У машины Хьюго Флетчера очень приметные номера.
Том посмотрел на фотографию. Женщине, изображенной там, можно было запросто дать лет пятьдесят, хотя он знал, что Лоре Флетчер всего лишь около тридцати пяти. На ней были бесформенные брюки на пару размеров больше, чем нужно, мешковатый свитер и туфли без каблуков. Волосы тусклого, сероватого оттенка – не рыжие – были стянуты в пучок, открывая бледное лицо. Она выглядела вялой и безжизненной. Должно быть, долго и серьезно болела – другой причины для такой разительной перемены, по мнению Тома, быть не могло. Леди Флетчер представляла собой удручающее и очень печальное зрелище, и Том подумал, как болезнь жены могла повлиять на весьма светский и публичный образ жизни сэра Хьюго. Ему не хотелось этого признавать, но версия с любовницей выглядела все более и более убедительной.
– Бекки, нам известно, что конкретно с ней произошло?
Работу Бекки всегда выполняла на «отлично».
– Мы связались с лечебницей, но, разумеется, они нам ничего не сказали – конфиденциальность и сохранение врачебной тайны. В любом случае мы встретимся с ней через пару минут – уже подъезжаем к аэропорту. Мы приехали вовремя; скорее всего, она еще даже не успела забрать багаж.
– Ну что ж, будем надеяться, что сотрудники авиакомпании выполнили свое обещание.
Лора помигала левым поворотником и вывернула с главной дороги на неосвещенную боковую, которая вела к Эшбери-парку. Она резко сбросила скорость и отметила какое-то странное белое свечение над верхушками деревьев. Последний поворот. Лора подъехала к воротам своего дома и остановилась, пораженная.
– О господи, – прошептала она.
Бежать было некуда. Десятки журналистов, заслышав шум мотора ее «мерседеса»-купе, мгновенно нацелили на нее свои камеры. Телевизионщики развернули софиты в сторону машины; яркие лучи ударили ей прямо в глаза, на мгновение лишив ее зрения. Журналисты возле дома не являлись для Лоры чем-то необычным, она знала, что такое жизнь под прицелом камер, и теперь буквально чувствовала их лихорадочное возбуждение. В конце концов, своей известностью и репутацией Хьюго был обязан именно этим самым людям, и он в совершенстве владел искусством выдавать им ровно столько информации, чтобы поддерживать постоянный интерес к своей персоне.
Но это было что-то другое. В воздухе прямо-таки ощущалась атмосфера безумия.
В дом можно было попасть только одним путем. В свое время Хьюго настоял на том, чтобы ворота открывались не с помощью пульта, а вручную. Нужно было набирать код непосредственно на панели. Таким образом он мог регулярно его менять. Пульт мог потеряться… или его могли продать тому, кто больше заплатит.
Она подъехала еще ближе, к самым воротам. Вспышки камер стали еще чаще, почти сливаясь в одну, и она не могла спрятать от них свое измученное лицо. Лора опустила стекло, чтобы набрать код, и репортеры закричали громче, стараясь привлечь ее внимание, чтобы сделать удачный кадр.
– Посмотрите сюда, леди Флетчер!
– Вам уже сообщили новости, леди Флетчер?
– Вам есть что сказать, Лора? – Видимо, этот журналист решил, что если назовет ее по имени, то у него будет больше шансов получить ответ. Несмотря на всеобщий ажиотаж, никто так и не сказал, что за новости ей должны были сообщить. Одно только это говорило само за себя.
Десятки камер запечатлели ее, усталую, испуганную и разбитую, и Лора знала наверняка, что завтра утром эти снимки появятся во всех газетах.
Объезжая чересчур разросшуюся живую изгородь возле дома, она почувствовала, что к горлу вдруг подкатила тошнота. Голова сильно закружилась. В доме ее ждала полиция, в этом Лора была уверена. У них был код от ворот – из соображений безопасности. Сейчас они точно внутри. Какого поведения они от нее ожидают? Уже давным-давно Лора отучилась реагировать на жизненные события естественным образом.
Поэтому она слегка удивилась, увидев единственного полицейского на ступеньках у входа в Эшбери-парк. Он казался маленьким на фоне массивных черных дверей. У него было настороженное лицо, и Лора видела, что он чувствует себя не в своей тарелке. Он быстро говорил что-то в рацию; очевидно, не ожидал, что ему придется разговаривать с ней самому.
Лора притормозила у входа. Полицейский сунул рацию в карман и кинулся к машине, чтобы открыть ей дверь, но опоздал.
– Леди Флетчер? Простите, мэм, мы не ожидали вас так рано. Меня оставили здесь на всякий случай, но старшие офицеры еще в пути. Предполагалось, что вас встретят в Станстеде, но…
Лора глубоко вздохнула.
