У входа в подвал Игорь остановил Салима.
– Ты подожди нас снаружи. Можешь понаблюдать в окошко, только будь осторожнее.
Дверь была приоткрыта. Салим нашел удобное для наблюдения окошко.
Игорь и старик не таясь вошли в подвал.
– Здорово, орлы! – гаркнул Игорь от порога.
– Здорово, орел! – послышалось через секунду, и из темноты вышел белобрысый бандюк.
– К полету готовы? – спросил Игорь.
Показался еще один бандюк.
– Да мы-то готовы, – ответил тот. – Тебя заждались.
– А у меня для вас сюрприз на дорожку, – сказал Игорь.
– Какой?
– Чебурашку хотите увидеть?
Белобрысый наставил на него пистолет.
– Какую еще Чебурашку?
– Давай, Митяй! – сказал Игорь и надел респиратор.
Старик шагнул вперед и распахнул плащ. Во все стороны от него со скоростью взрыва распространились волны невозможной, чудовищной вони. Она ударила Салима по лицу, он отшатнулся от окошка, тихонько завыл и сунул голову в снег. Ему хотелось дышать через снег долго, хотя бы с полчаса, чтобы легкие очистились от скверны.
Потом его растолкал Игорь, дал респиратор и жестом поманил за собой. Бандюки валялись на полу, старика уже не было. Игорь сунул в карман одному из них какой-то клочок бумаги. Вдвоем они расчехлили аппарат, залили бензин и запустили двигатель. Все заработало.
– Ну, с богом! – сказал Игорь.
Салим выставил переключатели, проверил себя по укрепленной возле пульта инструкции и дернул за рычаг. Гул двигателя стал нарастать и постепенно перешел в сплошной вой со свистом. Появилась мелкая вибрация, и у Игоря застучали зубы. Он сжал челюсти. «Не развалился бы», – с опаской подумал он об аппарате, одновременно сознавая, что если тот развалится или взорвется, то так тому и быть – теперь уже поздно давать задний ход.
Он хотел поднять руку, чтобы вытереть пот со лба, и с удивлением обнаружил, что она стала тяжелой, словно из свинца. Затем и все тело налилось невыносимой тяжестью. Он прислонился к обшивке и сполз на пол. То же самое сделал и Салим. Выглядел он неважно. Тяжесть все увеличивалась. Вот уже и мысли спутались и пошли ко дну, словно свинцовые грузила на удочках. Игорь смотрел будто бы со стороны, как мысли погружаются в черный ил небытия и исчезают одна за другой. Нестерпимо ломило виски. Он почувствовал, что сейчас сознание погаснет и это будет навсегда.
«Что-то не то с аппаратом, – понял он, – не туда мы летим». Веки его упали, и уже не было сил их поднять.
– Эй, ты живой?!
Его трясли за плечо. Потом кто-то оттянул веки и посветил в глаза фонариком.
Скольжение в пропасть прекратилось. Игорь пришел в себя, собрал силы и прошептал слова, непонятно откуда взявшиеся на языке:
– Передайте государю... нефть и газ не продавать, а то потом... срам один.
Эти слова дались ему с огромным трудом. Он как бы видел свои губы со стороны, и они на самом деле были двумя параллельными грядами холмов. Чтобы произнести слово, надо было ими пошевелить, а кому под силу шевелить холмами? Но все же он сказал это.
– Что? – переспросил склонившийся над ним человек. – Чего не делать?
– Нефть и газ не продавать, – повторил Игорь. – Метеоризма потом не хватает.
– Все ясно, бредит, голубь! Несите его.
Двое санитаров в белых халатах положили Игоря на носилки и понесли к выходу.
«Мы разбились, – вяло подумал он. – Жив ли Салим?» Потом он увидел, что дверь подвала стояла открытой настежь, а вокруг суетились незнакомые люди. Они подходили к скорчившимся на нарах дворникам, тормошили их, светили в глаза, щупали пульс. Кое-кто, очнувшись, ковылял к выходу сам, других выводили или даже выносили, как его.
Носилки с Игорем поставили на той же самой детской площадке, подальше от дома, где в ряд уже стояло много других носилок с лежащими на них людьми. Было темно. На воздухе ему стало лучше, и он смог приподнять голову. Вокруг столпились машины «скорой», пожарная, милиция. Вспыхивали мигалки, шипели рации.
К нему подошел немолодой милиционер, по виду участковый, со звездочками капитана на погонах.
– Что здесь произошло? – спросил у него Игорь слабым голосом.
– Сам должен знать, – сурово ответил тот.
– Я не знаю. Уснул, а потом – вот.
– Газом вы все отравились, вот что! – с досадой сказал милиционер. – Врезку в трубу сделали плохо. Весь дом могли взорвать. Благодари еще Бога, что выжил, а то там вон двух жмуров принесли, – он кивнул на дальний конец площадки.
