— Не стоит так отчаиваться, по-моему, у вас прекрасные сотрудники, выкрутитесь как-нибудь, всем сейчас не просто.
— А-а, к черту! — Он резанул воздух рукой. — Сдернуть бы из этой гребаной страны…
— Нет ничего невозможного, Станислав… — Я легонько похлопала его по плечу. — Так, значит, смерть Алексея была вам невыгодна, а врагов у него не было?
— Смотря кого считать врагами, — философски произнес Станислав. — Завистники, наверное, были, а явных врагов я что-то не припомню. Конечно, Ирке могло не нравиться, что Лешка погуливал от нее, но не настолько уж она ревнива, чтобы из-за этого пойти на убийство.
— Кстати, вы были вчера за кулисами перед выходом Алексея?
— Я следил за выступлением из-за кулис, Алексей там тоже суетился: то выбегал к сцене, то снова заходил в свою комнату.
— Говорят, что его отравили стрихнином, нашли ампулы.
— Слышал. — Станислав покачал головой. — Яд подсыпали в бокал с шампанским, Алексей к нему периодически прикладывался для снятия напряжения. Видно, кто-то зашел в комнату и вылил яд в бокал, когда там никого не было.
— Кто-то мог видеть, как убийца заходил в комнату…
— Да туда кто только не заходил.
— Станислав, а как вы думаете, Гриша Ложкин знал, что Замуруев изменял его сестре?
— Не знаю, он и его ребята периодически бывали здесь и о чем-то беседовали с Лешкой, но я ни разу не присутствовал при их разговорах и не знаю, что они обсуждали.
— Может быть, финансовые вопросы? — предположила я.
— Может, и финансовые. — Станислав налил себе коньяку. — Хотите еще кофе?
— Не откажусь.
Станислав подогрел воду и наполнил мою чашку.
— Пожалуйста. — Он добавил коньяку и пододвинул чашку ко мне. — Хотите еще что-нибудь узнать?
Я закурила сигарету и, закинув ногу на ногу, спросила:
— Ложкин был на вчерашнем показе?
— Конечно, он таскался на все Лешкины шоу и всегда сидел в первом ряду как спонсор, вы, наверное, видели его рекламу в зале.
— «Сервис-авто»?
— Ага, одна из самых крутых фирм в городе.
Он снова опорожнил свою чашку, глаза его немного затуманились.
— Может быть, перейдем на «ты»? — осмелев, спросил он.
— Не возражаю, — поддержала я его порыв, — если подскажешь мне, где я могу найти Ложкина.
— Его контора располагается на третьем этаже комплекса «Звездный», — Станислав предупреждающе посмотрел на меня, — но я бы тебе не рекомендовал соваться к нему с расспросами.
— Почему это? — с тревогой поинтересовалась я.
— Мафиози не любят, когда посторонние суют нос в их дела. Я Лешке давно советовал сменить спонсора, но он меня не послушал.
— Так ты все-таки считаешь, что Ложкин причастен к его смерти?
— Ничего я не считаю, но сам бы я такого спонсора иметь не хотел.
— Почему?
— Да что ты все заладила, почему да почему! — вспылил Станислав. — Потому что оканчивается на «у».
— Если бы ты мне высказал свои соображения по этому поводу…
— Ладно, — он резанул воздух рукой, — я тебе скажу. Если Ложкин причастен к смерти Замуруева и если он узнает, что ты копаешься в этом деле, он тебя даже предупреждать не станет, просто прикажет своим гоблинам грохнуть тебя и закопать где-нибудь на Кумыске. А мне бы этого очень не хотелось — ты хорошая девушка и, честно говоря, сразу мне понравилась. Так что подумай хорошенько, нужны ли тебе неприятности.
— Ты что, хочешь запугать меня? — Я достала из пачки сигарету.
— Просто объясняю тебе ситуацию. Не забывай, в какой стране ты живешь.
— Так ты что, считаешь, что нужно оставить все как есть?
— Пусть этим занимается милиция.
— А если милиция не найдет убийцу?
— Тебе-то это зачем надо?
— Значит, по-твоему, пусть преступник гуляет на свободе?
— По-моему, расследованием должны заниматься профессионалы.
— Многие преступления раскрываются журналистами. Неважно, кто найдет убийцу, лишь бы посадить его в тюрьму.
— А если журналисту это будет стоить жизни? — Станислав разошелся не на шутку.
— Не будем о мрачном. — Я сделала несколько глотков кофе. — Я не такой человек, чтобы останавливаться на полпути, так что не отговаривай меня. Мне не нравится философия всепрощения — это прерогатива убогих или очень сильных людей. Ни к тем, ни к другим я себя не отношу, но если я могу что-то сделать, чтобы жизнь в нашей стране стала немного лучше, я сделаю это.
