Карга повиновалась, ругаясь уже себе под нос, поднялась по короткой лестнице, тяжело переваливаясь, указала на дверь. Мурад по просьбе Руслана принялся связывать мужчин. Тем временем Сева ногой выбил дверь, впрочем, держалась она на честном слове, поэтому вылетела запросто. Картину Сева узрел замечательную: голую задницу.
– Мужик, вставай, – приказал он, размахивая стволом.
Турок просто скатился с кровати, испуганно отполз к стене.
– Живо одевайся, – приказал Сева Гале. – Со мной пойдешь.
Галя метеором натянула платье, сунула ноги в тапочки.
– Кто еще из русских здесь? – спросил Сева. – Скажи ей, чтоб привела.
Галя, как ведьма, налетела на каргу и врезала ей пощечину, выкрикивая отдельные турецкие слова не хуже турчанки. Старуха взвыла, махала руками…
– Быстрее! – прошипел Сева.
Снизу раздался разбойничий свист. Он понял: пора сматываться. Остальных девчонок придется оставить. В сердцах схватив каргу за локоть, швырнул ее на кровать:
– Отрабатывай сама!
Вдвоем с Галей сбежали вниз. В доме началось оживление, видимо, шум потревожил клиентов. Но это было еще не все. Внизу стоял Мустафа, он о чем-то с жаром говорил Мураду. Через секунду снаружи стали выбивать дверь.
– Там Бурак, – указывая на дверь, сказал Мурад. – Он не один.
– Здесь есть второй ход, – крикнула Галя и первая ринулась в кухню.
За ней рванули остальные. Руслану пришлось подхватить апатичную Настю на руки. Выбежали во двор, затем через низкую калитку в каменной стене пробрались в другой двор. Потом преодолели несколько каменных ступенек, ведущих вверх, так попали в соседний двор, перелезли через каменную ограду и очутились на улице. Настю хотел взять Сева, но она не далась. Далее всех повел Мустафа, знающий Анкару, как собственные хоромы. Все бежали без остановки, сделав крюк, вернулись к машине. По счастью, около автомобиля никого не было. Они загрузились в машину и умчались. Мустафа рассказал, как заметил троих человек, поднимающихся по улице, один из трех был Бурак. Отъехав далеко от злачного места, Руслан все же высказал удивление:
– Нам так легко удалось забрать девчонок, почему? Неужели у них нет охраны?
– Есть, – сказала Галя. – Но сегодня вечером все куда-то уехали, остались те двое.
– Понятно, куда уехали, – усмехнулся Сева. – Ну, все, теперь домой. Как я хочу домой, в родную Россию, к родным жуликам и преступникам!
– Вы и нас отвезете домой? – вскрикнула Галя, не веря своим ушам.
– А куда ж еще! – изумился Сева. – Жаль, остальных не удалось забрать.
– Настя, ты слышишь? Мы поедем домой!
И Галя расплакалась. Она плакала так, будто хоронила близкого человека. Но, возможно, настоящее счастье, которое называется еще и чудо, плачет именно так.
Сева поднял с постели Донатовича. Как ни ворчал тот, но сфотографировал Галину, а часик спустя отдал паспорт, в который мастерски вклеил фотографию. Сева вернул ему оставшуюся «лимонку», заплатил за работу и попрощался навсегда. Донатович не мог скрыть счастья, прощаясь с Севой.
Светало. Мустафа строчил записку на капоте автомобиля для полицейских в Стамбуле. Они должны помочь улететь четверке домой. Приехал Ингин, которого отец вызвал по телефону, ему предстояло отвезти русских в Стамбул. Руслан и Сева отдали пистолеты Мураду, теперь вряд ли они понадобятся. Настала минута прощания.
– Спасибо, Мустафа, – сказал Руслан, пожимая ему руку. – Спасибо за помощь. Не забудь прислать фотографию Бурака. Я написал адрес электронной почты, возьми.
Он протянул лист из блокнота, Мустафа взял. Руслан добавил:
– Постарайся и остальных девчонок вернуть домой.
– Попробуем, – ответил Мустафа. – Надо еще доказать фиктивность брачных свидетельств, а это не просто. Будем работать. У нас есть ваш Мага и три человека, которых мы арестовали во время захвата автобуса. Они ответят за все.
– Что бы ему подарить на память? – почесал в затылке Руслан.
– Ой, – выдохнул тяжко Сева, ему так хотелось поскорее выехать за пределы Анкары. – Да часы подари. Когда нечего дарить, дарят часы.
– У меня часы наши, не фирменные, – сомневался Руслан, но часы снял. – Ну, да ладно, не дорог подарок… Бери, Мустафа, на память.
Мустафа взял подарок, улыбнулся:
– Прощайте. Да поможет вам Аллах.
