– А какая компенсация могла бы вас устроить?
– Ну, скажем, должность советника при Областной думе или правительстве, участие "Бюро социальных технологий" в разработке различных губернских программ. А если уж хотите, чтобы я работал на "Преображение", включите меня в политсовет или в другой какой-нибудь подходящий орган.
– Мы подумаем, – поднялся Турганов, давая понять, что разговор окончен, – но и ты, Валера, подумай тоже.
– Ладно, подумаю, – согласился Горелов, направляясь к дверям.
Они расстались без слов прощания. Прокручивая в голове состоявшийся разговор, Горелов неожиданно понял, что Турганов и не собирался ничего предлагать, только стращал. Значит, заранее уверен в провале Будякина. Зачем, в таком случае, был нужен этот бесполезный разговор, после которого они расстались чуть ли не врагами? Горелов похолодел: ведь Турганов как раз поступил по-человечески, он предупредил – поезд летит к пропасти, успевай спрыгнуть. Он не зря называл его Валерой, демонстрируя свое дружеское отношение, хоть и не сказал впрямую ничего. Просто предложил перейти на свою сторону, пока не поздно.
Явившись в офис, Горелов мрачно поздоровался со своим сотрудниками, которые, наоборот, были настроены вполне жизнерадостно. Еще бы, дела шли хорошо, а в случае победы Будякина каждого ждала ещё и премия. Но директор их оптимизма не поддержал.
– Объявляется мозговой штурм! Тема: "Как не пустить Будякина в депутаты". Против нас играют: Облизбирком, губернская власть, мэрия, прокурор, суд, средства массовой информации, за нас – никто. Поехали!
Схожую ситуацию аналитики "Бюро социальных технологий" обыгрывали не раз, но никогда не доводили до конечной стадии – до самого дня выборов. Сперва главным было зарегистрировать Будякина в качестве кандидата, именно на этой стадии Облизбирком, как правило, тормозил неугодных под разными предлогами. Это препятствие удалось преодолеть без усилий. В следующий раз сложности возникли при массовом досрочном голосовании граждан за Будякина. Шум по поводу подкупа избирателей не угомонился до сих пор, но голосование шло своим чередом. Люди стояли в организованной очереди, и конца её не было видно.
Сегодняшняя интеллектуальная игра с неожиданной ясностью показала, что существует масса способов сорвать выборы или сделать их результаты недействительными. Например, Облизбирком находит подходящую причину и отменяет выборы. Кандидаты немедленно подают в суд, жалуются в Центризбирком и так далее. Тем временем пресса и телевидение шумят, что выборов не будет, избиратели расслабляются и меняют планы на ближайший выходной. Через два дня Облизбирком свое решение аннулирует, средства массовой информации вскользь упоминают, что выборы все-таки будут, но основная масса граждан голосовать не идет. Соответственно, выборы признаются несостоявшимися. Следующие назначаются месяца через четыре, а за это время можно десяток Будякиных утопить.
Другой вариант. Поскольку несколько кандидатов, незарегистрированных в срок Облизбиркомом, через суд доказывали свое право и были включены в список претендентов с большой задержкой, они давно требуют переноса выборов. Понять их можно. Ведь, пока другие занимались агитацией, эти судились. Значит, находятся в неравных условиях, а это нарушение закона. И Облизбирком поступит справедливо, если изменит сроки голосования, перенесет недельки на две. А за это время можно обработать электорат в нужном направлении.
Вариант с массированным выбросом компромата особо не рассматривался, поскольку проигрывался уже сто раз. Главное, самый опасный компромат находился в руках самого Горелова. Вот эти бумаги могли бы сработать, зародить в умах избирателей сомнение в "народном кандидате".
Поручив своим работникам наработку плана действий на случай отмены или переноса выборов, Горелов отправился в мэрию, где в три часа должен был состояться следующий серьезный разговор. Он даже обедать не стал, аппетит отшибло начисто. Но аппетит испортился вовсе не от результатов мозгового штурма. Поступило сообщение о прекращении предварительного голосования.
С утра ни одному человеку не удалось получить избирательный бюллетень. А ведь людей организованно подвозили на автобусах партиями по тридцать-сорок человек. После голосования их должны были отвезти в арендованную столовую, накормить обедом и напоить водкой, а затем ещё выдать по желанию каждого продуктовый набор, или литр водки, или деньгами. Но конвейер остановился, приходилось подсчитывать убытки.
