Я обвела взглядом комнату и отметила, что грязь, пожалуй, не должна являться для Вероники Балашовой фактором, с которым она не может примириться. Вероника заметила мой взгляд и, слегка смутившись, махнула рукой:
– Да это ерунда все, я здесь уберу. Просто у меня времени не было. Но я не хочу в общагу!
– Что же поделаешь, Вероника, – попыталась убедить ее я. – Вам снова придется жить в общежитии. По крайней мере, до тех пор, пока вы не найдете еще кого-то, кто пустит вас на квартиру.
– Ха! – воскликнула Вероника. – Пустить-то много кто пустит – вон, объявлений в каждой газете полно! А кто мне за нее платить будет?
– Я так понимаю из ваших слов, что эту квартиру оплачивал сам Виталий Алексеевич? – уточнила я.
– Ну да. А как же иначе? – недоуменно развела руками Вероника. – Мы с ним сразу договорились, что я ничего не плачу. А уж как он там со своей семьей разбирался, это его дело. Я-то при чем? У меня семьи нет! – И Вероника весело рассмеялась.
Мне было не очень смешно.
– А кроме оплаты этой квартиры, вы получали что-нибудь от Милентьева за то, что были его любовницей? В материальном смысле.
– Ну-у-у... Он в кафе меня водил, подарки делал иногда, но недорогие. Хотя денег у него много. И каждый раз, как попросишь, напоминал, что у него семья большая и детей целая куча. Почему-то мужчины сразу в таких случаях про жену да про детей вспоминают. А я-то при чем? Не можешь женщину содержать – нечего и начинать, я так считаю!
Вероника категорически стукнула пальчиком по столу и потянулась за сигаретой. Я последовала ее примеру и достала свои – «Мальборо». В принципе, образ этой девушки уже был мне понятен, но он не прояснял ситуации с убийством Милентьева, и много вопросов мне еще предстояло задать Балашовой.
– Скажите, Вероника, а Виталий никогда не делился с вами своими проблемами? Не рассказывал о работе, о взаимоотношениях с кем-то? Может, у него были какие-то неприятности?
– Нет, не рассказывал, – пожала плечиком Вероника, постукивая пальцем по сигарете, стряхивая пепел. – Это его дела. Я-то при чем? Это вы у жены его лучше спросите.
– То есть вы совершенно не можете предположить, кто мог убить его? – уточнила я.
– Не знаю. Наверно, из-за бизнеса его, из-за чего еще в наше время убивают? – развела руками Вероника.
– Много из-за чего, – со вздохом заметила я. – А кого-то из его знакомых вы знаете? Он знакомил вас с кем-то из своих друзей или приятелей?
– Нет. Никогда не знакомил. Да и зачем они мне? Он же пожилой уже был, и друзья у него, поди, все такие же... У меня свои друзья есть.
– То есть отношения ваши сводились к постельно-финансовым? – прямо сказала я, но Вероника, очевидно, не совсем поняла смысла вопроса, и мне пришлось упростить его: – Ничего серьезного между вами не было? Вы вместе спали, и Виталий оплачивал ваши услуги, так?
– Ну да. По-моему, это нормально. Я же с ним делилась своей молодостью, красотой... А он мне за это – деньги. Так что все справедливо! К тому же он женат. Нет, если бы он вдруг развелся и на мне предложил жениться, я бы, наверное, согласилась. Все-таки у него денег много, и вообще... Правда, там еще дети, он бы, конечно, на них тратил много, хоть они уже и взрослые. Но разве они бы просто так отстали? Да и жена его нас бы в покое не оставила, она и так уже сюда приходила, выясняла, что да как. И чем я ей дорогу перешла, не пойму? – недоумевающе посмотрела Вероника на меня. – Я ей ничего плохого не сделала, уводить его не собиралась, а деньги за квартиру она так и так от него получала. Я-то при чем?
– Хорошо, Вероника, еще несколько вопросов, – нетерпеливо сказала я, поскольку меня уже начало утомлять общение с этой девушкой. – Прежде всего скажите, когда вы видели Виталия в последний раз?
– Ну-у-у... Дня четыре назад он заезжал, а что? – почесав лобик, ответила Вероника.
– Ничего. А вчера вы с ним не договаривались встретиться?
– Нет. Он должен был завтра заехать.
– А сами вы где были после двенадцати ночи? – спросила я.
– Вы что, на меня думаете, что ли? – вытаращила Вероника глаза. – Да я... Да у меня и отравы-то никакой нет! И зачем мне убивать его? На улицу, что ли, чтобы идти теперь?
– Вы успокойтесь и просто ответьте мне на вопрос, – ровно сказала я. – Такие вопросы задают всем, кто был близок с жертвой.
