би-и-л.
— Что вы, бабуля, то лебезите, то наезжаете. Вроде бы не баба-яга, да и я — не Иванушка.
Бабуля поджала губы.
— А вид-то у тебя как у русского, милок.
Я тяжело вздохнул. Снял пиджак. Деваться было некуда.
— Иди, бабка, показывай свою хворточку. Квартира хоть точно твоя?
На пороге мы чуть не столкнулись с Леной и девушкой из её группы.
«Никак бить пришли, — подумал я. — Остальные за углом».
Девушки изумленно уставились на наш маленький караван с замыкающим Палычем.
— Заходите, юные леди. — Я широко улыбнулся. — Отлучаюсь буквально на пять минут по хозяйственным вопросам.
Пять минут — это было мягко сказано. Пока я, пачкая рубашку, лез на четвертый этаж, извивался в узкой форточке, падал на пол и шел по темному коридору, опасаясь наступить на Муську с аквариумом, прошли все десять.
Я вышел из квартиры в подъезд. Бабуля поджидала меня у двери. Она цепко осмотрела карманы моих брюк и рубашки, видимо, осталась удовлетворена, запищала без запятых «Муся-мусямуся» и исчезла за щелкнувшей дверью.
Кажется, с бутылочкой я пролетел.
За следующей дверью меня поджидал Палыч. Он вцепился в рукав моей рубашки так неожиданно, что я чуть не провел контрприем, и жарко зашептал:
— Слушай, разведчик, дай пять тыщ на банку, душа просит…
Тут он настолько замысловато совокупился со своей душой, что я поверил и пролетел на пять тысяч.
Еще за двумя дверьми меня поджидали две юные мисс, удобно развалившиеся в креслах и курящие мои сигареты.
Я прошел в ванную, вымыл руки, попытался почиститься, но ещё больше размазал грязь на рубашке. Пришлось явиться персоналу в таком несолидном виде. Надев пиджак, я почувствовал себя чуток уютнее.
— Это Лиза, — ответила Лена на мой вопросительный взгляд. — Моя подруга. Мы решили поехать вместе, посмотреть, ведь неизвестно, что и как.
Ясно. Эскадренный миноносец «Стерегущий» на боевом дежурстве.
— Ну что ж, все правильно и разумно, — кивнул я. — Наверное, я произвёл не очень хорошее впечатление на вашу группу?
— Да что вы, Виктор Эдуардович, — восхищённо заговорила Лена. Лиза, видимо соглашаясь, закатила глаза. — Когда вы ушли, девчонки просто визжали. Мне теперь все завидуют.
Лиза хихикнула, вернула глаза на место и добавила:
— А Вардаева ещё сказала, смотри, Ленка, он крутой, застрелит тебя из пистолета, только не из того, что под пиджаком…
— Вардаева — это ваша классная дама? — поспешно перебил я.
— Вардаева — это наша такая девочка, — подхватила Лена. — А мастачка, та тоже от вас прибалдела. Ей очень понравилось, как вы нас шлюхами назвали. А то она всё: девочки-девочки…
— Да она там просто кипятком… — хотела уточнить Лиза.
— Отставить! — резко скомандовал я.
Они удивленно уставились на меня невинными глазенками.
— Я знаю, что делают кипятком. — Я упёр взгляд в Лену.
Она испуганно заморгала, повернулась к подруге.
— Ну что ты, Лизка, как дура? Виктор Эдуардович и так знает.
— А что я такого сказана? — удивилась Лиза. — Я вовсе и не вас имела в виду. Она от любого мужика кипятком… Ой! — Получив локтем в бок, Лиза смешалась, но закончила свою мысль: — Даже от Твикса.
Потом, обиделась и замолчала. Я примиряюще улыбнулся:
— И кто такой этот «даже Твикс»?
— Твикс — это у нас такой учитель физкультуры, — с готовностью доложила Лена. Она мне нравилась всё больше. — Он нам про Шварценеггера рассказывал, а потом спросил, как будет «близнецы» по-английски. Ну, некоторые девочки знали, только забыли. А он говорит — твикс. Тогда девочки его Твиксом и прозвали.[1]
— А вот и нет, вот и нет, — не выдержала Лиза. — Это его Вардаева первая так прозвала: Твикс — ватная палочка.
