залилась слезами.
– Брось плакать! Тебе нельзя! Возьми себя в руки, и все! Никто тебе не изменял, поняла! Борис просто был далеко отсюда, он зарабатывает деньги, работает на одного крутого клиента.
– Да? Да что ты говоришь? Он так зарабатывает, что продал наш дом!!! Валера, я тебя очень прошу. Просто умоляю. Постарайся завтра все узнать про наш дом. Продан он на самом деле или нет? Ты пойми, дом стоит миллионы! Это какой же должен быть гонорар за адвокатские услуги, чтобы покрыть стоимость дома в плане возмещения убытков, да плюс еще и какие-то дополнительные деньги? Получается просто космическая сумма!!! К тому же, как я понимаю, Борис рисковал, возможно, жизнью, пряча своего клиента где-то, я не знаю, в Африке или еще где… Ну очень все странно, начиная с первой минуты моего возвращения из Калины. Валера, я прошу тебя, если ты что-то знаешь о Борисе, расскажи! Иначе я на самом деле сойду с ума!
– Что знал – рассказал.
– Борис с тобой лично связывался? Ты же, когда встретил нас на Арбате, возле его дома, первое, что сказал, что Борис скоро вернется, сегодня или завтра. Откуда тебе это известно?
– Из достоверных источников, – тихо пробормотал Ребров.
И Женя замолчала. Пожалела о том, что была с ним так откровенна, что так много рассказала ему. Теперь и он тоже поставит ей диагноз. Пусть уж везет в Подольск к Тоне, а там она обойдется уже без них – без Петра и Реброва. Переночует у нее, а утром Тоня отвезет ее в ее квартиру. Они вместе приведут ее в порядок, и Женя начнет новую жизнь.
Все. Решено. И к Борису она больше не вернется. Как вообще можно думать и страдать по мужчине, который в течение долгого времени избегает общения с ней? Она с легкостью даст ему развод, пусть женится на ком угодно.
Женя позвонила Тоне за четверть часа до ее появления в Подольске, попросила встретить ее возле подъезда. И когда они наконец приехали, она, выйдя из машины и бросив Реброву прохладное «спасибо» и даже не посмотрев ему в глаза, бросилась к подруге, обняла ее и разрыдалась.
Ребров не уезжал. Чего он ждал? Что она вернется и скажет что-то хорошее, доброе?
«Прощай, Ребров!» – мысленно попрощалась она с ним.
И как только она это сделала, он уехал. Прямо сорвался с места и умчался в ночь.
– Женечка, моя дорогая! Прекрати плакать! Пойдем!
– Все твои спят?
– Дениска только что заснул, у него ухо болело… Я ему согревающий компресс сделала, камфару закапала…
– Я так не вовремя!
– Женя, о чем ты думаешь? Я уже постелила тебе в гостиной на диване. Сначала я тебя накормлю, согрею, а уж потом спать уложу.
– Но я не хочу есть.
– Тогда ответь мне, когда ты последний раз ела?
– В самолете.
– Все поняла?
– Поняла.
– Ты, может, и не хочешь есть, а вот твой ребенок проголодался. Сейчас куриного супчику поешь…
Как же хорошо было у Тони дома. Все спали, и им никто не мог помешать.
На кухне, за тарелкой супа, Женя рассказала ей о том, как оказалась в больнице. О своих мытарствах и недоверии к Петру и Реброву.
– Не спеши объявлять им обоим бойкот. Сначала дождись Бориса, а потом уже решишь, кто твой друг, а кто враг. Поняла?
– А еще у меня пропал телефон! Знаешь, такое впечатление, будто бы меня хотели изолировать. Чтобы никому не звонила, чтобы не было доступа в интернет… Да я даже свои банковские счета не могу проверить, а вдруг там пусто?!
– Да с какой стати там будет пусто?
– Может, те, кто заставил Бориса продать дом, обнулили и мои счета? Сейчас же, сама знаешь, все возможно!
– Скажи, вот почему в твою голову забираются самые гадкие мысли? – возмутилась Тоня.
Она сидела перед Женей такая милая, в домашнем халатике, слегка растрепанная и такая родная! Единственный человек на всем белом свете, на которого можно было положиться, кому можно было доверять. И почему-то снова захотелось плакать.
– Послушай, я что еще хочу сказать… А вдруг я не беременная?
– Женя, ты чего?! О твоей беременности сейчас знают даже Петр с Ребровым! И как ты думаешь, как они об этом узнали?
– Да… да… Полагаю, Петру в больнице сказали. Я же потеряла сознание, вероятно, у меня взяли кровь… И что теперь будет? Теперь и Борис узнает.
Она хотела высказать предположение, что теперь Борису будет сложно выбирать между забеременевшей любовницей и беременной женой, но сил что-либо говорить уже не осталось – она засыпала на ходу и не поняла, как оказалась уже в постели.
– Тоня, спасибо…
– Спокойной ночи, Женечка.
Удача пришла оттуда, откуда и не ждали. Такое бывает.
В квартире Милы Базаровой Коста нашел всего лишь одно-единственное письмо из Мурманска от А. Татариновой. Коста предположил, что это письмо от матери Милы. Там, конечно, имелся и адрес.
Коста связался с Мурманском, попросил выяснить, кто проживает по этому адресу. И хотя письму было больше трех лет, надежда, что появится зацепка по линии матери, все же была.
Оказалось, что в этой квартире жили супруги Татариновы, жена, Алиса Витальевна, умерла, и муж, Алексей Владимирович Татаринов, продал квартиру, поскольку она принадлежала ему лично. Опросили соседей, выяснилось, что у Алисы была дочь, проживала в Москве. Что отношения между матерью и дочерью были разорваны, что дочь не могла простить матери, что та бросила ее и переехала с новым мужем в Мурманск. Однако Алиса писала дочери, отправляла ей деньги, но отношения так и не восстановились. Когда Алиса умерла, Алексей продал квартиру, где ему все напоминало о любимой жене, и переехал в поселок Териберка, что в Мурманской области вблизи Баренцева моря, снял там комнату и живет, гидом работает, ловит треску с туристами.
Связались с ним и узнали, что помимо матери у Милы есть родная бабушка, проживающая в Париже, что сохранился ее адрес и номер телефона. Что, несмотря на сложные отношения матери и дочери (которая, кстати, повторила судьбу Элизы Буланже, в свое время вышедшей замуж за француза и бросившей Алису, переехав на постоянное место жительства во Францию), они время от времени все же переписывались.
Понятное дело, что информацией о близкой подруге Милы, Вере, Татаринов не обладал. Но номер ее телефона может знать Элиза, бабушка Милы, которая как-то раз связывалась с внучкой через подругу, когда сама Мила потеряла свой телефон.
Коста сам выяснил все это,