— Да-а, — протянул Станислав, подперев голову рукой, — пафоса — хоть отбавляй, а если копнуть поглубже — ты просто гоняешься за очередной сенсацией для своей газеты.
Я медленно поднялась со стула. Волна праведного гнева ударила мне в голову. Самое главное, что отчасти он был прав, но меня уже понесло.
— Знаешь что, Стасик, — я посмотрела на него сверху вниз, — мне показалось, что ты приличный парень, а на деле получается, что ты… — Я запнулась, подбирая подходящее определение, и бросила ему: — Ты дерьмо и навсегда останешься им.
Направляясь к выходу, я надеялась, что он остановит меня и мы урегулируем непредвиденную ссору. Никто меня не остановил.
— Ну и черт с тобой, — сказала я. — До свидания, — проходя мимо Валентины Дмитриевны, кивнула я ей.
В течение целого часа я корила себя за несдержанность, проявленную мной при разговоре со Станиславом. Я читала себе разные проповеди и испытывала настоящее чувство стыда. «Уж не больно ли ты высокого мнения о себе? — мысленно спрашивала я себя, направляясь в редакцию. — Может, бросить все это, ограничиться газетными буднями, деловито подписывать бумаги, слушать доводы Кряжимского, пить кофе и подсчитывать прибыль?
Чушь, — одернула я себя, — во что превратится твоя хваленая газета, если ты спустишь все на тормозах, если активной жизненной позиции предпочтешь сугубо административную работу? И главное, во что превратишься ты сама? Сможешь ли ты себя уважать?»
Припарковав машину, я поднялась в редакцию, не переставая корить себя и песочить. Черт, такое самокопание тоже имеет свои минусы: вместо того чтобы быстро реагировать на ситуацию и моментально принимать решения, приходится отчитываться перед собой и с утра до вечера разбирать мотивы своих поступков.
Кряжимский встретил меня кислой миной.
— Что такое, Сергей Иванович? — спросила его я, когда мы вошли в мой кабинет.
— Пока ничего узнать не удалось, — горестно покачал он головой.
Убитый вид Кряжимского действовал на меня раздражающим образом.
— К чему такая печаль! — поддела я его. — Раскисать нам некогда, мне тоже повезло лишь отчасти. Давайте лучше перекусим.
Я подмигнула немного растерявшемуся заму и вызвала Марину. — Мариночка, организуй нам замор червячка, — намеренно беззаботно и весело, чтобы ободрить Кряжимского, сказала я секретарше.
Марина понимающе посмотрела на меня, потом на Сергея Ивановича, кивнула и исчезла за дверью. С моими гастрономическими пристрастиями она была более или менее знакома, и я была уверена, что она не подведет.
— Ты сказала, что тебе все же повезло, — вернулся Кряжимский к прерванному разговору.
— Собой я, конечно, не особенно довольна, а что касается дела… Мне удалось выяснить следующее: Замуруева спонсировал Ложкин, Замуруев был женат на его сестре и погуливал от нее. Но знал ли об этом Ложкин, да и сама его сестренка?.. В любом случае это не мешало бы узнать. Не исключено, что смерть Замуруева — дело рук Ложкина. Мотива два: финансовые проблемы, разборки то есть, и месть за поруганное имя сестры.
— Фамилия знакомая… — задумчиво произнес Кряжимский.
— Еще бы! Ложкин ведет автомобильный бизнес. Слышали о такой компании: «Сервис-авто»?
— Не один раз. — Сергей Иванович потер подбородок. — И что же ты намерена делать?
Кряжимский поднял на меня пытливый взгляд.
— Встретиться с сестрой Ложкина, а если понадобится, то и с ним самим.
Кряжимский даже присвистнул.
— Что такое, Сергей Иванович, вы чем-то удивлены? — спросила я, глядя в его расширенные от испуга глаза.
— Не нужно быть провидцем, чтобы понять, что Ложкин — мафиози. Весь автомобильный бизнес контролируется подобными экземплярами, и твое намерение встретиться с ним выглядит по меньшей мере наивно…
— Вы заметили, что в этой стране наивными называют всех, кто хочет хоть что-то сделать для ее блага? — язвительно сказала я, вспомнив разговор со Станиславом.
— Я не хотел обидеть тебя, Оля. Кому как не мне знать, что ты за человек и из каких передряг нам приходилось иной раз выбираться…
— И успешно, Сергей Иванович, выбираться, — подчеркнула я, — так что прочь скепсис и подавленность!
В этот момент дверь распахнулась и на пороге возникла Марина. Ее щеки полыхали пурпурным румянцем, глаза блестели.
