– Ну… я думаю, главный его козырь – искреннее восхищение каждой женщиной, поклонение ей. Для него она – королева! Что будет потом – неважно. Никто об этом не думает. Сейчас ! – единственный способ почувствовать вкус любви…
Пономарев задумался.
– Тогда Никитский не Дон-Жуан, – заключил он. – Тем более, он не убийца. У него совершенно нет никакого повода.
– А какой повод был у Авдеева? – возразила Динара. – Обычный человек, работал в ЖЭКе, ни с кем не ссорился, помогал соседям. Кто бы мог подумать? Кстати, а как ты догадался, что это он убивает? Ты мне говорил о своих подозрениях еще до того, как Людмила нашла эти его жуткие дневники.
– Я начал подумывать об Авдееве, когда нашел в кустах свернутый шланг, – сказал Артем. – Меня это сразу насторожило. Пару раз я видел Владимира Петровича, который возвращался домой с этим шлангом на плече. Ведь у инженера ЖЭКа полно подсобок, значит… он оставляет шланг в кустах, чтобы незаметно и быстро его взять, тем самым создавая видимость, будто он только что с работы. А зачем ему создавать такую видимость? Чтобы скрыть происходящее на самом деле. Я бы выследил Авдеева, даже без дневников, но… судьба сама распорядилась его жизнью.
Пономарев задумался.
– Авдеев и Никитский совершенно разные люди. Дмитрий Сергеевич добился в жизни всего, чего хотел: у него прекрасная фирма, достаток, квартира, машина, женщины, которые его обожают. И теперь его существование как бы зашло в тупик, стало бессмысленным. Старые цели реализованы, новых нет. Он скучает… Авдеев – другое. Это человек, который потерпел поражение на всех направлениях – в любви, в работе, в творчестве. Он прекрасно учился, закончил с отличием институт, подавал большие надежды, и… ничего не добился. Обыкновенный инженер в обыкновенном ЖЭКе, зарплата мизерная, жена недовольна, перед людьми неловко. Женщины не обращают на него никакого внимания. Стихи, которые обещали ему славу и признание, пылятся на антресолях, забытые, отвергнутые. Его гениальности никто не видит, не признает! В сердце Авдеева зреет ненависть, которую он вынашивает, лелеет и кормит новыми разочарованиями. Он начинает ненавидеть всех и вся – природу, дома, вещи, деньги, людей, особенно женщин. Женщины – вот причина всех его бед! Если бы не они – Авдеев мог бы состояться и как мужчина, и как профессионал, и как поэт. Это они загубили все его таланты – своим равнодушием, презрением и пренебрежением. Они унизили его, растоптали, уничтожили… и его несостоявшаяся любовь к ним переродилась, приобрела извращенную, чудовищную форму.
Артем замолчал, осмысливая нечто, секунду назад пришедшее ему в голову во время монолога об Авдееве.
– Что? – спросила Динара, часто понимавшая супруга без слов.
– Неудачник – это очень страшно… – медленно вымолвил Артем. – Это человек, которого следует опасаться. Его нельзя впускать в свою жизнь. Ты знаешь, Авдеев мне сейчас кого-то напомнил. В этих людях есть нечто общее, что их объединяет, – это стремление обвинять и наказывать, жажда при помощи силы добиться того, что невозможно получить другим путем. Они не могут выиграть честно и используют запрещенные приемы. Любые, вплоть до физического уничтожения, до убийства.
Пономарев замолчал. Казалось, догадка носится в воздухе, вот-вот он поймет что-то важное… Нет. Опять ничего существенного, кроме философских выкладок.
– Но ведь Галину убили в машине Никитского? – спросила Динара, которая размышляла над тем же, что и Артем.
– Вот именно! – усмехнулся он. – Убили в машине Никитского. Ты правильно сказала.
– Но кто это мог сделать?
– Ищи того, кому это выгодно.
– А как Никитский оказался за рулем?
– Напоили, привезли и посадили. Не так уж сложно, учитывая, что в баре было полно народу, неразбериха, а на улице и вовсе темень непроглядная. Причем проделал все это человек близкий. Ну кто, по-твоему, мог знать, какое снотворное принимает на ночь Дмитрий Сергеевич?
– Жена.
– Лена! И правда. Неужели, это она задумала и осуществила? Не-е-ет… ей не по плечу.
– Ты с ней говорил? – спросила Динара.
– Конечно.
– Поговори еще раз.
Артем не стал спорить. Динара иногда давала дельные советы.
Лена Никитская была на грани нервного срыва. Она пугалась каждого шороха, особенно по ночам. То ей казалось, что кто-то лезет через балкон в квартиру, то за дверью мерещился подозрительный шум… словом, она не знала ни минуты покоя. Игорь звонил ей по вечерам, но от его звонков становилось только хуже. Вокруг Лены сгущалось что-то черное, зловещее и очень страшное…
Звонок в дверь заставил ее подпрыгнуть. Она превратилась в сплошной комок нервов!