– Все в порядке, офицер. – Ее голос слегка дрожал от напряжения. – Просто скажите мне, что случилось.
– Мы постарались сдержать напор этих зверюг. Журналистам запрещено разглашать информацию до тех пор, пока вы обо всем не узнаете, и они понимают, что лучше им держать язык за зубами. Никто из них ничего не сболтнул, нет?
– Мне и так понятно. Понятно, что случилось что-то очень нехорошее. Скажите мне.
– Может быть, нам лучше пройти в дом, мэм, и дождаться старших офицеров?
Лоре хотелось покончить со всем этим и остаться одной – так скоро, как только возможно. Она попыталась совладать с подступающей паникой.
– Дело в моем муже, да? Если бы произошло что-то настолько серьезное, он бы сам мне позвонил. А он не звонил. Хуже, чем то, что я думаю, быть просто не может…
Ради бога, не мучайте меня. Скажите. Пожалуйста.
Молодой полицейский тяжело вздохнул:
– Все, что я знаю, мэм, – и мне очень, очень жаль, что приходится сообщать вам такие вести, – это то, что ваш супруг был найден мертвым сегодня в вашей лондонской квартире. Я понимаю, это большое несчастье и вы, должно быть, в шоке. Не хотите зайти внутрь? Так ведь будет лучше, правда?
Боясь не справиться с собой, Лора промолчала. Несколько секунд она, не говоря ни слова, смотрела на полицейского, затем развернулась и так же молча принялась подниматься вверх по ступенькам. Конечно, этот парень был ни в чем не виноват, просто сейчас она не могла бы вынести ничье общество. Осторожно и медленно переставляя ноги, одну за другой, шаг за шагом, она преодолела все ступени. Казалось, ее тело знало, что нужно делать, даже когда мозг отказывался повиноваться. Лора чувствовала себя так, будто была вне своей оболочки и смотрела на себя со стороны или сверху, как зритель смотрит спектакль. Плохой спектакль, если уж на то пошло. Полицейский явно не знал, что сказать, а она не знала, что делать и как себя вести. Где-то в глубине ее существа нарастал крик, копился, готовился вырваться наружу, но она сумела подавить его. Сейчас было не время раскисать.
Сверху вдруг донесся странный, непривычный шум. Журналистов отсюда было не видно, но, судя по стрекотанию над головой, к дому быстро приближался вертолет. Как только Лора вставила ключ в замочную скважину, окрестности залило ослепительным светом – на вертолете включили прожектор, – и это как будто разрушило чары. Она торопливо повернула ключ, толкнула дверь и метнулась в дом, чтобы скрыться от вездесущих телекамер. С силой захлопнув за собой дверь, Лора тяжело привалилась к косяку и только тут дала наконец волю слезам. Она старалась не всхлипывать, не издавать вообще никаких звуков; слезы просто катились по ее щекам и капали на землю. Ее ноги подогнулись. Лора медленно сползла на холодный каменный пол, обхватила колени руками и уткнулась в них лицом, продолжая беззвучно рыдать. Она сжимала себя все крепче и крепче, словно боялась рассыпаться.
Перед ее внутренним взором стояла картинка – Хьюго такой, каким она увидела его в первый раз. Красивый и уверенный в себе. И сама она – яркая и легкая, словно бабочка, беззаботная, порхающая по жизни, счастливая от того, что у нее есть любимая работа, семья и друзья. Как же это вышло, что все окончилось вот так?
Она все же не выдержала и принялась всхлипывать. Все внутренности словно скрутило в тугой узел. Минут через пятнадцать, когда Лора все еще сидела, скорчившись, возле двери, она услышала звук подъезжающего автомобиля. Захрустел гравий. Дверь хлопнула едва ли не до того, как машина остановилась. До Лоры донеслись приглушенные голоса – только что прибывшие разговаривали с дежурным полицейским, – но она не сумела разобрать ни слова. Она быстро вытащила из рукава уже намокший бумажный носовой платок (Хьюго так и не смог отучить ее от этой привычки, хотя она страшно ему не нравилась), вытерла слезы и поднялась на ноги. Колени все еще дрожали. Не дожидаясь, пока в дверь позвонят, Лора распахнула ее сама.
По ступенькам поднимался высокий мужчина лет сорока, одетый в кожаную куртку, футболку и джинсы. Лора рассеянно отметила, что волосы у него светлые и слегка растрепанные. Она понятия не имела, как должен выглядеть старший офицер полиции, но все же представляла себе нечто совсем иное.
Молодая брюнетка в строгом черном брючном костюме припарковала машину в конце подъездной дорожки и торопливо направилась к ним.
