Леня повсюду таскал с собой девушку Лелю, а Олег — ноутбук, и Шантель пока терпел и то, и другое. На репетициях эти два предмета занимали пару соседних стульев, Леля бессмысленно улыбалась, ноутбук тихо гудел, зато Леня и Олег были абсолютно спокойны.
«Когда-нибудь…» — мстительно думал Шантель, но пока тоже одобрительно гудел и улыбался. Конечно, у него была мысль, что красавец-басист — это то, что нужно, и внимание фанаток надо в первую очередь привлечь к нему, но… При синих глазах и льняных кудрях Леня был такой жуткий зануда, что любить его могла разве только тихая Леля.
Шантель считал, что человек без какого-нибудь явного или тайного порока — все равно что неподошедшее тесто. Но в каждом что-нибудь да бродит, и со временем Леня… Однако было похоже, что в детстве мальчик не нарушил ни единого запрета, от него не приходилось прятать спички, напоминать, что домой надо возвращаться с наступлением темноты, что курить вредно, а от поцелуев может быть СПИД.
Олег же, напротив, целиком состоял из пороков, причем явных. Он везде опаздывал, забывал на плите включенный чайник, а в квартире, дверь которой намертво захлопнулась, — ключи. Он словно не знал, что поздно ночью нельзя сажать в машину одиноких пассажиров мужского пола, что женщины легкого поведения болеют дурными болезнями, если тебе вдруг не дали на рынке сдачу, то обязательно надо ее спросить, ну и тому подобное. Зато он столько знал о компьютерах, что Лев Антонович не решался говорить с парнем на эту тему, чтобы не выработать у себя комплекс неполноценности.
Тем не менее эти двое столь разных парней были лучшими друзьями. Коля дружил с Эдиком, а Леня был неразлейвода не только с Лелей, но и с Олегом. Казалось странным, что они не спят втроем. Видимо, мешала Ленина кристальная чистота, Олег уже в утробе матери был порочен. Шантель еще не решил, сделать из них крепких профессионалов или выгнать вон. Одного к Леле, другого к ноутбуку. Пока парни были ему нужны. В начале сентября группа должна отправиться в турне: покорять огромную страну. Только так можно добыть себе славу.
А пока все они дружно и упорно работали.
Первый альбом под названием «эНЛО. Игра воображения» был записан летом. Благодаря Фонарину группу в Москве уже неплохо знали, у нее появились поклонники, а в сентябре ее участники дали первое громкое интервью на телевидении, залпом пошли статьи в газетах, в глянце. Осень прошла в трудах праведных, поэтому наступления самой настоящей зимы никто и не заметил. Зависнув на несколько дней на телефоне и тряхнув старыми связями, Лев Антонович выбил группе роскошный тур по всей стране.
Но главной его победой было то, что Эдик ехать отказался. Он согласился бросить работу и повременить с учебой только при условии солидной материальной компенсации. Шантель, разумеется, отказал. Пока. Но этого хватило. Разговор закончился стандартной фразой: «А пошли бы вы все…» Лев Антонович спокойно дал Эдику хлопнуть дверью и удовлетворенно вздохнул. Что поделаешь: или — или.
— Почему? — спросил Коля.
— Лучшие друзья для того и существуют, чтобы в самый ответственный момент нас предать, — туманно ответил Шантель и мысленно потер руки: резиновый мячик был отброшен далеко-далеко.
Окончательно он успокоился, когда на вокзале осталась плачущая Леля, прижимающая к груди ноутбук. Или — или: такова жизнь.
Ехали поездом.
— А самолетом быстрее, — заикнулся было Олег. Расставание с ноутом далось ему тяжело. Шантель предвкушал, что скоро и Олег сделает свой выбор не в пользу музыки.
— И дороже. Вы еще ничего не заработали, — отрезал он. — Поэтому решать буду я.
— Это диктатура, — заметил клавишник и вопросительно посмотрел на остальных. Коля Краснов задумчиво разглядывал пейзаж за окном, поскольку в дороге его обычно посещало вдохновение, а Леня еще бурно переживал расставание с Лелей. Посему оба промолчали, и Олег пожал плечами: ну, как хотите.
Пока они ехали, Лев Антонович старался стать своим в доску для этих ребят. Чтобы это произошло, надо было первым делом попытаться их понять, но вскоре многоопытный продюсер с удивлением развел руками.
Это поколение двадцатилетних, на взгляд Льва Антоновича Шантеля, было слишком уж резвое. Им еще не клали мобильные телефоны прямо в колыбель, но они уже не считали эти гаджеты игрушками, а воспринимали их как предметы повседневной необходимости, вроде зубной пасты или шампуня. Они еще не начинали учить английский язык раньше русского, но зато второй оставляли уже в школе, а первым занимались долго и всерьез на различного рода платных курсах. Они раз и навсегда выбрали для себя пепси и не помнили телевидения без рекламы. Если бы та вдруг внезапно исчезла с экрана, они решили бы, что наступил конец света.
