Она была еще очень слаба и не могла рассказать, как нежен был с ней всегда Сонни. Он никогда на нее не сердился, никогда не нервничал.
Хаген организовал ее переезд в Лас-Вегас. Там ее ожидала снятая квартира, он лично отвез ее в аэропорт и заставил обещать, что если она почувствует себя одиноко или у нее будут неприятности, она тут же позвонит, и он сделает все, чтобы ей помочь.
У трапа самолета она с некоторым колебанием в голосе спросила:
— Отцу Сонни известно, что ты делаешь?
Хаген улыбнулся.
— Я работаю на него, как работал бы на самого себя. В подобных делах он очень консервативен и никогда не пойдет против законной жены сына. Но он считает, что Сонни вел себя с тобой неправильно. Тот факт, что ты проглотила все эти таблетки, сильно потряс его.
Он не рассказал, какой невероятной показалась дону вся эта история. Дон вообще не верил в самоубийства из-за любви.
Теперь, пробыв почти восемнадцать месяцев в Лас-Вегасе, Люси, к своему собственному удивлению, была почти счастлива. Часто по ночам ей снился Сонни. После него она не знала ни одного мужчины. Но жизнь в Лас-Вегасе была ей по душе. Она купалась в бассейне гостиницы, плавала на яхте в Мид-Лэйк и в выходной день выезжала на машине в пустыню. Она похудела и это изменило к лучшему ее фигуру. Работая в регистрационном отделе гостиницы, Люси не была тесно связана с Фредо, но проходя мимо, он всегда останавливался и обменивался с ней парой слов. Ее поразили происшедшие в Фредо изменения. Он стал поклонником женщин, красиво одевался и, кажется, проявлял способности в управлении гостиницей. Длинное жаркое лето и женщины тоже заставили его похудеть, и висевшая на нем одежда придавала ему вид великовозрастного повесы.
Спустя полгода Том Хаген навестил Люси. Вдобавок к своей зарплате она получала ежемесячные переводы по шестьсот долларов. Хаген объяснил, что он должен давать отчет об использовании этих денег, и попросил ее подписать доверенность. Он добавил, что она будет официально числиться владелицей пяти процентов акций гостиницы, в которой работает. Придется пройти все официальные процедуры, принятые в штате Невада, но все будет устроено и у нее не будет даже малейших неприятностей. Если власти попытаются ее допрашивать, она должна просто дать им адрес своего адвоката, и ее больше не побеспокоят.
Люси согласилась. Она поняла, что происходит, но ей было безразлично, как ее используют. Это казалось ей естественной услугой. Но когда Хаген попросил ее следить за происходящим в гостинице, за Фредо и его боссом, она спросила:
— Ой, Том, ведь не хочешь же ты, чтобы я шпионила за Фредо?
Хаген улыбнулся.
— Фредо очень беспокоит отца. Он бывает в компании Му Грина, и мы просто хотим, чтобы он не влип в неприятную историю.
Он, разумеется, не сказал, что дон финансировал строительство этой гостиницы не только для обеспечения убежища для сына, но и для того, чтобы ступить одной ногой в подающий надежды Лас-Вегас. Спустя некоторое время после этого разговора на работу в гостиницу устроился доктор Джул Сегал. Он был очень худым, очень красивым и казался Люси слишком молодым для врача. Встретились они случайно, после того, как у нее на руке появилась опухоль. Несколько дней опухоль ее очень беспокоила, и она решила, наконец, обратиться к врачу. В прихожей сидели и сплетничали две девушки из варьете. Они были красивы той красотой, которая всегда вызывала зависть Люси. Они казались ангелами. Но одна из них сказала:
— Клянусь тебе, если я снова подхватила триппер, я танцевать больше не буду.
Когда доктор Сегал открыл дверь кабинета, чтобы впустить одну из девушек, у Люси возникло желание встать и уйти. Роговые очки и строгий голос придавали Джулу довольно строгий вид, но в общем он производил впечатление человека несолидного, и, как многие консервативные по натуре люди, Люси не верила, что несолидность и медицина могут мирно уживаться.
В кабинете все опасения Люси улетучились. Доктор Сегал почти не разговаривал, но в то же время и не спешил. Он объяснил Люси, что у нее очень распространенное вздутие сухожилия, что это ни в коем случае не злокачественная опухоль, и Люси не должна тревожиться. Он снял с полки тяжелую медицинскую книгу и сказал:
— Протяни руку.
Люси поколебалась, но все же протянула руку. Впервые за все время он улыбнулся ей.
— Я рискую потерять гонорар за операцию, — сказал он. — Я просто ударю по опухоли этой книгой, и она исчезнет. Она, правда, может снова появиться, но если я сделаю тебе операцию, это будет дорого стоить и тебе долго придется носить повязку. О'кэй?
