– …разрази гром эту Фрик! – злилась Савицкая. – Она, надеюсь, не оглохла. Сколько можно позволять этой девчонке нарушать требования закона?
– Скажите, и после всего того, что я вам сейчас изложила, можно ли сделать вывод о том, что нет никаких сомнений в виновности Петренко и Перевалова? Можете ли вы, положа руку на сердце, сказать: подсудимые виновны! Я надеюсь, что, если у вас есть хотя бы капля здравого смысла, вы не ответите на этот вопрос положительно…
– А ведь эта милая девушка права! – вдруг негромко заявил один из народных заседателей. – Может, мы зря держим подсудимых за решеткой?
– По-моему, – подтвердила бабуля, – я начинаю кое-что понимать. Мальчики, похоже, тут совсем ни при чем.
Фрик изумленно уставилась на заседателей. Те, замерев, словно кролики перед удавом, робко отвели глаза в сторону.
– Постойте, защитник! – резко заявила судья. – Остановимся на этом. В самом начале вашего выступления я сделала вам замечание. Так? Но как показали следующие двадцать минут вашей речи, оно было проигнорировано. Вы по-прежнему ссылались на доказательства, которые суд не исследовал. Говоря проще, мы оказались не готовы к восприятию тех новых фактов, которые вы нам сегодня сообщили. Что прикажете делать?
– Ваша честь! Я поставила суд в известность о том, что у меня на руках имеются важные документы, но мне было отказано в возобновлении судебного следствия. Прошу прощения, я понимаю, что нарушаю процедуру прений, но мне просто не предоставили выбора. Лучше я получу замечание от вас, чем оставлю суд в неведении относительно некоторых новых фактов, которые доказывают невиновность подсудимых.
– Вы по-прежнему желаете возобновления судебного следствия? Напомню, что в противном случае все ваши заявления останутся лишь пустым звуком, на который суд не сможет отреагировать.
– Да, ваша честь! – звонко ответила Елизавета.
– Отлично! Ольга, – судья обратилась к секретарю, – запиши в протокол замечание адвокату Дубровской за нарушение процедуры прений и игнорирование требований председательствующего. А сейчас суд повторно и, можно сказать, вынужденно обращается к вопросу о возобновлении судебного следствия. Ваши мнения?
– Делайте, что считаете нужным, – буркнул Дьяков. Он уже потерял надежду освободиться пораньше и с тоской взирал на циферблат наручных часов.
– Я возражаю, ваша честь! – взвилась Савицкая. – Мне неизвестны прецеденты подобного нарушения порядка прений и возвращения к тому, от чего ушли.
– Я не спрашивала вас, госпожа Савицкая, насчет прецедентов! – вставила шпильку Фрик. – Как я помню, мы с вами находимся не в старой доброй Англии, где существует прецедентное право, а у нас в России. Но, во всяком случае, я ваше мнение учла. Вы – против… А вот суд, совещаясь на месте, пришел к другому выводу. Судебное следствие возобновляется!
Елизавета засияла как медный пятак. Но Фрик, которая терпеть не могла сентиментальности, а также любого проявления эмоций в зале судебного заседания, быстренько остудила ее радость:
– Надеюсь, вы, госпожа Дубровская, не делаете далеко идущих выводов из той поблажки, которую вам даровал суд? Мы исходим лишь из интересов подсудимых, которые могли существенно пострадать из-за вашей безалаберности и безответственности. Окончательную оценку всем вашим бумажкам мы дадим в совещательной комнате. Ясно?
– Вполне. Но все равно спасибо, ваша честь!
– Так давайте, что там у вас есть?
– Уважаемый суд! Прошу приобщить к материалам дела видеокассету. На ней запечатлен один из любительских боев, в котором мой подзащитный Петренко принимал участие. Полагаю, что этот материал доказывает, что деньги, обнаруженные у него в квартире, в сумме пятидесяти тысяч долларов, не являются платой за убийство Макарова. Они получены в честной борьбе, где мой подзащитный рисковал своим здоровьем, а может, даже жизнью. Не судите его строго. Это был лишь способ заработать…
Судебное заседание продолжалось.
Виктор Павлович казался взвинченным до предела. Он решительно отклонил предложение Грановского присесть. Перемещаясь быстрыми шагами от окна к стенному шкафу, а затем в противоположном направлении – от столика-бара к массивной двери, Полич бормотал что-то несвязное, поднимал руки вверх, изредка пожимал плечами, словно призывал Семена Иосифовича разделить с ним растерянность и недоумение. Эта картина начала изрядно действовать на нервы Грановскому, и он, изменив своей хваленой выдержке, рявкнул:
– Черт возьми! Да успокойтесь же вы наконец! Присядьте, выпейте чего-нибудь, что ли. С чего это вы вдруг так разнервничались?
