— Я же сказал, ни слова…
Она молча закивала, с ужасом глядя на него. Неужели он ее убьет?
— Даю тебе двадцать минут. И чтобы духу твоего после этого здесь не было. И с работы уволься. А лучше вообще исчезни из Москвы… Если я тебя еще хоть раз увижу, тебе не жить. Ты поняла?
Наташа закивала. Да, она исчезнет из Москвы. Этот монстр может привести свою угрозу в исполнение. Она была уверена в этом.
Интересно, откуда он узнал о ее любовной связи с Димой?..
* * *
Эта сука предала его. Она достойна самого страшного наказания. Но он не мог убить ее. Как не мог убить любую другую женщину…
О, женщины — коварство вам имя… Сколько раз они уже его предавали. И сколько раз предадут еще?
Танюха, Лариса… В них была заключена его смерть. Он выжил и пощадил обеих. Пощадит он и эту сучку Наташу. Ведь ее вина не такая уж и большая…
* * *
Управляющий «Изумруд-Банком» в большом бизнесе котировался как достаточно крупная фигура. Его банк занимал видное место в десятке самых престижных банков страны. Он ворочал миллиардами, был на короткой ноге с самыми влиятельными людьми государства. К нему в кабинет допускались только избранные. И Дима уж никак не принадлежал к их числу. Поэтому он был удивлен и одновременно насторожился, когда его вызвали к нему на аудиенцию.
Неужели Наташа?.. И он не ошибся.
В приемной, на месте Наташи, восседала синеглазая красотка с пышной грудью.
— А где Наташа? — спросил у нее Дима.
— Ее уволили, — холодно ответила новая секретарша. — Я вместо нее…
Но это и без того уже ясно.
Иннокентий Анатольевич смотрел на Диму как на врага народа.
— Вы уволены! — без всяких предисловий объявил он.
— И на это есть веские причины?.. — спокойна спросил Дима.
Он был не из тех, кто легко поддается панике.
— Вы спали с моей секретаршей…
От негодования у Огурцова дрожала нижняя челюсть.
— Это не повод для увольнения…
— Ты, мальчишка… — он с трудом находил слова, чтобы выразить свое возмущение. — Вон отсюда! А он не отличается многословностью.
— Это не очень вежливо с вашей стороны.
Дима невозмутимо посмотрел на него, пожал плечами, развернулся на сто восемьдесят градусов и вышел из кабинета.
— Это вам, — ехидно улыбнулась пышногрудая секретарша, протягивая ему лист бумаги.
Это была рекомендация. Вернее, антирекомендация. С такой характеристикой, которую ему набросали на скорую руку, его и в тюрьму теперь не примут.
— И еще Иннокентий Анатольевич сказал, чтобы вы даже не думали искать себе работу в других банках, — в глазах секретарши искрилось злорадство.
— А чему вы радуетесь? — уколол ее Дима.
— Секретарша босса, чтобы вы знали, это — святое! И с ней спят только избранные…
— Кем избранные?
Он хорошо понял эту сучку, возомнившую о себе черт знает что. Уж эта Иннокентию Анатольевичу не откажет. Секретутка!..
— А это не ваше дело! — высокомерно вскинула она голову.
— Далеко пойдешь, девочка, — ухмыльнулся Дима.
— А вы, я вижу, уже пришли…
— Отвечаю твоими же словами: это не твое дело… Он смял характеристику, небрежно сунул ее в карман и вышел из приемной.
* * *
Егор Николаевич Таразевич сидел в своем роскошном кабинете и как баран на новые ворота смотрел на документы, которые пришли к нему по почте. Это были финансовые отчеты, по которым любой аудитор сможет вычислить, сколько он недоплатил налогов. А недоплатил он — миллионы… За решетку его, может быть, и не упрячут, но репутация его будет серьезно подмочена. И не видать ему успеха в борьбе за нефтяной комплекс, который он собирался присоединить к своему концерну.
И тут раздался звонок. Он взял трубку.
— Да, слушаю, — механически сказал он.
— Я имею честь разговаривать с господином Таразевичем?
— С ним самым…
Изучение бумаг ввергло его в панику. Ему сейчас было не до вежливости.
— Вы уже просмотрели документы?
— Какие документы? — Он похолодел.
— Те, которые у вас на столе…
Документы прислали ему, конечно же, не зря. Это шантаж, тут и гадать нечего. И шантажисты действуют уверенно и профессионально. Круто у них поставлена разведка, если они знают, чем он занимается в данный момент…
— Допустим…
— Оригиналы будут возвращены вам, и вообще операция «Компромат» прекращена, когда вы официально откажетесь от притязаний на нефтяной комплекс «Нефтьзапсиб»…
Вот оно что…
— Значит, вы представляете интересы господина Огурцова? — покривил губы Таразевич.