Она улыбнулась.
— О'кэй, — сказала она.
Он тут же опустил тяжелую книгу на ее руку, и она негромко вскрикнула. Опухоль почти полностью исчезла.
— Сильно болело? — спросил он.
— Нет, — ответила Люси. Она следила за тем, как он заполняет ее карточку. — Это все?
Он кивнул головой, не обращая на нее больше внимания. Она вышла.
Спустя неделю он встретил ее в баре и присел рядом с ней к стойке.
— Как твоя рука? — спросил он.
Она улыбнулась.
— В порядке, — ответила она. — Ты, оказывается, хороший врач.
Он улыбнулся ей.
— А я не знал, насколько ты богата. «Сан» Вегаса только что опубликовал список владельцев акций гостиницы, и у Люси Манчини, оказывается, десять жирных процентов. Я мог заработать состояние на той маленькой опухоли.
Она вспомнила наставления Хагена и не ответила. Он снова улыбнулся.
— Не беспокойся. Я понимаю, в чем дело: ты просто подставная кукла — в Вегасе полно таких. Как ты смотришь на то, что я приглашу тебя сегодня вечером в варьете и даже куплю несколько рулетных жетонов?
Она немного поколебалась. Он продолжал уговаривать. Наконец, она сказала:
— Я хотела бы пойти, но, боюсь, к концу вечера ты разочаруешься. Я не отдаюсь, как большинство здешних девушек.
— Поэтому я тебя и приглашаю, — весело сказал Джул. — Сегодня ночью я собираюсь отдохнуть.
Люси улыбнулась ему и ответила немного опечаленным голосом:
— Неужели это бросается в глаза? — спросила она. Он отрицательно покачал головой, и она добавила. — Хорошо, поужинаем вместе, но рулеточные жетоны куплю я сама.
Они вместе поужинали и сходили в варьете, где Джул развлекал Люси, описывая обнаженные груди медицинскими терминами. Все это не выходило за рамки хорошего юмора. Поздно ночью они отправились на машине к Боулдер-Дам, где он начал заигрывать с ней, но, поняв после нескольких поцелуев, что днем она не шутила, остановился. Свое поражение он воспринял с юмором.
— Я ведь предупреждала, — упрекнула его Люси.
— Но ведь я оскорбил бы тебя, не начав приставать, — ответил Джул. Он был прав, и она рассмеялась.
В ближайшие несколько месяцев они крепко сдружились. Но в любви Люси упорно ему отказывала. Она заметила, что ее постоянные отказы удивляют его, но не оскорбляют, как других мужчин, и это еще больше усилило ее веру в него. Джул оказался спортивным парнем. В уикэнды он принимал участие в автогонках Калифорнии. Он рассказал ей, как во время отпуска путешествовал по непроходимым лесам Мексики, местное население которых живет, как и тысячу лет назад, и где тебя готовы убить, чтобы завладеть твоими ботинками и рюкзаком. Совершенно случайно она узнала, что он хирург и работал в знаменитой нью-йоркской больнице.
Как мог он согласиться на работу врача в гостинице? В ответ на этот вопрос Джул предложил:
— Ты расскажи мне свою темную тайну, и я расскажу тебе свою.
Она покраснела и больше этой темы не касалась.
…Теперь, когда они лежали возле бассейна, она чувствовала к нему непреодолимое влечение. Она нежно гладила его шею. Неожиданно он поднял голову и встал. Потом взял ее за руку и повел к бетонной дорожке. Она не сопротивлялась, и они вошли в один из домиков, который служил Джулу временной квартирой. Там он приготовил два коктейля. Палящее солнце и крепкий коктейль вскружили ей голову. Джул потянул ее к себе и их тела, на которых не было ничего, кроме купальных костюмов, прижались друг к другу. Люси прошептала «нет», но он торопливо стянул с нее купальный костюм, одновременно поглаживая ее тяжелую грудь, и целуя ее круглый живот и бедра. Голые, в объятиях друг друга, они легли на кровать. Она почувствовала стыд, знакомый ей по временам, предшествовавшим встрече с Сонни, когда ее первый любовник прошелся насчет того, что она «слишком широка, там внизу».
Когда Джул, наконец, скатился с нее, Люси забилась в угол кровати и заплакала. И тем более неожиданно громкий смех и слова Джула поразили ее.
— Страстная и несчастная итальянка, из-за этого ты мне отказывала все это время? Глупышка, — сказал он. — Глупышка.
Это было произнесено с такой любовью, что она повернулась к нему, а он прижал к себе ее обнаженное тело и сказал:
