глядя ему вслед, потом тоже поспешила в другую сторону.
Наконец Фима смогла проникнуть на территорию школьного холла. Но дальше пройти не удалось, путь ей перекрыл весьма упитанный охранник, подкреплявшийся из ланч-бокса в свой обеденный перерыв. Свекольный салат и овощное пюре с сосисками успели сдружиться и образовали весьма живописную цветовую гамму, которую охранник с удовольствием поглощал и оторвался от своего занятия ради Фимы с видимой неохотой.
– Куда? В библиотеку? К библиотекарше Ольге? Нет ее!
– Как нет? А где же она?
– Мне не докладывают. Почитай что с прошлой недели я ее и не видел.
– Тогда мне к директору надо!
– На совещании она.
– К завучу.
– Это к кому именно? – проявил любопытство охранник. – У нас их трое.
– Мне без разницы.
– Тогда идите к Анне Семеновне, я ее только что видел. В столовую она пошла, туда за ней и чешите.
Он переписал паспортные данные Фимы в толстый журнал и еще раз посоветовал идти прямо в столовую.
Фима так и поступила. После еды люди добреют, становятся разговорчивыми и открытыми. Тот же человек, который до обеда обзовет вас нехорошими словами и пошлет куда подальше, после обеда выслушает вас со всей доступной ему от природы снисходительностью, мягкостью и добротой. И Фима очень рассчитывала, что этот принцип сработает ей во благо.
Увы, Анна Семеновна оказалась исключением из правил. Она была женщиной худой, высокой и казалась образцовой училкой, скучной до ломоты в зубах. Волосы у нее были гладко зачесаны назад, длинный нос уныло свисал вниз, а ее кожа отливала легкой желтизной, что говорило о желчности характера дамы. Она гордо восседала за своим столиком, хотя рядом с ней все прочие учителя устроились большими или маленькими компаниями. В одиночестве обедала одна лишь Анна Семеновна.
Из всего многообразия школьного меню перед ней стоял одинокий салат из свежей капусты, политый каплей растительного масла, и стакан компота. На оба этих блюда Анна Семеновна взирала с отвращением. С неменьшим, а то и большим отвращением взглянула она и на Фиму. И где-то завуча можно было понять. Цветущая и пышущая здоровьем и жизнью девушка выступала полным контрастом с самой Анной Семеновной.
– Ольга? – проскрежетала она голосом, похожим на скрип напильника по стеклу. – У нас такой нет.
– Как нет? Это же ваш библиотекарь.
– Была.
– Куда же она делась?
– Директор ее уже уволила!
И на лице Анны Семеновны появилась довольная улыбка.
Осветила она ее всего на миг, но этого было для Фимы достаточно, чтобы выпалить:
– Сводили личные счеты! Чего вы с ней не поделили? Или, верней, кого?
– Не понимаю, о чем идет речь.
Фима отметила, что к их перепалке прислушиваются учителя, сидящие за соседними столиками. Она не стала разочаровывать их и прибавила громкости в голосе:
– Не о чем, а о ком! Вы же с ней мужчину не поделили! Она отбила у вас кавалера, а вы ей за это отомстили, добившись ее увольнения!
– Девушка, вы в своем уме? – изумилась Анна Семеновна.
Но воображение Фимы было уже не остановить, впрочем, как и ее саму.
– Конечно, вы рисковали. Если бы в школе узнали о ваших походах в ночной клуб и о дружбе там со стриптизером, то вас бы саму уволили!
Анна Семеновна сравнялась цветом с лимоном, а на лице у нее появилась гримаса, словно она с трудом сдерживалась, чтобы не вцепиться Фиме когтями в волосы. Но вокруг были свидетели. И Анна Семеновна овладела собой.
– Сумасшедшая! – воскликнула она и встала из-за стола.
После чего покинула столовую, и Фима ее не останавливала. Она уже добилась своей цели. Все внимание учительской аудитории было приковано к ней одной.
– Девушка, а что это вы тут говорили про стриптиз? Неужели наша уважаемая Анна Семеновна посещает такие развлечения?
– Еще как!
– И цепляет там молоденьких стриптизеров?
– О да! Красавчиков, каких еще поискать!
И Фима, как могла более точно, описала внешность их нового соседа. Слова ее вызвали разочарование у учителей.
– Тю! Это же ее сын!
– У Анны Семеновны есть сын? Стриптизер?