В Облизбирком дозвониться не удалось. Складывалось впечатление, что все разбежались, а двери заперли без всяких объяснений. Горелов понял началось. Этот вариант его мозговики упустили, не проработали.
А беседа в мэрии оказалась не кулуарным шушуканьем, а официальной встречей с далеко идущими последствиями. Достаточно сказать, что все происходило в одном из кабинетов финансового отдела, где непрезентабельный клерк среднего ранга, серый и скучный, как советский роман о передовике производства, кинул блеклый взгляд поверх очков и сказал, кивнув:
– Ага, директор "Бюро социальных технологий". – И зашелестел бумагами, долго отыскивая нужную. – У нас тут проходит основательная финансовая проверка, вскрыты массовые факты, имеют место быть различные злоупотребления, а по ряду позиций даже обнаружились… Ага! Вот! – Он обрадовался, словно вытащил выигрышный лотерейный билет или ордер на новую квартиру, а не пару листочков, сколотых гнутой булавкой.
Этот серый тип вызвал у Горелова острую неприязнь. Он почувствовал себя глубоко униженным тем фактом, что вместо доверительного общения между равными людьми, пусть даже враждебно настроенными по отношению друг к другу, его заставили выслушивать разные глупости из уст какого-то коллежского регистратора.
– Проверкой установлено, – чиновник спустил очки на кончик носа, почти уткнул в бумагу, а сам продолжал поглядывать поверх стеклышек, – что "Бюро социальных технологий" необоснованно получило свыше двух миллионов рублей из бюджета администрации города. Есть предложение вернуть их обратно.
– Не вижу проблемы, – пожал плечами Горелов. – Подавайте в суд или арбитраж. Мы представим договора, акты приемки работ, копии разработок и все, что хотите. Только с этих денег налоги уплачены. Их тоже возвращать будете?
– Понадобится, так и их возвратим. – Чиновник придержал двумя пальчиками очки, чтоб не свалились и скосил глаза в бумагу. – Еще один момент. Выяснилось, что договор на аренду помещения вашим "Бюро" был, как положено, перезаключен с первого января текущего года, но оплату вы проводили по предыдущему договору, как в прошлом году. То есть из расчета семьдесят рублей за квадратный метр в год, а должно быть тысяча семьсот рублей в месяц. Когда мы разберемся, почему так получилось, что никто не заметил такого большого несоответствия, то накажем виновных, а вам необходимо в десятидневный срок покрыть разницу, накопившуюся с начала года.
Горелов взял у чиновника листочки, оказавшиеся счетом и приложенным к нему письмом в "Бюро социальных технологий" с требованием расплаты. Он не стал смотреть сумму, чтобы сразу не упасть в обморок. И так знал, что не меньше миллиона, и что платить все равно не будет. Только на число взглянул. Счет был выписан две недели назад. Только обычной чиновничьей медлительностью объяснялась столь длительная задержка. Могли бы гораздо раньше выбить из колеи таким сюрпризом.
Вся эта афера с арендной платой ему с самого начала не внушала доверия. Задумано-то было хорошо. Когда мэрия резко взвинтила арендную плату, Горелову очень не хотелось убирать свое "Бюро" с удобного насиженного места, но и платить безумные деньги тоже не хотелось. Будякин потом подтвердил его предположение, что чиновники специально придумали суперцены. Во-первых, высокорентабельные магазины, богатые торговые и финансовые фирмы готовы были платить сколько угодно. Те, кто не был столь богат, ужались вдвое-втрое, и на тех же площадях разместились, соответственно, два-три арендатора. Во-вторых, всякая мелкота с писком разбежалась, самоликвидировалась и обанкротилась, что избавило администрацию от хлопот по надзору за нею. А, в-третьих, самые умные, а таких оказалось большинство, пришли на поклон к тем же самым чиновникам.
Само собой, Горелов оказался одним из первых среди умных. Ему предложили вполне приемлемый ход: подпиши договор на этих условиях, а потом подавай заявления с просьбой снизить арендную плату. Дескать, тружусь в социальной сфере, выполняю культурные миссии, в штате полно инвалидов и матерей-одиночек, ну, и тому подобное, что все пишут. Короче, выпрашивай гуманитарную помощь.
Вариант казался подходящим. Если арендную плату не снизят, то можно будет месяца полтора-два поволынить, не платить вовсе, а потом пусть выгоняют. Заявление сочинил такое, что способно выбить слезы из каменных комиссарских барельефов на помпезном фасаде мэрии. Просил сохранить прежние условия аренды. Деньжонок, естественно, тоже пришлось подкинуть.
