Потапова ступила в кабину лифта, посмотрела на свое отражение в зеркальной стене и осталась довольна тем, что увидела. Поправила только что сделанную прическу, затем нажала кнопку четырнадцатого этажа.
Денис ожидал ее на пороге квартиры. Мать поцеловала его в щеку и вошла внутрь.
— Консьержка куда-то сбежала, а цветы у вас на площадке явно давно не поливали, — немного недовольно сказала Светлана Валерьевна, снимая сапожки.
Но сын не слушал ее.
— Мама, — шепнул он, — у меня гость.
Светлана выпрямилась и недоуменно посмотрела на Дениса.
— Попроси его зайти завтра или вечером, когда меня не будет. Ты же хотел поговорить! Кстати, ты зря не выполнил приказ отца, не переехал в резиденцию…
— Мама, это не чужой человек, — перебил ее Денис. — Ты его хорошо знаешь.
Светлана Валерьевна покачала осуждающе головой. Мол, кто бы это ни был, сейчас она желает побыть наедине с сыном и побеседовать без посторонних. Женщина прошла мимо столовой и мимолетно отметила:
— Ну, хоть чисто у тебя, а то всегда жуткий такой кавардак стоит.
Она вошла в гостиную, увидела стол, посреди которого стояла ваза с большим букетом крупных алых роз, бутылку шампанского. На диване сидел мужчина в черном костюме. Вроде незнакомый, хотя…
— Здравствуй, Светик-семицветик, — прознес Паша Асланов.
— Денис! — громко сказала Светлана Валерьевна.
Нет, мать почти выкрикнула имя сына, хотя тот стоял рядом и напряженно улыбался. Обернулась к нему, отступила на шаг. Но потом взяла себя в руки и спокойно спросила, так, словно речь шла о каком-то ничего не значащем для нее предмете:
— Что делает здесь этот человек?
Сын смутился. Засуетился, схватил мать под локоть.
— Ты проходи, проходи…
— Что ты меня хватаешь? Объясни мне, что все это значит.
Паша медленно поднялся и направился к ней.
— Я просто хотел тебя увидеть.
— Посмотрел? Тогда уходи. И больше не появляйся. Узнает Максим…
— Кто? — скривился Паша. — Не называй больше при мне имя этого ничтожества — человека, который отнял тебя у меня.
Светлана подошла к окну, посмотрела с высоты четырнадцатого этажа на дальние крыши Москвы. Потом шагнула к креслу и опустилась в него. Аккуратно положила на колени небольшую белую сумочку.
— Зачем ты здесь появился?
— Ради вас, — ответил Асланов, посмотрев на нее и Дениса. Остановил свой взгляд на последнем и добавил: — Мы с твоей мамой любили друг друга, но потом Потапов отнял ее у меня. И сделал это подло…
— Что-о? — задохнулась от гнева Светлана Валерьевна. — Повтори, что ты сейчас сказал!
Но Паша даже не посмотрел на нее.
— Потапов всегда был слабее, он не мог победить меня в честном бою. Поэтому сначала забрал у меня мою женщину, потом мой бизнес, а затем еще и ребенка. Ведь ты мой сын, а не его. У него вообще нет детей, потому что слабым людям Аллах не дает наследников.
Светлана слушала и молчала. Смотрела на сына, который внимал словам гостя напряженно. Но то, что говорил сейчас Паша, видимо, уже было сказано Денису, и не однажды. Вот почему тот был сейчас так спокоен. Озабочен, вероятно, лишь одним — чтобы мать не устроила истерику.
— Потапов пытался откупиться от меня, предлагал огромные деньги, но я не взял ни одной копейки, — продолжал Асланов. — Я просто исчез, чтобы не разрушать семью. Но теперь вернулся, потому что узнал: негодяй Потапов издевается над тобой, моим сыном, унижает тебя всячески. Теперь я хочу, чтобы мы жили все вместе. Я сделаю из тебя настоящего мужчину, которого будут бояться враги и любить самые красивые женщины. Твоя мама сейчас будет возражать, ведь она очень боится перемен. Но перемен никаких не будет, просто вы сможете жить, как того заслуживаете. У тебя, Денис, будет все, что только может пожелать настоящий мужчина, а твоя мама…
Паша наконец обернулся и посмотрел на Светлану.
— С чего ты взял, что Денис твой сын? — тихо произнесла та, поглаживая сумочку, лежащую на ее коленях.
— Потому что это так.
— Хороший аргумент, — согласилась Светлана Валерьевна. — Небо голубое, потому что оно небо.
Светлана говорила, глядя на свою сумочку и продолжая легко гладить ее.
