Татьяна Устинова - Первое правило королевы

Он помолчал. Все-таки она заставит его это сказать, чертова баба, без которой у него никак не получалось жить!..

— Потому что я тебя люблю, черт тебя побери, — выговорил он отчетливо. — Это я тоже должен повторить дважды?

— Ты меня…что?..

— Я тебя люблю, — повторил он очень громко. — Черт тебя побери.

— Тебя побери! — крикнула она в отчаянии.

— Прилетай. Пожалуйста. Ты… прилетишь?

— Ну, конечно. Как только… как только куплю билет.

— Я закажу тебе билет, — тоже закричал он. — Сегодня же! Поняла?!

— Поняла. Только мне нужно три.

— Что… три?

— Три билета. Мне нужно три билета на самолет. Со мной еще свекровь и водитель. Не могу же я их тут одних бросить!

Он помолчал. Соображать у него получалось плохо. Какая свекровь?! Какой водитель?!

— Инна, ты… точно вернешься?

— Точно, — сказала она и вытерла слезы. — Совершенно точно. Заказывай билеты. Почему ты не звонил так долго?!

— Потому что я тебя боюсь, — признался он, до смерти.

— Я тоже тебя люблю, — быстро сказала она, у нее больше не осталось сил. — Ты… подожди меня еще совсем немножко.

И отключила телефон.

Вокруг шумело, ревело и брызгалось. Она стояла в центре Садового кольца, в водовороте машин, перед взъездом в тоннель. Над тоннелем сияло желтое солнце, попадало в глаза.

Она распахнула дверь и плюхнулась на переднее сиденье.

Осип был бледен.

— Что случилось, Инна Васильевна?

Она посмотрела на него, прицелилась и крепко поцеловала его в щеку. Потом взялась обеими руками за щиток. Руки немного дрожали.

— Ничего. Мы возвращаемся в Белоярск.

— Когда?! — испуганно вскрикнул Осип.

— Сегодня. Или завтра. В общем, сейчас.

Осип помолчал.

— Он звонил, что ли?

— Он.

— Чего сказал?

— Сказал, что он меня любит.

— Ясненько, — подытожил Осип, — так и запишем, значит. Любит, значит.

Она засмеялась и покрепче ухватилась за щиток — на всякий случай.

— Он хороший мужик, — негромко сказал Осип, — отличный. Трудный, как все нормальные мужики, но отличный…

Он выключил аварийную сигнализацию, нажал на газ, машина тронулась потихоньку, и Осип пробормотал себе под нос с задумчивой досадой:

— Угораздило же меня, елки-палки, перед этим тоннелем остановиться! Может, не остановился бы, и не было бы ничего, в Москве бы остались… Пасха завтра, куличи, все такое… А ты, Инна Васильна, говоришь — справедливость жизни! Где она, эта справедливость? А?! Где?!