Вместо имен эти двадцатилетние пользовались прозвищами, а лучше сказать, кличками. Лев Антонович понял только, что Эскейп, крайняя кнопка на клавиатуре компьютера, обозначающая отмену какого-либо действия, стала прозвищем Олега потому, что он регулярно опаздывал на репетиции и выступления. Но почему Леню прозвали Вектором, Шантель понять оказался не в состоянии.
Лев Антонович чувствовал себя старым и ленивым по сравнению с этими ребятами и с ужасом ловил себя на мысли, что хочет растянуться на диване с бутылкой «Жигулевского» и послушать группу «АББА». Парни вряд ли его бы одобрили. Представители этого поколения считают себя самыми крутыми, не ощущая, как им на пятки наступает поколение тинейджеров, которое считает себя еще круче.
Но работа есть работа. Шантелю было ясно, что на группе можно заработать неплохие деньги, и он решил держать себя в руках, колесить по стране и раскручивать «Игру воображения» дальше. Мысленно он уже называл группу только так.
Если бы Лев Антонович знал заранее о последствиях, он бы объехал стороной не то что этот город, но даже область, где тот находился. Но, как говорится, знать бы, где упасть… Соломки Шантель не подстелил, поэтому плюхнулся в грязную жижу со всего маху и, как говорится, обо…ся.
А начиналось все прекрасно — красочные афиши, полностью распроданные билеты на оба концерта, которые предполагалось дать в районном центре, красивом городе со стотысячным населением. И гостиница оказалась вполне приличная, и публика понимающая, и деньги, обещанные за выступление, очень даже немалые. Была середина января, народ уже устал пить и праздновать, но к зрелищам еще не остыл. Лев Антонович удовлетворенно потирал руки. Даже то, что новый барабанщик никак не мог вписаться в коллектив, продюсера мало беспокоило. Ничего, стерпится — слюбится. Пока же «старички» обращались к новенькому уклончиво: «ты», без имени и без прозвища. Продюсера же, как случайно подслушал Шантель, меж собой называли Французом. Хоть так. Не Старпером и не Дедом.
— Петь будем под фонограмму, — предупредил Лев Антонович.
— Никогда, — отрезал Олег.
— Запросто, — пожал плечами Леня.
Эти двое никогда и ни в чем друг с другом не соглашались, поэтому оба посмотрели на Колю. Тот замялся:
— Мы могли бы и вживую…
— Город небольшой, публика непривередливая. Зачем глотку рвать, когда можно обойтись малой кровью? — похлопал его по плечу Лев Антонович. — Я тебя берегу, Коля. Цени.
Первый концерт прошел неплохо. Правда, под конец как следует разогревшиеся фанаты пытались прорваться на сцену, но полиция их удержала. Только одной девчонке удалось вскарабкаться на возвышение и броситься Коле на грудь. Она рыдала взахлеб, совала ему растрепанный букет и кричала громко:
— Я люблю тебя! Люблю! Ты слышишь?! Люблю!
Девчонку удалось унять, увести со сцены. Эпизоду Лев Антонович не придал значения и поздно вечером, когда ангелоподобное создание робко постучалось в дверь его люкса, даже не узнал ретивую фанатку.
— Ты кто? — удивленно спросил Шантель. — Кто тебя пустил?
— Тетя, — скромно потупило создание огромные голубые глаза.
— Какая еще тетя?
— Дежурная по этажу. Я ей помогаю прибираться, я знаю, где люкс.
— Ты так уверена, что я поселился в люксе? — усмехнулся Шантель.
— Не-а. Я думала, он.
— Послушай, детка, это несерьезно, — принялся отечески увещевать ее Лев Антонович. — Мы завтра уезжаем.
— А сегодня?
— Ну зачем он тебе? На один день? Он уедет, а ты останешься. И поверь, он сюда вряд ли вернется.
— Можно я войду?
«Зачем я это делаю?» — устало подумал Лев Антонович, посторонившись. Но в ней что-то было. Прежде всего удивительная способность добиваться своего. Шантель почувствовал это сразу. Девчонка принадлежала к породе людей, которые всегда получают то, что хотят. Конечно, она была очень хорошенькой, но хорошеньких девушек много, тем более в столь юном возрасте. А этой, на взгляд Льва Антоновича, и восемнадцати еще не стукнуло. Цветочек, подснежник. Но в этом ангелоподобном создании отчетливо прощупывался стальной стержень.
