У него все было организовано четче и проще. Герметичные упаковки с наркотиком шли в центральную Россию в мешках с удобрениями, в бараньих тушах и даже в гробах убитых в Чечне солдат. Недалеко от Москвы поставка делилась на несколько партий и продавалась оптовикам. А чтобы не было проблем на территории России, транспорт и продажу прикрывала купленная милиция и другие авторитетные люди. Кроме того, что русские участвовали в самой торговле, они еще автоматически становились друзьями, по крайней мере в их понимании. А это значило, что не было с их стороны ненужных и опасных наездов, не было войны. За деньги, которые они сами же и зарабатывали, они еще и соблюдали мир. Как все хорошо устроилось, как хорошо! Все были довольны. Русские даже предложили расширить бизнес и начали вкладывать в него свои деньги, платя за сырье и оборудование из своего кармана. Все было отработано до мелочей. Деньги шли отсюда, оттуда шел товар. Даже военные проблемы в Чечне, из-за которых возникли трудности с поставками, и те удалось обратить на пользу, переместив часть производства в другие места, на что было потрачено немало средств. А взамен предполагалось увеличить поставки оружия и боеприпасов, о чем были достигнуты твердые договоренности с поставщиками, что тоже должно было принести некоторую прибыль. Московские деньги на Украине превращались в оружие, которое, попав в Чечню, становилось наркотиками. Замкнутый производственный цикл, на каждом участке которого был человек, отвечавший за безостановочное вращение шестеренок. Остановись любая из них — и весь отлаженный механизм рухнет, сломается, взорвется! И вот этот проклятый момент настал, и во всем винят его, Руслана. Если бы не было сейчас такой напряженности в Чечне, то с этой ситуацией можно было бы, не торопясь, справиться. Он бы сам нашел виновных и вышиб у них бы деньги вместе с их мозгами.
Но сейчас это не получалось. С одной стороны, его теребили родственники — когда он рассчитается с убийцами брата. С другой — очень влиятельные люди требовали ускорить поставку оружия, без него они не соглашались отпустить ни одного грамма наркотика, намекая при этом, что подозревают Руслана в нечестной игре. Поставщики требовали денег, без них они ну никак не хотели это оружие отдавать. И еще москвичи требуют, либо товара, либо возврата денег и при этом еще что-то мудрят.
Руслан совсем потерял голову. Несколько дней назад он был уверен, что русский вор в законе Муха поможет ему, но его убили. Руслан кинулся к Калите, обеспечивающему прохождение товара по России, но тот вместе с прикрывавшим операции милицейским начальником сначала подвел к нему авторитета Мамая, который от всего открестился, а потом перевалил решение проблемы на Руслана. Он оказался должен всем и кругом! Как крайний! Как последний баран!
А на следующий день оказалось, что Мамай все знал и организовал нападение на гадов, убивших Аслана и укравших деньги! Только его самого повязали спецназы ФСБ, а тех троих, чьи шеи были, можно сказать, у Мамая в руках, просто поубивали.
Руслан понял, что его сделали крайним. И в первую очередь Калита. Жадный, все ему мало. Уже в могилу смотрит, а все набивает мошну. Он думает, что он самый умный! Он думает, что Руслан ни о чем не догадается. Он ошибается. Он очень сильно ошибается. Потому что Руслан тоже не дурак и у него тоже есть люди, которые ему помогают. И в милиции есть, и в других местах. Ему твердо сказали, что денег у того гада, у Матвея, не нашли. Так, мелочь какая-то. Тысячи на три долларов тянет. А то, что именно этот Матвей убил Аслана и украл деньги, — точно. Значит, где деньги? Спрятаны. Значит, их нужно найти. И он их найдет!
Руслан не стал говорить Калите, что понял, как тот его обманывает. Ничего! Хочет он поиграть в кошки-мышки? Хорошо! Пусть поиграет. С каким бы удовольствием Руслан всадил бы пулю в голову этого обманщика! Но сейчас нельзя. Сейчас никак нельзя. Нужно сначала найти деньги, а потом… Потом он это сделает. А кому прикрывать операции в Москве, он найдет! Обязательно найдет. Да и не нужно никого искать. Он сам прикроет. Сил хватит. Но пока Калита нужен. И он пригласил его в дом своего родственника, который с удовольствием уступил его Руслану на несколько дней. Родственник считается мирным, занимается торговлей и ни в каких других делах не участвует. Дом у него хороший, надежный, и тут Руслан некоторое время мог чувствовать себя в безопасности.
Он приказал накрыть хороший стол — как для дорогого гостя. Коньяк, вино, много фруктов и мяса. Пусть ест! Сейчас очень нужно, чтобы между ними был мир и чтобы они вместе нашли деньги. По крайней мере, пусть другие видят, что войны между ними нет.
