уже в лагерь. А то за водой мы что-то очень долго ходим.
— Оказывается, для этого студентов в археологические экспедиции и берут — картошку чистить и воду носить, — поднялась с травы Майя.
— Ну, пацаны еще копают иногда, — улыбнулась Стеша.
— Вот, кстати, и один из них. Только какой-то весь взъерошенный, — указала рукой Майя.
К ним действительно бежал высокий и нескладный Антон Новоселов, на ходу смешно размахивая длиннющими руками и ногами. Вид у него был весьма помятый и местами взъерошенный:
— А, вот вы где! Хорошо, что я вас нашел. Бегом в лагерь, там такое! Вы не поверите!
— Рюрика нашли? — хором крикнули девушки.
— Хуже, они его потеряли.
— Ну и что ты обо всем этом, Глашенька, думаешь? — Аристарх Венедиктович комфортно расположился за красиво сервированным столом, заставленным различной снедью.
Чего тут только не было — и горячая оленина, и потрошки в винном соусе, и сочная выпечка, и несколько огромных расстегаев — Глафира только и бегала туда-сюда, расставляя яства на столе.
— Присядь, родимая, и ответь мне на вопрос, что ты думаешь о новом деле, — приказным тоном заявил Свистунов.
Автоматически протерев очередную серебряную вилку льняной салфеткой, Глаша задумчиво уставилась на сыщика.
— Что ж, у меня есть несколько мыслей насчет княгини Мильфорд, — медленно начала она.
— Я, конечно, рад, что ты тоже думаешь над делом, но послушай меня, мне нужно кому-то рассказывать о своих догадках. Проговаривая, я еще раз обдумываю ситуацию, — динамично пережевывая крыло жареной индейки и вытирая соус рукавом сюртука, заявил Свистунов.
Глафира немного скривилась, еще бы — ведь отстирывать костюм придется ей, но к экстравагантным выходкам хозяина она вполне привыкла, и не такое он мог выкинуть.
— Итак, я предполагаю, точнее, я в этом сто процентов уверен, виной всему — огромное папенькино наследство. Княгиня Мильфорд сбежала из Парижа, явно набедокурив там. Напомни мне, Глафира, навести справки об ее образе жизни во Франции. Я уверен, что французские ищейки-филеры накопают весьма любопытные подробности о личной жизни княгини, — причавкивая, сообщил Свистунов. — Эх, цены тебе нет, Глашенька, как вкусно готовишь, вот еще бы немая была — так вообще сокровище!
— Извините, Аристарх Венедиктович, но Надежда Яковлевна Мильфорд не производит впечатление легкомысленной и взбалмошной девушки, особенно с плохой репутацией. Она чиста и невинна, — потупив взгляд, сказала Глаша.
— Ничего ты, Глашенька, в женской психологии, да и вообще в жизни, не понимаешь, такие иногда мамзели попадаются, ты не поверишь!
Глафира упрямо мотнула головой.
— И вообще, почему ты споришь со мной?! — вскричал Свистунов и стукнул рукой об стол, только чудом не уронив блюдо с расстегаем.
— Аристарх Венедиктович, я с вами не спорю, я просто говорю о своих впечатлениях от княгини Мильфорд. Видно, что она всерьез потрясена подслушанным разговором в кабинете отца, — начала медленно объяснять девушка.
— А ну молчать! — подпрыгнув с кресла и стряхнув с себя крошки, заявил хозяин дома. — Кто здесь сыщик, ты или я? Твоя задача — щи варить да рубашки стирать! И вообще, по последним данным заграничной науки, женский мозг — недоразвитый орган, чуть больше, чем у орангутанга, но меньше, чем у мужчины, — выразительно поднял палец вверх Свистунов. — Сейчас ты начнешь свой нос в сышицкие дела совать, а завтра что — права юридические захотите, голосовать, может быть, или даже главой правительства стать?! — расхохотался Свистунов. — А нет-нет, может быть, дамы будут этими… как их… электромобилями управлять?! — во все горло засмеялся сыщик, изображая, что крутит руль и держит кончик юбки руками.
Глафира потупилась, лишь крепко сжала зубы.
«Мозг чуть побольше, чем у орангутанга?! Ну спасибо, Аристарх Венедиктович. Ну спасибо, дорогой. Вот попросишь еще у меня любимые блинчики с икрой!» — со злостью подумала Глаша, но вслух ничего этого, конечно же, не сказала.
Свистунов же продолжал свою обличительную речь в сторону всего женского пола, не забывая при этом уплетать вкусности, приготовленные этим самым женским полом.
— Понимаешь ли, Глафира, я не собираюсь тебя никоим образом обидеть, ты практически идеальная помощница по хозяйству — и готовишь так вкусно. Но… Но детективных способностей у тебя, как и у всех женщин, нет и никогда не будет. Так вот. Ты сразу пожалела бедненькую заплаканную княгиню Наденьку, вот еще вырядилась, как чучело, в эту вуаль. Я сразу насторожился. Неспроста она и села в самое дальнее кресло, и вуаль эта на носу. Девушка явно что-то скрывает и не хочет, чтобы видели ее лицо, ее глаза, — откусывая большой кусок от мясного пирога и зажмурившись от удовольствия, сообщил сыщик.
Глафира еще крепче сжала челюсти.
«Какой же глупый, напыщенный индюк!» — думала она.
— Вот ты, милая моя, поддаешься эмоциям — чувствам жалости, сострадания и прочей женской чепухе, я же использую только рационализм и свои незаурядные умственные способности!
Глаша закатила глаза, это самодовольство хозяина ее дико раздражало.
«Подлить ему, что ли, в чай слабительного? Хотя так тоже нельзя!» — мысленно одернула она себя.
— И раз эта твоя драгоценная Мильфорд что-то скрывает, значит, — выжидающе поднял палец сыщик, — значит, она виновата, значит, ей есть что скрывать. Именно она имеет прямое отношение к плохому самочувствию своего папеньки. Я навел справки, Наденька — единственная дочь Якова Давыдовича, значит, именно ей достанется все немаленькое наследство князя Мильфорда. Ей выгодно, чтобы папенька помер, а она денежки получит.
— А зачем она к вам пришла, если и так все наследство получит? — спросила Глаша.
— Вот, а это хороший вопрос — пришла она, я думаю, для того, чтобы снять с себя все подозрения, типа я не я, я папеньку люблю!
— А как же ее история про разговор в кабинете? Про черный плащ? — удивилась Глаша.
Свистунов расхохотался во весь голос.
— Ты поверила в этот ее бред?! Сказочки парижской барышни! Поначиталась Шарля Перро, или кто у них там сейчас в моде?
Глаша молчала, смешно морща нос.
— Вот ведь какая бестия! Как здорово все придумала! Сама, скорее всего, и отравила батюшку, чтобы на тот свет его пораньше отправить! — продолжил чавкать Аристарх Венедиктович.
— Да зачем же ей отца убивать? Зачем спешить, отец — старый человек! — решила все-таки поспорить служанка.
— Да откуда ты знаешь, что она за человек? Может, ей деньги зачем-то срочно понадобились? Может, она своих любовников содержит?
— Любовников? В ее шестнадцать лет? — Глаза у Глаши чуть не вывалились из орбит.
— Эх, Глаша, ты совсем меня не слушаешь! В шестнадцать и не такие мамзели бывают! Эх, Глаша, добрая душа, совсем жизни не знаешь! — Свистунов покачал неодобрительно