– Да почему стриптизер? Физрук он наш. Анна Семеновна в этом году пристроила сыночка. Мы сначала не знали, что он ее сын. Фамилия у него другая, по отцу, должно быть. А потом он сам проговорился. Так все и раскрылось. Семейственностью наша Анна Семеновна занимается.
– Другим не позволяет, а ей все можно.
– Конечно, они же с директором подруги, прямо не разлей вода. Куда одна, туда и другая.
– Ты потише болтай.
– А что такого? Я правду говорю. Анна Семеновна перед директрисой стелется, за это себе всякие преференции получает.
– А вам и завидно.
– Мне не завидно, я за справедливость.
– Нечего борьбой за справедливость собственные низменные порывы прикрывать! Это непорядочно!
– За собой последили бы!
Видя, что учительская склока грозит перерасти во всеобщий скандал, Фима поспешила вмешаться, пока это было еще возможно.
– Подождите, может, еще и не о нем речь идет. Как сына Анны Семеновны зовут?
– Григорий!
– Сергеевич!
– А фамилия его как?
– Зубрилин!
И окончательно забыв и про Фиму, и даже про остывающую у них на тарелках еду, учителя разделились на две команды и с воодушевлением сошлись стенка на стенку.
Зубрилин Григорий Сергеевич работал хоть и в этой же школе, но вел уроки в начальных классах, а их здание находилось чуть в глубине квартала. И до него еще нужно было добраться. И хотя Фима понимала, что рискует опоздать на свою собственную учебу, она все же решилась на короткую пробежку. И надо же такому случиться, что, влетая, запыхавшись, в здание началки, она прямо у турникета столкнулась нос к носу со своим новым соседом.
Он тоже ее узнал и обрадовался:
– А вот и вы, прекрасная незнакомка! Ко мне?
К тебе, а то к кому же! Но признаваться в этом было никак нельзя.
И Фима соврала:
– Я насчет братика. Он хочет перейти в вашу школу.
– Павлик? – удивился физрук. – Он же у вас учится в английской школе, а у нас самая простая, обычная.
Гляди-ка на него! Он и это знает! Интересно, откуда? Этот сосед стал казаться Фиме еще более подозрительным, чем вначале. Ну кто в наше время тратит свое время на то, чтобы изучить то, что его окружает? Никто! Только сыщики по долгу службы и… маньяки.
– Но английский – это не его, мальчик мечтает изучать точные науки.
Челюсть у Фимы так характерно отвисла, что физрук рассмеялся.
– Не удивляйся! Мы с Аней вчера обсудили всех жильцов по нашей лестничной клетке. Отлично посидели, две бутылки крымского хереса приговорили и больше бы уговорили, да мне на работу с утра.
– А Ане нет?
– Она говорила, что у нее сегодня выходной. Собиралась поехать в бассейн.
А ведь и правда, Аня по средам занималась плаванием. И занятия у нее начинались ровно в полдень. Значит, вполне могло так оказаться, что Аня не слышала звонков Фимы, потому что в это время плескалась в душе или рассекала водную гладь бассейна. У Фимы тут же отлегло от сердца, и она улыбнулась Григорию уже не натужно, а от души.
Тот немедленно расплылся в ответной улыбке.
– Так что с братиком? Неужели забил на физику с математикой и решил уйти в отрыв вместе с неблагополучными подростками?
– Нет, это не для Павлика, это я для другого братика узнаю.
– Для другого?
– Ну да, у меня есть дядя, а у него есть сыночек. Он еще первоклашка, но дядя с семьей как раз планируют перебраться в наш район, квартиру меняют, вот он и просил меня разузнать, где в окрестностях есть приличные школы для… Э-э-э… Для Игорька!
– Понимаю. Дядя, значит, переезжает? Наверное, это тот высокий мужчина, который вчера ночью выходил из вашей квартиры?
– Что?
Фима не знала, как ей и реагировать. Ей оставалось только врать и дальше:
– Мой дядя низенький и толстенький.
– Тогда это точно не он. Тот мужчина был худощав, если не сказать худ. Просто скелет. Честно говоря, когда я его увидел в темноте, то даже испугался.
– Ночью? – растерянно переспросила Фима. – В темноте?
– Ну, в нашем подъезде свет включается только внизу. А мне было лень спускаться, потом снова к себе наверх подниматься. Решил, чего тут пройти, всего ничего. Попрощался с Аней, она еще хотела меня проводить, да я