Игорь проследил за его взглядом и увидел два тела, накрытых с головой простынями. Он ничего не понимал. Какой газ? Какое отравление? Ведь он был в далеком будущем, где все едят желе и передвигаются на метеоризме.
– Документы есть?
Игорь достал из внутреннего кармана паспорт.
Участковый пролистал страницы.
– Так ты москвич? – удивился он.
Игорь кивнул.
– Какого же хрена ты здесь делал?
Игорь не знал. Он напряг память.
– Кажется, зашел к знакомому в гости, – с усилием вспомнил он.
Участковый посмотрел на него с недоверием.
– Что еще за знакомый?
– Вместе учились когда-то.
Тот хмыкнул.
– Нашел куда в гости ходить. Пригласил бы лучше к себе домой.
– Не успел.
Капитан только покачал головой. Записав данные Игоря в блокнот, он вернул паспорт.
– Какое сегодня число? – спросил Игорь.
– Двадцатое июня.
Игорь ясно помнил, что облава в подвале случилась во второй половине августа. Если все дело только в отравлении, то откуда взялся июнь?
– Как двадцатое июня? – переспросил он.
– Да вот так.
– А год? – спросил он на всякий случай.
Милиционер задержал на нем взгляд.
– Сильно же ты траванулся, – произнес он, – что даже год забыл. Две тысячи седьмой на дворе.
Игорь не поверил.
– Какой?!
Тот отмахнулся.
– Лежи, сейчас тебя в больничку отвезут, там все и расскажут.
Он сунул блокнот в карман и пошел дальше, высматривая, кто еще на носилках способен говорить.
Игорь был поражен. Это значило, что они с Салимом вернулись на год раньше. Кажется, Салим что-то и говорил про «плюс-минус один год», но он не обратил на это внимания. А зря. Получился минус, но мог выйти и плюс. Вполне допустимая погрешность для отечественной техники.
И тут же он сам себя оборвал. «Какой Салим? Откуда прилетели? Газом надышались, вот и все!»
Он с усилием сел на носилках и почувствовал, что сразу весь покрылся противным липким потом. Кружилась голова, сердце стучало, как у кролика. Он ухватился за край носилок, чтобы не упасть. Постепенно его отпустило. Он встал на ватные ноги и, пошатываясь, побрел прочь. На него никто не обратил внимания. Из дома эвакуировали испуганных жильцов. Женщины с детьми и узлами потерянно стояли на площадке. Мужчины торопливо отгоняли от дома машины и раздраженно сигналили тем, кто замешкался.
До самой автобусной остановки Игорю казалось, что сейчас за ним бросятся и вернут обратно, что он ушел по недосмотру, которого не должно было случиться. Он то и дело оглядывался. В автобусе он вздрагивал, когда на остановках заходили подозрительные, как ему казалось, люди. Всю дорогу до метро он ждал сирены сзади и, только сев в поезд, вздохнул с облегчением.
Следующие шесть месяцев прошли как во сне. Он привык к мысли, что всего лишь отравился газом в подвале и все воспоминания – только галлюцинации. Иногда Игорю казалось, что происходящее с ним сейчас уже было, но чаще – что нет.
Звонок от Мишечкина прозвучал, словно пистолетный выстрел в ночной тишине. Еще не взяв трубку, он уже знал, кто ему звонит и зачем.
– Привет! – вкрадчиво сказал тот.
– Здорово, – сухо ответил Игорь.
– Ты ведь недвижимостью сейчас занимаешься? – спросил Мишечкин.
– Уже нет.
– Как нет? – удивился тот.
– Бросил, надоело.
– А у меня для тебя заказ. Можно хорошо заработать.
– Меня это не интересует.
– Это большие деньги. Ты подумай, – стал уговаривать тот.
– И думать нечего.
– Ты не понимаешь, от чего отказываешься.
– В городе полно других риелторов. Обратись к кому-нибудь еще, – посоветовал Игорь.
– Но мне сказали, что ты один из лучших по поиску недвижимости.
– Соврали.
– Не скромничай.
– Мне незачем скромничать.
Мишечкин все время старался разговаривать доверительным тоном старого приятеля, а Игорь отвечал так, словно они были едва знакомы.
– Не торопись отказываться, – сказал Мишечкин. – Я позвоню еще.
– Хоть звони, хоть не звони – я этим больше не занимаюсь.
Мишечкин звонил через день и с каждым разом становился все настойчивее. Он уговаривал, убеждал, давил на жалость, намекал и даже угрожал. В его голосе чувствовалось отчаяние человека, попавшего в сложную ситуацию.
– Ты даже не представляешь, какие последствия будет иметь твой отказ.
– Мне плевать.
– А мне нет. И тебе, на самом деле, тоже.
Игорь не выдержал.
– Слушай! Ты русский язык понимаешь? Тебе же сказано – нет! Пошел в задницу и не звони сюда больше! Понял? – Он бросил трубку.