Полич упал в кресло, схватил из бара какую-то бутылку и, не взяв на себя труд хотя бы взглянуть на этикетку, плеснул в стакан янтарную жидкость и залпом выпил. На мгновение он задохнулся от ароматной волны, ударившей ему в голову и теплой истомой растекающейся в груди. Закусив тарталеткой, он вытер руки салфеткой и наконец сообразил, что ведет себя по меньшей мере странно. Алкоголь унял дрожь в руках и вернул ему способность выражать свои мысли более или менее гладко.
– Поймите, Семен Иосифович! Двадцать пять и двадцать три года! Неужели мальчики это заслужили?
«Черта с два! – ухмыльнулся про себя Грановский. – Так я тебе и поверил! Беспокоится он, видите ли, за своих мальчиков… Не за них ты переживаешь, а за шкуру свою. Почуял, что жареным запахло!»
Грановскому были хорошо известны итоги судебных прений. Он был в курсе того, что запросил подсудимым прокурор, а кроме того, был наслышан о сенсационных заявлениях Елизаветы Дубровской. Версия событий, имевших место на Кедровом озере, из уст молодого адвоката прозвучала вполне правдоподобно. Более того, он, Семен Грановский, был уверен на все сто процентов, что так оно и было. Только согласится ли суд пойти по пути, предложенному Елизаветой? Ему как опытному адвокату было хорошо известно, что оправдательные приговоры в России, несмотря на все демократические преобразования в судопроизводстве, вершатся неохотно и крайне редко. Изменить обвинение, убрать несколько статей – это пожалуйста! Но заявить, что подсудимые парились под стражей год, а то и больше, просто так, за здорово живешь – это уже непорядок! Выходит, виновных надо искать, а кроме того, принимать меры по возмещению ущерба, причиненного гражданину незаконным содержанием под стражей. Все так хлопотно. Вот и идут судебные органы на компромисс – приклеят легонькую статейку, для вида. Вроде бы и не зря сидел. Наказания без вины не бывает! Так, что ли, говорил Глеб Жеглов?
Грановскому было любопытно со стороны наблюдать, как разворачиваются события. Сам он ничем не рисковал, что устраивало его больше всего. Забавно получалось. Виноватые оказались невиновными, а на приятного во всех отношениях Полича уже была объявлена охота. Причем он, Семен Иосифович, свою лепту внес – прояснил ситуацию заинтересованным лицам. Теперь он может спокойно наблюдать, осудит ли суд Петренко и Перевалова; что станется с «заказчиком». Его ничуть не тронул бы несправедливый приговор. Подумаешь! И у него такое случалось. Грановского мало волновала и судьба Полича. Привлекут – значит за дело. Оставят в покое – ну что же, повезло! Он – просто зритель.
– Я не думал, любезный Виктор Павлович, что этот финал окажется для вас сюрпризом! При том обвинении, которое было предъявлено вашим подопечным, результат был закономерен. Они совершили целый ряд особо тяжких преступлений. Что же вы хотите?
– Я рассчитывал лет на пятнадцать. Максимум!
– С чего это вдруг? – лениво спросил Грановский. – Вы что, Уголовный кодекс не читали?
– Ну я не знаю! – развел руками Полич. – Есть же какие-то хитрости, адвокатские лазейки.
– Если вы заговорили о хитростях, – Грановский хищно улыбнулся, – то как вам нравится версия событий, предложенная Дубровской?
Ему было интересно, что скажет Полич. До чего занимательная штука – человеческая психология!
Полич среагировал мгновенно:
– Невероятная глупость! Не думаю, что хоть кто-то серьезно отнесся к этим ее домыслам о заказном убийстве, двух исполнителях, двух автоматах…
«А вот тут ты не прав! – торжествовал Грановский. – Стал бы ты сейчас так беситься, если бы Лизка говорила откровенную чушь!»
– …я, кстати, переговорил с Савицкой. Та прямо заявила, что весь этот спектакль, подготовленный Дубровской, не более чем игра на публику. И тот факт, что судья все-таки возобновила судебное следствие, говорит не о том, что адвокат оказалась убедительной. Просто Фрик перестраховывается. Она выслушала весь наивный бред защитника, а в приговоре разнесет все ее доводы в пух и прах! – горячился Полич.
– Можно подумать, Виктор Павлович, что вы меня стараетесь убедить в том, что Петренко и Перевалов виновны! – вкрадчиво заметил Грановский.
– Нет, я не то хотел сказать! – поспешил выкрутиться Виктор Павлович. – Они, конечно, виновны, но…
