смотаюсь, – Урод устремился к одному из корпусов, где за невысокой оградкой на провисших верёвках, растянутых между яблонь, сушились бельё и матрацы постояльцев лечебного учреждения. Все до одного матрацы были в оранжево-коричневых разводах, со сбившейся ватой внутри. Так же, как и у белья, вид у них был очень печальный и угнетающий. Их состояние очень чётко передавало в целом обстановку госучреждения. Тоска-печаль.
– Монгол, я тут! Га-га.
– Чё ты орёшь? Не в адеквате?
Они стали вязать парню руки и ноги, заклеили клейкой лентой рот и понесли его в своё приёмное отделение.
– Что будем делать?
– Ну, есть два варианта.
– Каких?
– Ты знаешь: второй – это бегать!
– Блин, Тима, я серьёзно. Я не хочу домой. Что будем делать?
– Не знаю, Лорочка моя миленькая, давай думать. Кушать хо?
– Не! Ну чуточку только! Но я не о еде. Можем поесть в Маке, а потом что? Я уже не могу дома сидеть.
– Давай, предлагай.
– Нет, ты.
– Шашлычок? Как в старые добрые?
– Не сегодня.
– Акей, тогда давай в гости к кому-нибудь…
– Да нет, ты время видел? Поздно ведь. Да и не к кому. Где все твои друзья алкаши подевались? Вот когда нужно – никого нет. Помнишь, как раньше круто было? – Лора погрузилась в воспоминания, и улыбка расплылась на её лице.
– Что? Ты соскучилась по алкоголикам? Во даёт, да ты же мне всю плешь выела, когда просила с ними не видеться больше. Ты же сама говорила, что они неудачники и у них цели в жизни нет, ты же…
– Да, говорила, ну и что?
– В смысле? Я же их всех на хрен послал из-за тебя, я же все концы оборвал, а ты говоришь, что соскучилась. Я в шоке, Лоло. Ну, бабы, я хренею.
– Было весело, помнишь, как мы вместе на стадион ходили, нашу традицию, шарфы, пиво, дудки, – я эти эмоции никогда не забуду! Эта атмосфера единства, эта радость победы! А помнишь, Ти, как вы с Тренером, пьяные, в мини-маркете «кассу брали» у тебя на районе? Ну, когда вы в шарфах футбольных после нашей победы продавцам сникерсами угрожали, ржали как кони и в итоге половину спиртного скупили в маркете? У меня от смеха истерика была тогда.
– Да, конечно, это был шедевр. Девочки на кассе нас сразу узнали. Блин, надо посмотреть это видео. У тебя есть в телефоне?
– Да нет, на флэшке. Дома глянем. Вот они вас любили эти продавщицы!
– Ну конечно, любили, мы же им всегда глазки строили и комплиментами одаривали. А они нам в благодарность всегда говорили, если что-то не свежее, и всегда были рады нам.
– А как мы над вашим знакомым таксистом издевались, помнишь? Ну, когда Сеня прикалывался, что его тошнит. Я сейчас умру от смеха. Вот же он, бедняга, напуган был. А Сене попробуй что-то скажи. Ой, не могу, Ти, сейчас описаюсь, он же такой здоровый. Таксист такой перепуганный был, что Тренер ему машину загадит.
– Да, точно, это было что-то. Бедный Губошлёп.
– Точно, Губошлёп Витя на «мерсе» разваленном. И воняло у него всегда в салоне дерьмом. Нахрена вы его заказывали?
– Ну, поприкалываться. Он же такой смешной, этот Витька.
– Тима, пойдём. Я уже не досижу до конца этого шедевра, ну его на… Пойдём на улицу и там решим. У тебя ещё пиво есть?
Они вышли из зала, раскачиваясь и сгибаясь от смеха, вспоминая былые годы и беззаботное время. Хотя с тех пор прошло всего каких-то пару лет, всё как-то изменилось. Нельзя сказать, что сейчас было много забот, но всё стало другим. Люди поменялись, они поменялись. Хотя им казалось, что они – нет. Но, по-видимому, было именно так. Люди с годами меняются. Тима всегда удивлялся тем семьям, которые десятилетиями поддерживали дружеские отношения друг с другом. Встречались по праздникам, на выходных, не переставали быть друг другу интересными. Даже их дети становились друзьями. Возможно, эти люди притворялись, возможно, они так же, как и все, ненавидели друг друга, но им приходилось общаться и регулярно видеться. Может, их объединяла работа, быть может, тайны, а может, это было банальное: «Нам нужно с ними поддерживать связь, они уважаемые в обществе люди». Да, лицемерие и лизоблюдство он никогда не понимал. Если человек становился ему неприятен, он рвал с ним любые отношения. Ну как можно проводить время, своё личное свободное время с теми, кто тебе неприятен? Эти натянутые улыбки, эти слова, типа, брат, друг, дружище, братик. Такими словами раскидываться нельзя! Эти слова несут особую смысловую нагрузку, особое отношение, особые чувства, эмоции. Но в современном мире такие слова стали кидать направо и налево. Называя так тех, кто удобен, кто выгоден, кто нужен. При этом все всё понимают и знают. Но, видно, это стало нормой. Часто люди собираются, чтобы померяться своим «достоинством», расхваливая своё: «А я» и «А у меня».
Вообще, наверное, люди ищут себе подобных, и даже если кому-нибудь они кажутся странными или неприятными, то находятся такие, кто с ними себя чувствует вполне комфортно. Это была не его практика, он не хотел убивать время на пустые разговоры, улыбаться тем, кто ему неприятен, обнимать того, кого считал подлым, ненастоящим, злым, невоспитанным, непорядочным. Жизнь не стоит этого, нужно отсекать такое общение и наслаждаться каждым её днём.
Его бывшие друзья, алкаши – не такие уж и алкаши, просто весёлые ребята. Да, когда-то им было весело вместе, но потом обстоятельства рассорили их и отделили друг от друга навсегда. Уже никогда не будет как прежде. Кто-то пропал сам, кто-то уехал за границу, кто-то ушел в мир иной. С другими не поделили доходы, с третьими разругались на политической почве. Кого-то он сам убрал из своего окружения, так как посчитал их ненужными и отравляющими его жизнь людьми.
Но прошлое всегда вспоминалось с улыбкой на лице, и если бы его спросили: прожил бы он так же этот период своей жизни ещё раз, была бы такая возможность – он бы ответил: «Да!»
– Тима, ты чё завис? Уснул на ходу? Или вискарик торкнул? – Лора стукнула его в плечо своим крошечным кулачком так по-детски, легонько и сверху вниз, и тут же поцеловала в лоб, повиснув на шее и поджав ноги.
– Да не, Лор. Чёт приуныл, шучу – задумался. Иди, куда тебе нужно, а я пока пойду на бар, там девочка симпатичная, пообщаюсь.
– Я тебе пообщаюсь сейчас. Ты чё, вообще уже? Бессмертный? – Лора обернулась, показала
