– Покажи, – пожал он плечами, мол, мне ему все равно.
– А ты уверен, что он согласится дать их?
– У меня есть рычаг воздействия на него.
Зоя вновь и вновь перебирала фотографии дрожащими руками, уже понимая, в чем суть задуманного Аристархом. Ее угнетало, что она стала участницей заговора. Такое в городе не прощают те, у кого есть власть. Не прощают ни новые, ни старые князьки.
– Куда?! – поднялась со своего места преисполненная долга жаба в кедах. – Вадим Рудольфович занят, работает...
– Поработает потом, – бросила Зоя, обходя живой памятник преданности и всем стукачам планеты. Решительно распахнула дверь. – Вадим Рудольфович, можно?
– Я занят, – устало произнес директор.
Судя по выстрелам из компьютера, занятость шефа состояла в борьбе с виртуальными врагами. Зоя свела скулы и, выталкивая из кабинета разъяренную жабу, заявила:
– Извините, но вам придется меня выслушать.
– Она оборзела! – раскричалась секретарша. – Зазвездела! Посмотрите на ее поведение, Вадим Рудольфович!
Они-с оторвались от монитора, кисло сморщились:
– Ну, что такое, Зоя?
А той удалось наконец-таки вытолкать секретаршу и закрыть дверь. После чего Зоя подошла и бросила на стол стопку фотографий:
– Вот героиня моего фильма. Вчера мне передал фотографии заказчик. Внимательно посмотрите, Вадим Рудольфович. Узнаете, кто это?
Директор взял фотографии, по одной бросал из стопки на стол. На лице шефа не отразилось потрясение, разве что мина стала еще кислее. Закончив просмотр снимков, он поднял на Зою глаза, неопределенно вымолвил:
– Это Лидия Борисовна.
– Совершенно верно. Как я теперь понимаю, наш заказчик заказал фильмы, чтобы свалить нынешнего мэра. Он требует, чтобы я вставила фотографии в конце фильма, который мы должны дать в последний день агитационной борьбы. Что будем делать?
Если его не знать хорошо, то глядя, как Вадим Рудольфович обдумывает мысль, можно было сделать вывод: он умный человек. А задумался он надолго. Зоя стояла перед его столом и ждала, когда же его серое вещество выдаст сигнал опасности. И вот шеф высказался:
– Вставь. Иди, заканчивай фильм.
Разве это умный человек?
– Вы хорошо подумали о последствиях? – еще раз обратилась Зоя не к нему, а его спящему разуму.
– Подумал. – И уткнулся в компьютер, послышалась стрельба.
Едва Зоя вышла, он вызвал секретаршу:
– Позови главного редактора. Срочно.
– Сейчас.
Редактор пришел незамедлительно – его кабинет рядом. Сел в кресло и приготовился к новостям, ведь «срочно» у Вадима Рудольфовича означает, что возникли проблемы.
– Ты знаешь, кто героиня Зоиного фильма? – спросил шеф.
– Нет.
– Мать Константина Алексеевича.
– Что?.. – не понял главный, о ком идет речь.
– Нашего мэра.
У главного редактора серое вещество более качественное. Он немедленно вытаращил глаза, напряженно произнес:
– И что теперь? Нас же разорвут на части.
– Деньги получены? – спросил Вадим Рудольфович и сам же ответил: – Получены. Вернуть мы их сможем? Нет. Значит, фильм выйдет.
– Ты соображаешь, что несешь? – возмутился главный редактор. – Когда он победит на выборах...
– После нашего фильма он не победит, – заверил Вадим Рудольфович.
– Я бы не был так уверен. У него крепкая команда, которая не захочет лишаться насиженных мест. Они подтасуют бюллетени...
– Раз вытащили эту грязь, то господа заказчики уверены в победе и не позволят подтасовать. Кстати, в городе его не любят, а нам выгодно, чтобы мэра смели, сам подумай.
– А если не сметут? Нам придется туго.
– У меня есть идея. До выборов чуть больше недели. Давай смоемся на пару недель, заодно отдохнем. Нас не было, когда выпускали последний сюжет, значит, мы ни при чем.
– Хм! – насупился главнюк. – Я в прямом эфире обещал сюрприз. И кто за язык меня тянул?
– Да ладно, не трясись – щелкая мышью и продолжая убивать виртуальных врагов, произнес Вадим Рудольфович. – Ты же не директор, в случае претензий найдешь, что сказать. А козел отпущения всегда найдется. Ты меня понял?
Теперь затормозил главный редактор, соображая, насколько верен расчет Вадима Рудольфовича. Однако ножницы действительно крепкие: с одной стороны – заказчик, явно действующий не один, с другой стороны – свора мэра. А деньги не вернешь, большая часть уже потрачена... на личные нужды.
– Мда, положение у нас... – почесал затылок главный редактор. – Ну, давай смоемся на пару недель.
В это время Зоя курила. Как всегда, в обществе Смехова, которому нетрудно было заметить ее настроение полного упадка:
– Что случилось?
– На, посмотри, – сунула ему Зоя фотографии. – Это героиня моего сериала.