Госпожа Никитская на цыпочках подкралась к дверям и прильнула к глазку. На лестничной площадке стоял адвокат Пономарев. Может, не открывать?
– Лена, я знаю, что вы стоите за дверью, – сказал Артем. – Не бойтесь. Я пришел поговорить с вами.
Она несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, и открыла.
– Зачем вы пришли?
– Я все объясню, только не на ходу. Серьезные вещи стоя не обсуждают.
– Идемте, – без воодушевления произнесла Лена и пошла в гостиную.
Артем отправился за ней. Было видно, как сильно она напугана, встревожена и не может взять себя в руки.
– Садитесь, – она буквально рухнула в кресло. – Ну, говорите…
– Я адвокат и умею хранить чужие тайны. Вы знаете, кто убил Галину Павловну. И боитесь за свою жизнь, – решительно заявил Артем, хотя это был полнейший блеф.
Он бил наугад, надеясь, что попадет в точку.
Жена Никитского смертельно побледнела, задрожала и… расплакалась. Рыдания сотрясали ее; казалось, хрупкое тело сломается, рассыплется на части.
– Что мне делать? – отчаянно восклицала она, ломая руки. – Что мне теперь делать? Он… убьет меня. Это страшный, ужасный человек! Он ни перед чем не остановится. Я не хотела… То есть, мы договорились, что сделаем это, но потом… я передумала. И теперь он знает, что я… Такой свидетель ему не нужен!
– Разумеется. Он попытается избавиться от вас любой ценой.
– Да, да… – она кивала головой, а слезы бежали по ее лицу, как весенние ручьи. – Да… вы совершенно правы. А… что мне за это будет? В любом случае… мне придется выбирать между тюрьмой и могилой… Ведь так?
– Успокойтесь, Лена. И расскажите мне все, по порядку.
Лена судорожно вздохнула и выпрямилась.
– Ну… это он все придумал. Он… ненавидел Диму и… предложил покончить с ними обоими. Убить Галину и подстроить все так, будто это сделал Никитский. И тогда… мы станем свободными и сможем распоряжаться своими жизнями и имуществом, как захотим. Сначала я согласилась помогать ему во всем. Вы понимаете… Дима столько лет мучил меня всеми этими влюбленностями в других женщин. У меня тоже есть самолюбие! Я была зла на него…
– А Галина Павловна? Она чем провинилась перед вами?
– Передо мной – ничем… Галина досаждала своему мужу так же, как Никитский мне. Она… пренебрегала им, унижала, изменяла ему, попрекала квартирой, ну, что они живут в ее квартире, называла приживалом…
– Откуда вы знаете?
– Игорь рассказывал. Мы часто жаловались друг другу на семейные проблемы. Я осуждала Диму, а он… Галю. Мы считали, что их нужно наказать. Игорь спросил, принимает ли Дима снотворное или успокоительные средства, и я сказала, что да. Показала таблетки. Он посмотрел и сказал: «Очень хорошо». Потом… начал следить за Димой и установил, что он пьет все время в одном и том же баре. «Немецкая слобода» называется. Знаете?
– Допустим, – неопределенно ответил Артем.
– Ну, вот… Игорь предложил, чтобы мы выбрали подходящий момент, когда Дима поедет в бар.
– Зачем?
– Когда он будет уже пьян, Игорь подсядет к нему и незаметно подсыплет снотворное в выпивку. Я должна была спрятаться в машине Димы – у меня есть ключи – и притаиться на заднем сиденье. Стекла тонированные, и не видно, кто сидит внутри.
– Вы так и сделали?
– Господи! Да… Для меня это было как игра… Я не верила, что все серьезно. Мы пришли к бару порознь. Я постаралась забраться в машину так, чтобы никто не видел, и сидела там, ждала. Долго… не помню, сколько времени прошло… Из бара вышли Дима и Игорь. Вернее, Дима сам идти не мог, Игорь его тащил. Сели в машину – Игорь за руль, а Диму он посадил рядом. И поехали.
– Куда?
– К их дому. То есть, к Галине. Надо было вызвать ее из квартиры и заманить в машину.
– Это вы сделали?
– Я. Позвонила и сказала, что хочу поговорить о них с Димой. Я знала, что Никитский ухаживает за Галиной, и предложила обсудить сложившуюся ситуацию.
– Она согласилась выйти?
– Нет. Сослалась на нездоровье. Но Игорь это предусмотрел. В случае отказа я должна была сказать, что мы с ее мужем – любовники… После этого она согласилась выйти и поговорить. Она долго собиралась. А я… Мне вдруг стало так страшно и жалко ее! Я просила Игоря все отменить, но он рассердился и не стал меня слушать. Тогда я сказала, что передумала и ухожу. Все это показалось мне неоправданно жестоким.