Единственным серьезным претендентом на «Нефтьзапсиб» был «Изумруд-Банкъ». Его интересы представлял управляющий банком господин Огурцов. Крутой дядька, спору нет. Но бывают еще покруче…
— А вот это вопрос не по делу…
— Слушай, ты, — взбеленился Таразевич. — Не знаю, кто ты там, но я тебя на хрену видал со всеми твоими документами…
— Ладно. Пусть этими документами займутся компетентные органы…
— Да мне плевать… Хотя для тебя будет лучше, если они не получат огласки. Иначе плохо придется тебе.
— Так вы отказываетесь от «Нефтьзапсиба»? — Человек на том конце провода никак не прореагировал на угрозу.
— Нет, мать твою так!
— Всего хорошего.
В трубке послышались гудки.
— Ублюдки! — заорал Таразевич и с силой швырнул ее на паркетный пол.
Для дальнейшего применения она была уже не годной. А нужно было сделать еще один звонок.
У его концерна крепкая криминальная «крыша». Ее контролируют крутые московские бандиты. Настоящие мафиози, не пальцем деланные. Они любого Огурцова в порошок сотрут. И они это сделают… А документы? Да нассать на них. Он не раз уходил от уголовной ответственности даже за более крупные провинности перед законом. Уйдет и на этот раз…
Егор Николаевич потянулся к мобильнику.
— Привет, Гончар! — С лидером крупной преступной группировки он был в панибратских отношениях.
Еще бы, ведь для него он служил источником едва ли не основного дохода. Мало того, они были вроде бы как компаньоны.
— А, это ты, Егор, — отозвался хрипловатый голос.
— Разговор тут один есть…
— А конкретно?
— Конкретно при встрече…
— Сегодня в «Ландыше» в девять…
— Идет…
* * *
Павел Гончаров создал свою группировку еще в девяносто втором году. Много славных дел накопилось на его счету с тех пор. Рэкет, вышибание долгов, наркотики. С этого он начинал. Сейчас у него было мощное сообщество в две сотни стволов.
Он держал в повиновении десятки крупных коммерческих структур. Но главным бриллиантом в его ожерелье был концерн «Черное Золото». Поэтому он никак не мог оставить без внимания звонок его президента Егора Николаевича Таразевича.
В девять вечера они встретились в небольшом кафе «Ландыш», которое сегодня работало исключительно на его особу. Других посетителей не было и в помине. И официант был выслан на кухню. Зал был тщательно просканирован. «Жучков» и скрытых видеокамер обнаружено не было.
Просьба Таразевича заставила его напрячь извилины.
— Управляющего «Изумруд-Банком» хочешь убрать?
— Мешает он мне, крепко мешает… — закивал Егор Николаевич.
— Убрать банкира — дело нехитрое. А кто «крыша» у него? Ты узнавал?
— Да мне какая разница?
— Э-э, нет, братэла, так дела не делаются. Сначала про «крышу» надо узнать…
— Да пусть хоть сам Михась кроет этот «Изумруд-Банкъ» еханый, мне без разницы…
— Ух ты, какой смелый…
— Послушай, Гончар, тут дело на сто миллионов. Ты же знаешь, я «Нефтьзапсиб» к рукам прибрать хочу…
— Нужное дело…
В случае успеха Гончар будет контролировать и эту фирму. А это огромные деньги.
— А управляющий «Изумруд-Банка» мне мешает… Шантажировать меня вздумал. Но если его ликвидируют, то все образуется…
— Ты в этом уверен?
— На все сто…
— Тогда надо подумать…
Гончар и на самом деле крепко задумался.
— Ну так что? — выждав время, спросил Таразевич.
— Когда исполнять?
— Чем раньше, тем лучше…
— Тогда считай, что я уже в деле… Большие деньги — большие жертвы. От этого никуда не денешься…
* * *
Игорь Маркович возвращался с презентации нового ночного клуба. Неплохое заведение, ему понравилось. Через недельку заглянет туда с друзьями.
У него в Москве целая сеть автозаправочных станций. Бензиновая империя, можно сказать. Он был богатым человеком, этого у него не отнять. Что ни говори, а приятно ощущать себя хозяином жизни.
Он ехал на свою загородную виллу. Там его ждала или, вернее, должна была ждать любовница, обворожительная Катенька с чудесными платиновыми волосами. Все дело в том, что он сегодня вроде как в «командировке». Так он всегда говорил ей, когда отправлялся на ночь в английский клуб, где до самого утра с приятелями играл в карты. Женщинам за карточным столом не место, поэтому Катю он оставлял дома.
