– Но если он его опознал, то почему вечером наговорил мне этих…
– Говорю же тебе, у него путаются мысли.
Когда вдали замаячил ее дом, его на миг охватило ощущение дежавю.
Джессика, должно быть, тоже что-то такое почувствовала.
– Помнишь ту ночь, когда мы с тобой здесь встретились? – спросила она.
– Да так…
Лишь мягкость твоих губ, извергающийся внутри меня вулкан, то чувство, которое я хотел познать с четырнадцати лет, прежде чем в моей душе поселилось одиночество.
– А ты? – спросил Мэтт.
– Да так… – игриво спародировала его Джессика, признав, что они оба лгали.
– Той ночью ты ничего не видела? Я имею в виду, чего-то необычного?
Она внимательно на него посмотрела:
– Например?
Он ничего не ответил.
– Я помню только тебя и меня, прямо здесь.
Они стояли почти на том памятном месте, где тогда поцеловались, и девушка вновь залилась краской.
– Потом я услышала, как остановился пикап Рики. Он здорово выпил, и за руль ему было нельзя. Поссорился со своей девушкой.
Она подняла на него глаза так же, как той самой ночью. Мэтту до жути захотелось прижать ее к себе и поцеловать. Подобное выражение застыло и в ее взгляде.
– Было здорово опять с тобой увидеться, Джессика. – Он разрушил чары и протянул руку для рукопожатия.
Уголок ее рта пополз вверх.
– Была рада вновь с тобой увидеться, Мэтью. Надеюсь, в следующий раз встретимся не через семь лет, а раньше.
Затем повернулась и растворилась во тьме, как той ночью.
Той же самой дорогой он зашагал обратно к Эпицентру, а когда дошел, замер в самой середине. Из-за облаков проглянула луна, озарив окрестности светом. Мэтт чуть не наяву увидел перед собой спину брата в школьной спортивной куртке – с желтой надписью «ПАЙН» – толкающего перед собой тачку к ручью. И вдруг в его мозгу вспыхнуло воспоминание, которое раньше всегда ускользало: силуэт в тени, поворачивающий голову в сторону Мэтта. Лицо скрывал мрак, но смотрел он прямо на Мэтта, без всяких сомнений.
Глава 39 ОЛИВИЯ ПАЙН
ОЛИВИЯ ПАЙН
До этого
Лив наклонила бутылку, выливая в бокал остатки «Пино Нуар». Она уже отправила Ноа сообщение с извинениями за то, что не сможет пойти на ужин. После встречи с бывшей напарницей Рона Сэмпсона и его вдовой прошлое у нее уже в печенках сидело. И весь этот город тоже. У нее еще будет время попросить Ноа помиловать Дэнни, когда его назначат губернатором. В итоге Лив воспользовалась тайным средством, к которому прибегает каждый родитель, желая уклониться от приглашения: Томми плохо себя чувствует.
На деле Томми повела ужинать в ресторан Синди. Почему, Лив не знала – то ли, как подобает тете, хотела провести с ним немного времени, то ли чувствовала, что сестре нужно немного побыть одной. А поскольку на кухонной стойке Синди оставила не одно, а сразу два «Пино», вероятнее второе.
Когда Лив ввинчивала в следующую бутылку штопор, у нее зазвонил мобильный. Ей очень хотелось плюнуть на звонок, но с того самого утра, когда арестовали Дэнни, она никогда больше не оставляла их без внимания.
После некоторых событий Лив стала суеверной, хотя это было лишено всякой логики. В день смерти ее мамы она уснула днем, и после этого больше никогда не позволяла себе спать в светлое время суток. Это повлекло за собой ужасные последствия. В тот зимний ленивый день она вместе с их собакой прилегла вздремнуть, а проснулась от того, что Синди со страшной силой трясла ее за плечи. Тогда Лив в последний раз видела старшую сестру в слезах. Поэтому даже в колледже, даже когда дети были совсем маленькие и она едва держалась на ногах, Лив никогда не позволяла себе прильнуть головой к подушке после обеда. Точно так же, пропустив вызов Мэгги, точнее, не пропустив, а проигнорировав, теперь она не оставляла без ответа ни один звонок.
– Алло, – ответила Лив, ожидая услышать очередную рекламу или робота.
– Миссис Пайн, это Альвита из «Сумеречных лугов», – произнесла с ямайским акцентом женщина, – боюсь, ваш отец пропал.
Заниматься исчезновением отца из дома престарелых само по себе уже было плохо, но еще хуже было обращаться за помощью к Ноа. Она слишком много выпила, чтобы садиться за руль. Портить Синди вечер в компании с Томми ей тоже не хотелось, как и подвергать сына такому испытанию. У нее не было другого выбора, кроме как позвонить ему. К тому же общаться с тамошним персоналом у него получится лучше. Тем более ему всегда нравилось изображать из себя белого рыцаря.
– С ним все будет в полном порядке, – заверил Ноа, держа на руле руку.
Он принадлежал к числу тех, кто никогда не теряет хладнокровия. Лив не помнила ни одного случая, чтобы Ноа Браун вышел бы из себя. И даже когда она порвала с ним в колледже, он оставался невозмутимым, как огурец. Нет, недостатка в страсти Ноа не испытывал, его речи о ложных признаниях впечатлили бы даже заправского проповедника. Даже его агитационные выступления в те дни, когда он баллотировался на пост мэра, отличались некоторым воодушевлением. Просто его привычка никогда не сбиваться с курса в какой-то степени объяснялась и эмоциональной дистанцированностью.
– Я знаю, – ответила Лив, – просто у меня зла не хватает. Неужели так трудно приглядеть за пожилым человеком с деменцией?
Ноа только кивнул, ведя машину по темным проселочным дорогам. Потом долго молчал и наконец произнес:
– Итак, я жду.
Лив в недоумении посмотрела на него.
– Жду, когда ты произнесешь волшебное слово помилование.
Она внимательно в него вгляделась. Он смотрел прямо перед собой. При виде его профиля, мужественного подбородка и серьезного выражения лица ей вспомнились фрагменты «Природы насилия». Может, это все от вина, но она решила не оскорблять его интеллект и не отрицать, что нуждается в его помощи.
– Так ты… ну… сможешь помочь?
– Хотел бы.
– Но?..
Ноа повернул к ней голову и вновь перевел взгляд на дорогу.
