Он по-настоящему испугался.
– Дважды одно и то же случайно не показывают, – вслух произнес Томкинс, – все, теперь и второй пост ГАИ остался позади, можно выбираться на дорогу. Машина послушно избрала узкую дорожку, ведущую в сторону шоссе.
Вновь очутившись на серой ленте, Абрикосов удостоверился, что стрелка спидометра застыла на ста тридцати, и немного успокоился, успеваю, даже с запасом…
Дыхание мотора перестало быть прежним, ровным и надежным, и Томкинс потянулся, как будто только что проснулся.
Этого следовало ожидать – до какого-то момента может везти, а потом, потом начинает не везти. Все логично. Угоняя «БМВ», Юрий не думал о количестве бензина в баке.
Машина остановилась, не доехав до моста каких-нибудь двухсот метров.
– Что ж, и на том спасибо, – он достал из кармана платок и, насколько мог тщательно протер все детали внутри салона, на поверхности которых оставил отпечатки пальцев. Последними были руль и дверцы.
Через несколько минут Томкинс, стоя на мосту, глядел на черную нитку шоссе, убегавшую за горизонт, туда, где должен был появиться автобус, около часа назад покинувший гостеприимную площадку под таким прекрасным, таким расчудесным и замечательным номером 5.
– Хорошо, – пробормотал Томкинс. – Из пункта А в пункт В едет автобус, – Юрий повернулся и, опершись спиной на перила, поглядел в другую сторону. – А из пункта С кто едет? Кто едет из пункта С? – повторил он вопрос и сам же ответил, – лесовоз.
Томкинс хорошо знал здешние места, чтобы сомневаться. В четырнадцати километрах от этого моста начинались владения огромного лесного хозяйства, так называемого, леспромхоза. Оттуда днем и ночью шли на запад тяжелогруженые машины, натужно ревели моторами, словно быки, возвращающиеся с выгона.
Стал накрапывать дождь, сначала медленно, потом сильней, и Томкинс решил спуститься вниз под мост.
Хватаясь за ветки кустарника, росшего на склоне, скользя, Юрий достиг дороги и укрылся от дождя под многотонным громадиной-мостом.
Стоял и сожалел, что бросил курить. Иногда мимо проносились легковые машины.
Если он все расшифровал правильно, то столкновение должно произойти на «тещином языке», километрах в двадцати от моста. Изгиб дороги там настолько заковырист, что пару раз в году там обязательно случается авария, и редко обходится без человеческих жертв.
«БМВ», которым Томкинс собирался перегородить дорогу, теперь принимать в расчет не было никакого смысла, и Юрий решил идти навстречу лесовозу, выйти на дорогу и заставить шофера притормозить. Дальнейшее объяснение с шофером Томкинс представлял смутно, но надеялся если не на понимание, то на снисхождение.
Идти навстречу автобусу не имело смысла, так как «тещин язык» слишком далеко, не успеть. В голове и сердце вдруг наступила какая-то немыслимая ясность. Словно Абрикосов перестал быть человеком, превратившись в одну большую совершенно прозрачную каплю утренней росы. И в этой капле возник Лешка, протягивающий маленькую незрелую, сорванную около забора, землянику. После очередного погрома, устроенного Виктором, Юрий приехал помочь сынишке и Вере переехать на несколько дней к подруге. В ожидании автобуса Лешка и нашел ягоду возле забора. Абрикосов подумал, что никогда не сможет ни забыть, ни простить себе эту ягодку на детской ладошке. Похоже кредит, выданный Всевышним, ему не вернуть никогда. Не думать, не думать. «Думай о хорошем, – приказал себе Юрий, – может все-таки пронесет…».
Дождь вроде собирался прекратиться, и Томкинс зашагал – стоять отчего-то стало совсем невмоготу.
Он шел по краю черной блестящей от дождя ленте шоссе и странно, с наслаждением ощущал, как крупные капли падают на лицо, волосы. Иногда Томкинс даже голову поднимал вверх, чтобы посмотреть, как дождинки там вверху переплетаются, хороводы водят?
Минут через десять ходьбы он увидел маленькую серую точку где-то у самой линии горизонта. И почему-то сразу догадался – лесовоз. Юрию и до этого не было холодно, а тут вдруг бросило в жар. Томкинс оглянулся и, дождавшись, пока мимо пролетела кремовая «Шевроле», сделал несколько шагов к середине дороги.
На ходу Юрий снял с себя старую болоньевую куртку и поднял над головой, как знамя, надеясь привлечь внимание водителя. Когда-то куртка была ярко-желтой, теперь выгорела и стала грязно-прозрачно-песочной, но все-таки цветное пятно.
Лента шоссе на этом участке дороги прямая как стрела, и водитель, наверное, уже заметил его. Томкинс опустил руку, перестав размахивать своим «флагом». Просто шел посредине дороги и глядел, как приближается, увеличивается в размерах лесовоз.
Когда до машины оставалось около километра, Томкинс снова стал размахивать курткой. Странно, водитель лесовоза, кажется, и не думал сбавлять ход, несся так, будто впереди совершенно пустынное шоссе.