— А ты рассказал Денису, как заманил меня обманом в свою квартиру и там изнасиловал? Я кричала, сопротивлялась, а ты душил меня и говорил, что убьешь, если я не поддамся. А за стеной сидел твой старший брат и смотрел по телевизору концерт Пугачевой.
— Тебя никто не душил. Ты пришла сама, потому что хотела этого больше меня.
Светлана Валерьевна наконец подняла глаза и посмотрела на сына. Молча покачала головой.
Денис продолжал стоять в дверях, но теперь лицо его было красным.
— Вот, Дениска, ты общаешься с человеком, который изнасиловал твою мать, а теперь пытается этим же ее шантажировать.
— Не было никакого изнасилования! — закричал Паша. — Это была просто игра!
— С другими своими женами ты так же играешь?
Асланов подошел к Денису и обнял его за плечи.
— Не слушай ее, мой мальчик. Твоя мать повторяет то, что придумала для Потапова. Ты — мой сын, и это самое главное.
Парень отступил, сбрасывая со своего плеча руку Асланова.
— Глупости, никакой он тебе не сын, — усмехнулась Светлана Валерьевна. — Денис родился семимесячным, а не через девять с половиной месяцев, как тебе кажется. Он сын Потапова. Дети от любви рождаются, а от злобы и ненависти только монстры, вроде тебя самого.
— Зря ты это сказала, — нахмурился Паша. И вернулся к дивану, на котором до того сидел.
— Я ничего Максиму не объясняла, чтобы он не подумал, будто я оправдываюсь, словно виновата в чем. Если любит, то простит все, хотя на мне никакой вины. Но я все равно молчала, до недавнего времени ничего ему не говорила.
— Зря ты это сказала, — повторил Паша.
В его кармане зазвонил телефон. Асланов прижал мобильник к уху. Но разговор был недолгим — всего несколько секунд.
— У нас тоже все хорошо, я скоро подъеду, — ответил звонившему Паша и положил сотовый в карман.
Потом он пристально посмотрел на Светлану Валерьевну.
— Ты не хотела по-хорошему, значит, будет по-плохому. Сейчас мне позвонил Шамиль и сказал, что Потапов у него в руках. Теперь от тебя зависит его будущее. Если ты остаешься со мной, Максим останется жить.
— Тебе нужна я с деньгами Потапова или ты готов взять меня и Дениса без единой копейки в наших карманах?
— Зачем так говоришь? — улыбнулся Асланов, словно только что обнаружил поставленную ловушку. — По закону половина того, что есть у Макса, принадлежит тебе. Ты только заберешь свое. Мне не надо ничего…
— Я никуда уходить не собираюсь, — перебила его Светлана. — Тем более к тебе. Да окажись ты единственным мужчиной на земле, я бы все равно обошла тебя стороной.
Паша достал из кармана мобильник.
— Это мы сейчас проверим. Мне достаточно только один звонок сделать — и ты станешь вдовой. А если будешь и дальше упрямиться, потеряешь заодно и сына. Ну, как, звонить?
Светлана Валерьевна поднялась с кресла и расстегнула сумочку.
— Тебя, кажется, предупреждали, чтобы ты не приближался к нам, — вздохнула она. — И ты слово давал.
— Я дал, я и обратно забрал, — ухмыльнулся Паша.
— Напрасно ты это сделал.
Потапова выбросила вперед руку, в ладони которой был зажат маленький пистолет.
— Жаль, что сейчас в соседней комнате нет твоего брата, — сказала она.
И выстрелила Асланову в лоб.
Шамиль снова попытался набрать номер Паши. И снова не услышал ничего, кроме длинных гудков.
Дальский наблюдал за ним, понимая, что младший из братьев встревожен, хотя искусно скрывает растерянность. Похоже, ему велено было только похитить и удерживать Потапова. А решение должны принять старшие. А какое решение — гадать нет смысла. Если судить по развязности Федотова, то Борис Борисович не сомневается, что минуты всесильного олигарха сочтены, а как именно его не станет, ему не важно: убьют ли его физически или в один момент сделают нищим. Главное, что сам он уедет из страны, забьется в глубь какого-нибудь далекого острова, откуда его штопором не вытащишь, и будет наслаждаться ласковым солнцем да жаркими аборигенками. Странно, что у преподавателей бизнес-планирования фантазии хватает только на такие развлечения.
Федотов развалился в кресле и снова закинул ногу на ногу.
— Что, Максим Михайлович, страшно тебе? — спросил он и обернулся к Шамилю, словно ожидая поддержки.
— А чего бояться? — пожал плечами Дальский. — Я с Аслановыми давно знаком и могу сказать: они не звери, а люди справедливые.
— Так и есть, — подтвердил Шамиль.
— Паша был моим другом, и что бы ни произошло, старая дружба не забывается. Я смогу с ним договориться, мы придем к взаимовыгодному соглашению.