– Да я в клубе была. Кто угодно, кстати, подтвердить может – там полно ребят, которые меня знают. Я там была с девяти, а ушла только после закрытия, после часа ночи. Так что у меня алиби! – победно заключила она, но почти сразу же лицо ее нахмурилось, и Вероника нервно выдернула из пачки еще одну сигарету. – И надо же было кому-то его убить, – с горечью проговорила она. – Так все здорово было... А теперь что делать? В общагу не хочется – знали бы вы как! А может, жена его согласится месяц потерпеть, а? – с надеждой заглянула Вероника мне в лицо. – Он же наверняка месяц этот уже оплатил, а он ведь только начался! Я бы, может, за это время придумала что-нибудь...
– Вряд ли, – покачала головой я. – К тому же теперь хозяйкой квартиры является его дочь, а она, как я слышала, хочет жить отдельно.
– Блин, – вздохнула Вероника. – Ну что ж мне так не везет-то?
– По-моему, в данной ситуации вам повезло все же гораздо больше, чем самому Виталию, – осторожно заметила я.
Меня начало раздражать откровенное безразличие Вероники к трагической смерти ее любовника. Понятно, что она не испытывала к нему горячих чувств, но все же он не сделал ей ничего плохого, а, наоборот, только хорошее. Неужели она уже успела насквозь пропитаться таким цинизмом?
«Хотя что тут удивляться, – сама себе сказала я. – Как ни крути, а именно деньгам в наше время отдается приоритет. Особенно такими простушками из глухой местности. Все хотят ухватить свой кусок пирога, и желательно без особых усилий. Вот и Вероника такая же. Наверняка жила всю жизнь в каком-нибудь захолустье, с родителями, проводящими все дни в работе, ругани и нищете. Вероятно, мать не раз говорила, как это принято в таких семьях: „Смотри ты, за такого дурака не выйди!“ – имея в виду собственного мужа. Хотя... Это уже мои фантазии».
– Вероника, а как называется тот клуб, где ты была позавчера? – стряхнув с себя посторонние мысли, спросила я.
– «Волжанка», – коротко ответила Вероника. – Там можете прямо с барменами поговорить, они все меня знают.
– Вероника, а простите за такой вопрос, вы сами на что живете?
– Ну, я работаю. В магазине работаю, а что? Вы и туда хотите пойти? – Вероника посмотрела на меня недоверчиво и даже испуганно.
– Нет, я думаю, что обойдусь без этого. Просто интересно, – улыбнулась я. – И как работа, нравится?
– Да когда как! – пожала Вероника плечами. – Когда навар хороший за день выходит, тогда, конечно, нравится. А вот когда недостача или директор начинает наезжать и придираться, то, конечно, нет.
– А что же он к вам придирается? – просто по инерции поинтересовалась я.
– Да ну его! – Вероника недовольно повела бровями. – То весы не так стоят, то грязь в отделе, то товар не весь выложила, то выручка маленькая... А если посетителей нет совсем, откуда выручка будет? Я-то при чем?
– Понятно, понятно, – остановила я начавшую расходиться девушку.
Я уже хотела задать ей последний вопрос, как вдруг со стороны входной двери донеслись шум и голоса, а затем раздался звук поворачиваемого в скважине ключа. Вероника кинула изумленный взгляд в прихожую и, поднявшись со стула, пошла туда, чтобы посмотреть, что там происходит.
– Ага, вы дома, отлично! – послышался оттуда незнакомый мне женский голос. – Ну вот что, девушка, покиньте-ка немедленно эту квартиру!
Я поспешила выйти и узнать, в чем дело. В прихожей, тяжело дыша, стояла невысокая молодая женщина в очках, одетая в длинное пальто кирпичного цвета. У нее была несколько старомодная прическа из русых волос, лицо без макияжа, только губы были слегка накрашены помадой вишневого цвета. Выглядела она как-то совсем не современно. Небольшие серые глаза ее смотрели на Веронику с ненавистью. Кроме того, она была откровенно некрасива и болезненна на вид. За ее спиной стоял длинный, худой мужчина, тоже в очках, с наметившейся лысиной на лбу и макушке, сутуловатый, напоминавший своей фигурой вопросительный знак. Он предупреждающе держал свою спутницу сзади за локоть, но она в любую минуту готова была вырвать у него руку.
– А... Вы кто? – спросила наконец Вероника.
– Я-то? Я-то хозяйка этой квартиры, – отчеканила пришедшая, и я поняла, что это Надя Милентьева, а ее спутник – скорее всего тот самый «полунищий музейный работник», о котором говорила мать этой женщины.
«Валентина упоминала, что ей двадцать пять лет, – вспомнила я. – На вид ей можно дать за тридцать».
– Но здесь живу я, – попробовала слабо защититься Вероника.