Лесовоз приближался, и расстояние между ним и идущим навстречу человеком сокращалось настолько стремительно, что у Томкинса перехватило дыхание. Какая-то нездешняя, ледяная тоска охватила все тело, и Юрий на мгновенье остановился, но опомнился, и продолжил двигаться навстречу железной махине, размахивая грязно-песочным флагом. Он даже что-то крикнул, не очень-то понимая что.
Томкинс швырнул куртку на землю только тогда, когда до лесовоза оставалось метров сорок, он увидел то, чего не мог разглядеть из-за дождя до этого – шофер спал! Такое случается, с кем не бывает.
В то же мгновенье Юрий понял бессмысленность и наивность своей затеи – перекроить Судьбу. «Быстро на обочину», – молнией мелькнуло в голове, но тело, подчиняясь какой-то иной, лежащей вне пределов здравого смысла силе, продолжало двигаться прежним маршрутом.
В последний миг Абрикосов попытался выпрыгнуть вверх, надеясь смягчить удар.
И еще, мне не хочется рассказывать тебе об этом, милый Томкинс, но из песни слов не выкинешь.
Помнишь, мы спорили с тобой об эротике, порнографии? Твоя современница сняла документальный сюжет на эту тему.
В первый вечер я переспала с Антоном. Максим ушел с Ларисой в отдельную кабину наслаждаться киношедевром, и тогда произошло то, что произошло.
Мини-камеру я взяла у Вениамина, пара стаканов коньяка сделали Антона пластилиновым.
На следующий день та же участь постигла бедного Макса.
Рыцари даже пытались выяснить отношения из-за прекрасной незнакомки. Очень смешно. Примирить парней удалось, объявив себя последовательницей Тулуз-Лотрека[28].
Я трахала их, предварительно усадив в одно и то же кресло. В том самом зальчике, где погибла Жанна – мой «двойник». Убийца Виталий Горенко. А вот с «дискоболом»-натурщиком у меня ничего не было. Парень любезно откликнулся на просьбу превратиться в киноактера. Все остальное – монтаж.
Все эти три эпизода я положила на «Бесаме мучо». И лишь в конце, сняв парик, объявила в камеру: «Максу, человеку, гражданину, художнику, цинично обманутому бессовестной супругой, посвящает она (супруга) этот фильм».
Второе «супруга» я произнесла тоном восьмидесятилетней девственницы.
И, знаешь: порнография – это не то, что я думала раньше. Равно, как и эротика.
Просто если встречаются двое, но Любовь не ниспослана им, то от ужаса перед происходящим в их душах зарождаются какие-то чувства. Но это не любовь, и даже не ненависть, и не месть. Это чувства… Чувства, рожденные в душе, от ужаса перед происходящим.
А как назвать эти чувства, не имеет особого значения. Но это отдельный разговор. Скажу тебе только – прости меня, мой милый Томкинс, твоя Сандра была безумна – ОНА ЖИЛА БЕЗ ЛЮБВИ.
Все эти годы я повторяла одну и ту же, в общем-то распространенную, банальную ошибку.
И больше так не будет. Теперь у нас все будет ХОРОШО и правильно.
Лысый музыкант на турецком камне
В Кушадасах есть небольшой отрезок набережной, метров двести, на котором вполне дружественно соседствуют несколько отелей и ресторанчиков под открытым небом. По вечерам в каждом из них играют музыканты из разных стран. Об этом нетрудно догадаться: с одной веранды доносятся нежные турецкие напевы, с другой балканские мелодии, с третьей – добрый европейский рок. Публика приходит не только поужинать, но и послушать музыку. Можно целый вечер и всю ночь бродить по этим ресторанчикам, наслаждаясь звездным небом, шумом волн и музыкой.
На одной из веранд играет невысокий лысый музыкант клавишник. Впрочем, он играет практически на всех инструментах: кларнет, гитара, скрипка. Живет парень тут же в отеле. На работу выходит вечером, около восьми. Играет почти всю ночь. В будние дни с ним на веранде три джазмена, в субботу и воскресенье появляются еще двое, девушка-вокалистка и второй гитарист.
Иногда лысый музыкант по-английски объявляет: «Анаконда». Это значит, что Веня Иволгин, так зовут парня, будет исполнять на кларнете композицию о маленькой змейке, живущей в Южной Америке. «Она недавно родилась в верховьях реки Амазонки, среди непроходимых лесов. Маленькая Анаконда любит танцевать, кружась вместе с солнечными лучами, с рассвета до заката. Солнечные лучи ее друзья. А когда солнце садится, малышка Анаконда танцует с лунным светом, пробивающимся сквозь облака, называя его братом. В прошлой жизни она была красивой изящной девушкой-танцовщицей, красивой, но очень одинокой. И теперь, став очаровательной юной змейкой, будет всегда окружена любящими и нежными друзьями». Этими словами Веня Иволгин предваряет композицию, лишь потом начинает играть. Посетителям нравится импровизация музыканта.