Калиту он встретил на пороге дома, обнял и сам подвел к столу, предложив занять почетное место.
— Я знаю, ты мне друг, — начал он, когда первый голод гостя был утолен. — Скажи, ты что-то узнал, чтобы мне помочь?
— Мало чего, Русланчик, мало. Ты слышал, наверное, что нашего Мамая взяли? Нужно было помочь ему, хорошо устроить в тюрьме, людей предупредить. Все дорого, хлопотно. Люди стали жадные.
— Да, всем денег дай. Это я знаю. Знаешь, сколько с меня денег берут? Думают, если ты чеченец, то должен в пять раз больше платить! Почему так? Нет, я знаю — платить нужно. Как без этого? Но где совесть у людей? — он быстро заглянул в глаза Калиты, но тот только кивал и очищал ножом яблоко. — Скажи, что мне делать?
— Искать нужно — что тут еще сделаешь? Искать.
— Ищу, конечно, ищу. Но без твоей помощи ничего не получается.
— Помогаю чем могу, Руслан. Все мои люди ищут. Это тоже денег стоит, а дело между тем стоит. Ты-то что сам думаешь делать?
— Что я могу? Поговорил с родственниками. Немного денег дадут.
— Сколько? — несколько торопливо спросил Калита. Собеседник расценил его поспешность как проявление жадности.
— Немного пока. Времена трудные — сам знаешь. Думаю с узбеками переговорить. У них сейчас деньги есть.
— Дадут?
— Просто так не дадут. Я им часть своей доли продам. Она дорого стоит.
Это был крючок, который не мог не заглотить жадный Калита. И он, кажется, на него клюнул.
— Могут обмануть. Почему ты мне не сказал?
— У тебя же нет сейчас таких денег — ты сам говорил.
— У меня нет. Но есть люди, которые такие деньги могут найти.
— Хорошо, — безразлично пожал плечами Руслан. — Поговори с ними. Положение у меня такое, что врагу не пожелаешь.
Его расчет был прост и в целом правилен. Как таковой доли, которую можно продать, у Руслана не было. Но за ним было дело, которое контролировал не только он, но и его родственники. Если они решаются допустить в него посторонних, отдать и не просто отдать, а за деньги, то есть продать, говоря понятным языком, доступ к какой-то существенной его части — деньги-то немалые! — часть производства, скорее всего, тот, кто получит этот «контрольный пакет» за короткое время может удвоить, утроить или даже удесятерить вложенные деньги. Но — самое главное — до совершения этой сделки Руслан становится неприкосновенным. Никто не должен не то что его убить, но даже сильно задевать его, то есть даже нагло требовать долг не может. А это как минимум несколько дней. Может, даже две недели. Деньги-то немалые! Их еще собрать нужно. Даже Калита не может это сделать за один день, а разговаривать с ним в таком деле за обещания никто не будет. Деньги должны быть «живьем».
Итак, Руслан запустил слух, что выставляет на продажу часть своего очень доходного бизнеса. И получил на некоторое время свободу действий.
21 января. Москва. 11 час. 40 мин
Покупая себе и своей семье квартиру, Пашков не стал мелочиться. Не в том смысле, что он пожалел денег на ремонт или сэкономил на балконах. В этом же подъезде он купил еще одну, двухкомнатную, зарегистрировав ее на имя матери. Уловка не самая хитрая, можно было бы и половчее придумать, но он рассудил просто. В случае вопросов по этому поводу он всегда может с легкостью парировать, что ему нужен рабочий кабинет, где он может в тишине и покое творить свои произведения. И одну комнату обставил соответствующим образом — стол с компьютером, кожаный диван, телевизор и кресло перед ним. В книжном шкафу две сотни книг. Вторая комната была без особый затей и затрат отдана под спальню. Ну вдруг живому классику захочется поспать, устав от трудов праведных. В конце концов, художники имеют свои студии, где они не только картинки свои малюют, но и просто живут и вообще делают что хотят. Так почему бы писателю не иметь своей студии?
На самом деле в этой квартире он не бывал. По большей части ограничивался тем, что, проходя мимо, смотрел, в порядке ли тяжелая, почти сейфовая дверь да время от времени потихоньку от соседей заходил убрать пыль, которая самым непостижимым образом скапливалась везде, где даже, кажется, нельзя. Квартира эта нужна ему была не для любовных свиданий, а для того, чтобы, не выходя из дому, заниматься тем, что ну никак не может быть причислено к писательскому труду. Как, например, сегодня. Он встречался со Злоткиным, а приводить его домой было совершенно не нужно.
