Он отвернулся от Майрона и снова некоторое время смотрел в окно. Кто-то из присутствующих включил телевизор, но сразу же приглушил звук.
— Первый удар судьба нанесла нам через год после свадьбы. Выяснилось, что у Элизабет не может быть детей. У нее оказалась слишком слабая матка. Забеременеть она могла, но выносить плод была не в состоянии. Короче, у нее постоянно случались выкидыши. Это, сами понимаете, настроение ей не поднимало. Впрочем, я еще раньше заметил, что она иногда становилась очень тихой и задумчивой. Кое-кто назвал бы это приступами меланхолии, но я ни о чем таком не думал, а о меланхолии только в книгах читал. Поэтому рассматривал подобные состояния как периоды рефлексии и углубленного взгляда в себя. Более того, они казались мне вполне естественными. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?
Майрон кивнул, но Артур продолжал смотреть в окно и этого не заметил.
— Со временем, однако, подобные периоды участились, а печаль, которую она испытывала, усилилась. И я опять счел это вполне естественным. Да и кто не печалился бы, оказавшись в нашем положении? Разумеется, в наши дни Элизабет поставили бы диагноз вроде маниакальной депрессии. — Он улыбнулся. — Говорят, это чисто психологическая дисфункция, связанная с нарушениями химического баланса мозга и прочими штуками в том же роде. Некоторые даже считают, что внешнее воздействие в данном случае несущественно — дескать, Элизабет и без проблем с маткой и вынашиванием все равно в конце концов заболела бы. — Он посмотрел на Майрона. — А вы как думаете?
— Даже не знаю.
Брэдфорд, казалось, его не слышал.
— Полагаю, такое возможно. Ментальные болезни такие странные. Мы способны разобраться в проблемах физического нездоровья, но когда мозг функционирует иррационально — одно только определение чего стоит! — рационально мыслящий субъект вряд ли способен понять, что происходит у такого больного в голове. Иными словами, мы можем жалеть такого человека, но встать с ним на одну доску не способны. Так что мне оставалось только наблюдать за тем, как она постепенно превращается в душевнобольную. Между тем ей становилось все хуже, и наши друзья и знакомые, раньше считавшие Элизабет просто несколько эксцентричной, начали задаваться вопросом, действительно ли это так. Иногда ей становилось совсем плохо, и мы под предлогом отъезда Элизабет на отдых запирали ее дома, чтобы иметь возможность держать под контролем. Так продолжалось несколько лет. Постепенно женщина, которую я любил, превратилась в совершенно непонятное и чуждое мне существо. Впрочем, она стала другим человеком задолго до смерти — за пять, а то и за шесть лет. Конечно, мы делали все, что могли. Ее лечили у лучших врачей, использовали новейшие медицинские препараты. После курса лечения ей предоставляли полную свободу, потом снова запирали в четырех стенах. Но ничто не могло остановить скольжения вниз с горы. И вот настало время, когда Элизабет стало нельзя показываться в обществе.
Артур замолчал.
— А вы не пытались сдать ее в специализированное учреждение? — спросил Майрон.
Артур глотнул диетического чая со льдом, после чего принялся играть с этикеткой — то отковыривал ее, то старался приладить на место.
— Нет, — наконец произнес он. — Хотя моя семья настаивала, я так и не смог на это решиться. Пусть даже Элизабет давно не была той женщиной, которую я любил и я научился без нее обходиться. Но я не мог ее оставить, отдать в чужие руки. Это был мой крест, и я должен был его нести независимо от того, кем она стала.
Майрон кивнул, но ничего не сказал. Телевизор в салоне выключили, зато работало радио, настроенное на новостную волну. Диктор вещал: «Подарите нам двадцать две минуты вашего времени, и мы откроем для вас весь мир». Сэм читал «Пипл». Чанс время от времени оглядывался и смотрел на них, прищурив глаза.
— Я нанял сиделок, работавших посменно круглые сутки, и оставил Элизабет дома. При этом продолжал жить своей жизнью, в то время как она скользила к полной деградации и разрушению. Сейчас, в ретроспективе, я думаю, что члены моей семьи были правы. Все-таки следовало отдать ее в специализированное учреждение.
Автобус дернулся и остановился. Майрон и Артур тоже слегка дернулись вместе с ним.
— Вы, наверное, догадываетесь, что произошло потом. Элизабет стало хуже. Она находилась практически в кататоническом состоянии. Тот злой дух, который много лет назад проник ей в душу, наконец полностью завладел ею. Вы, конечно, правы в своих догадках. Ее падение не было случайным. Она сама прыгнула с балкона, причем головой вниз. Так что говорить о неудачном падении здесь не приходится. Фактически она покончила жизнь самоубийством.