– Фью! – присвистнул тот, подняв брови. – Мамочка нашего мэра – убийца? Ничего себе. Зойка, ты знала?
– Вчера только узнала.
– А я уж подумал о тебе плохо. По-моему, только дураки суют голову в петлю, полагая, что делают благо для народа. Ну что ж, ты крупно влипла, подруга. За такие дела стреляют.
Зоя не сказала, что вчера ее уже пытались убить.
– А при чем здесь я? – подняла она плечи. – Кто разрешает показ? Кто принимает заказы? Кто, в конце концов, получает бабки?
– Все так, но... – Смехов отрицательно качал головой. – Только мы живем не в столице, а в провинции. Наши шефы выкрутятся, а всех собак повесят на тебя.
– Интересно, каких собак? – впала в депрессивный тон Зоя, ведь Смехов озвучил ее же мысли, а когда мысли умных людей сходятся, то так и будет, это закон логики.
– Чудачка ты, Зойка. Виноват всегда крайний. В данном случае крайняя будешь ты. А кошельки договорятся.
– Ну и что меня ждет? – с затаенной надеждой спросила она. Может, у Смехова есть бархатный вариант расправы над ней? Кроме, конечно, пули.
– Станешь персоной нон-грата в нашей деревне. Да не кисни, а покажи фотки шефу.
– Уже показала, – махнула рукой Зоя со вздохом безнадежности.
– Судя по твоей интонации, наш Бобик решил ввязаться в драку. Тогда нам всем придется искать работу, если мэр опять победит.
Зоя загасила окурок о край урны, пробубнив:
– Ладно, вставлю снимки и – будь, что будет.
Закончила она монтаж к четырем часам, потом был контрольный просмотр с постановочной группой. Смотрели молча, после просмотра долго никто слова не произносил. Конечно, все узнали Лидию Борисовну, которая слишком часто мелькала на экранах телеканалов не только как уважаемая мать мэра, но и как руководитель частного института с рекламной вывеской «Диплом государственного образца». Когда-то Смехов ставил всех в тупик вопросом: а дипломы негосударственного образца бывают? По существу институт Лидии Борисовны дает образование (точнее корочки) бездарным детям состоятельных родителей, ведь за обучение платят довольно приличные деньги.
– И что теперь будет? – спросил звукорежиссер, разминая сигарету. – Нас не перебьют?
– Да брось паниковать, – прикрикнул на него Эльзаман. – Даже хорошо, что выйдет этот материал. А то мы удивляемся: почему это наши городские власти не имеют ни стыда, ни совести? Вот тебе и ответ.
– Все равно проголосуют за него, – пессимистично заявил звукорежиссер. – А он из нас сделает музейные экспонаты, чтоб навсегда заткнулись.
– Во всяком случае, я за мэра голосовать уже не буду, – заявил монтажер. – Яблоко от яблони падает недалеко, а тут такая яблоня...
– По-вашему, я проголосую за него? – хмыкнул звукорежиссер. – Свой голос я всегда отдаю любимому депутату – против всех. Но, кажется, меня и этой возможности лишат, ибо моего любимого депутата уберут из списков.
С тем и разошлись. Зоя не стала ждать Аристарха, поехала к себе домой. И ничего, осталась жива. Он позвонил поздно вечером:
– Зоя, ты где?
– На студии буду ночевать, – солгала она.
– Я заходил на студию, вахтер сказал, ты ушла.
– Значит, ушла.
– Зоя, как это понимать?
– Однозначно: фильм готов, твоя цель почти достигнута. Будь здоров. Да, оставь мой телефон на вахте, я оставлю там же твой.
– Зоя...
Она отключила телефон. Да, так будет проще.
На следующий день Зоя попросила соседского парнишку отвезти на студию мобильник Аристарха и предупредить там, что она заболела. Сама уже договорилась с приятельницей-врачом о больничном листе. До показа сидела дома, не отвечая на звонки. Вечером задернула шторы и легла перед телевизором. Но не балдела от лени, как раньше. Спряталась не от страха, от себя.
Последние кадры: на фоне спокойного моря и синего безоблачного неба издалека появляетсь точка. По мере приближения она превращается в парус. Но это не долгожданный кораблик – парус разворачивался, превращаясь в черно-белую фотографию. Ее сменяют другая, третья... Лидочка юная. Лидочка в институте. Лидочка с маленьким сыном... в магазине... на улице... Фотосессия с пистолетом дана вся. И молоденькая девушка в дверях комнаты – от выстрела она падает (это все понятно по снимкам). И жуткое лицо, когда Лидочка целится прямо в экран, на самом деле в Арика. Зафиксирована мимолетность – у Лидочки на лице страдание и ужас, как будто она переживает внезапное горе, но пистолет поднят, палец на курке. Можно сказать, символический снимок. Только не это будут ценить. Последние фотографии – Лидия Борисовна у дверей собственного института. Пожалуй, нет, Аристарх неправ, она выглядит не на шестьдесят – на шестьдесят пять. Но все равно неплохо уже для ее возраста.