Артур закрыл лицо ладонями и откинулся на спинку кресла. Пока он говорил, Майрон не спускал с него глаз. Могло статься, Артур играл — всем известно, что политики в большинстве своем прекрасные актеры. Майрон, однако, считал, что подметил в его взгляде подлинное чувство вины, скорбь и страдание. Впрочем, в таких случаях ничего нельзя гарантировать. И любой, кто утверждает, что способен распознать лжеца по глазам, обычно находится во власти самовнушения или просто откровенно заблуждается.
— Ее тело нашла Анита Слотер? — спросил Майрон.
Артур кивнул.
— Все остальное происходило в классическом духе поместья Брэдфорд. Сразу же началась, если можно так выразиться, операция по заметанию следов, кое-кто получил солидные взятки. Самоубийство как причина смерти исключалось с самого начала. Слухи о душевнобольной жене, бросившейся вниз головой с балкона, поскольку ее довел до этого жестокосердый муж, получили бы в подобной ситуации самое широкое распространение и никого не устраивали. Мы бы и Аниту Слотер исключили из этого дела, но так уж вышло, что ее имя прозвучало по полицейскому радио и кто-то из журналистов, чей приемник всегда настроен на полицейскую волну, услышал его, вследствие чего ее данные стали достоянием средств массовой информации.
В этом есть рациональное зерно, подумал Майрон, но сказал другое:
— Кажется, вы упомянули о взятках?
— Да.
— И сколько же получила Анита?
Артур прикрыл глаза.
— Анита бы денег не взяла.
— Что же она потребовала взамен?
— Ничего. Она не относилась к тому типу людей, которые пытаются нажиться на чужой беде.
— И у вас не возникло сомнений, что она будет держать рот на замке?
— Не возникло, — сказал Артур, кивнув. — Я ей доверял.
— Быть может, вы угрожали ей или намекали на что-то в этом роде?
— Никогда.
— Извините, но мне трудно в это поверить.
Артур пожал плечами.
— Она продолжала работать у меня в доме на протяжении девяти месяцев после трагедии. Надеюсь, это о чем-то говорит?
Опять эти проклятые девять месяцев. Майрон думал о том, как все это объяснить и увязать в единое целое, когда в передней части автобуса послышался шум. Чанс вскочил с места, чуть ли не бегом проследовал по проходу между креслами и остановился рядом с ними. Артур и Майрон его проигнорировали.
Помолчав пару секунд, Чанс вскричал:
— Ты сказал ему?
— Да, — ответил Артур.
Чанс резко повернулся к Майрону.
— Если хотя бы слово из того, что вы здесь услышали, станет достоянием гласности, я убью вас вот этой самой ру…
— Ш-ш-ш… — привычно пробормотал Майрон, и в этот момент его вдруг осенило.
Нечто важное все время витало в воздухе, просто это «нечто» трудно было распознать за водопадом слов. Кроме того, рассказ до определенной степени был правдив — как всякая добротно сработанная ложь. Но чего-то в этой истории все-таки не хватало.
— Вы забыли упомянуть об одной вещи, — сказал Майрон.
Артур сосредоточенно нахмурился.
— О какой же?
Майрон указал сначала на Чанса, потом на Артура.
— Кто из вас избил Аниту Слотер?
Ответом ему послужило мертвое молчание.
Майрон же продолжал развивать свою мысль:
— За несколько недель до самоубийства Элизабет кто-то напал на Аниту Слотер. В результате ее отправили в больницу Святого Варнавы, и что интересно: царапины и следы кровоподтеков у нее на лице все еще были заметны, когда ваша жена выбросилась с балкона.
Множество вещей начали вдруг происходить почти одновременно, едва он успел закончить фразу. Артур Брэдфорд слегка наклонил голову. Сэм отложил журнал «Пипл» и поднялся с места. Чанс покраснел так, что казалось, еще секунда — и его хватит апоплексический удар.
— Он слишком много знает! — гаркнул Чанс.
Артур молчал, размышляя.
Майрон понизил голос до шепота:
— Чанс?
— Что?
— У вас ширинка расстегнута.
Чанс опустил глаза. Майрон к тому времени уже успел вытащить свой «тридцать восьмой» и с силой вдавил ствол в паховую область брата кандидата в губернаторы. Чанс подался было назад, но Майрон продолжал держать цель на мушке. Сэм выхватил пистолет и направил на Майрона.