– Поможет, поможет, – подмигнул Руслан, садясь в автомобиль Ингина.
Уже в Стамбуле купили девушкам сносную одежду и улетели в тот же день в Ростов-на-Дону. Записка Мустафы пригодилась, полицейские помогли улететь.
VII. Дома тоже рай, но не для всех
Людмила Владимировна ощутила привкус страха на губах. Да, он задержался именно на губах, вызывая легкое покалывание и сухость во рту. Это была не жажда, а именно нечто пугающее. Людмила пыталась устранить неприятный привкус глотком легкого вина, но он не пропадал. А вызван был страх одним-единственным звонком. Она не успела получить никакой информации, связь прервалась, только почему-то стало не по себе. Потом был день – заботы и хлопоты, но, вспоминая о звонке, Людмила невольно трогала губы. Странное ощущение…
Время близилось к вечеру. Людмила Владимировна сидела на пуфике перед туалетным столиком, заставленным косметическими средствами, гримировала лицо, смотрясь в маленькое зеркальце, часто взглядывая на результат в большое. Очередной раз посмотрев на свое отражение, она осталась довольна. Ей сорок пять – и ни одной пластической операции! В свои годы Людмила выглядела исключительно, несмотря на то что прошла, как говорится, огонь, воду и медные трубы. При всей ее бурной жизни у нее была великолепная кожа без отвратительных морщин, глаза, сводившие с ума мужчин, чувственные губы… Ах, губы! Неприятный привкус, слегка леденящий, так и не прошел. В чем же причина? Людмила тронула губы кончиками пальцев с накладными ногтями. У нее были красивые руки, длинные пальцы. Этот привкус постоянно отвлекал от сборов.
Людмила Владимировна очень любила себя, поэтому не отдавалась во власть мужчин. Замуж? О чем речь! Чтобы какой-то безмозглый тюфяк получил право на нее, указывал, изводил ревностью? Никогда! Людмила, Мила, ценила свободу, она купалась в свободе. Она не променяет ее ни за что. Даже если безумно влюбится… Влюбится? Смешно. И это не грозит. Страсти, замешанные на эгоизме, ей не только были чужды, но и были противны. Она имела любовников, один из них был постоянный. В выборе любовников она была очень щепетильна. В постели она любила перец чили, а не паприку. Секс благотворно влиял на здоровье и ни к чему не обязывал. Когда же любовник был недостаточно страстен, нежен и опытен, она попросту давала ему отставку, ничего не объясняя. Ее тело – не для средних способностей.
Людмила Владимировна осталась довольна лицом, придирчиво осмотрела шею, но и там не обнаружила недостатков. Ого, сколько это стоит! Иногда ей хотелось стереть в порошок косметичек, массажистов и прочих пиявок, высасывающих из нее деньги. Однако, сидя перед зеркалом полуобнаженной, получая удовлетворение от вида собственного тела, Людмила признавала, что затраты стоят того. Она прекрасна. Это говорят все ее знакомые. Только одна идиотка – тренер по шейпингу – долдонит:
– У вас лишний вес. Надо сбросить килограммов десять, не меньше.
У нее-то веса вообще нет, лишь четыре макаронины, называемые руками и ногами, да доска вместо тела. Разве мужчинам нравится тискать связку костей? Эдак пораниться можно. А у Милы есть все: грудь, отмассированная любовниками; внушительные бедра, вызывающие слюну у мужчин; очаг желания – живот, дивные руки, холеные ноги без вздувшихся вен. Все вместе называется – совершенство.
Людмила Владимировна поднялась с пуфика, открыла гардероб и задумалась, во что же облачить свое роскошное тело. Гардероб занимал половину спальни, его строили по спецзаказу. Да и какой шкаф вместил бы в себя тридцать летних платьев, сорок осенне-зимних костюмов, пятьдесят пар обуви, шесть плащей, восемь шуб, прочую мелочовку – юбки, брючки, кофточки?
Мила выбрала синее облегающее платье с оголенными плечами, сверху набросила палантин из голубой норки. Элегантно, со вкусом. Глядя на свои округлые плечи, утопающие в нежном мехе, Людмила прикидывала, что надеть из украшений. Бриллианты? Несколько броско. Сапфиры? Слишком много будет синего. Изумруды отпадают сами собой, хотя изумруды могут дать дополнительный эффект при электрическом освещении. А если жемчуг? Скромно, изящно. Но какой же цвет выбрать? Белый не годится. Черный даст глубину, однако отвлечет от самой Милы. А серый? Попадет в тон норке и матовым сиянием придаст загадочности. Пожалуй, серый. Людмила надела ожерелье из серого жемчуга, вдела в уши серьги с вытянутыми капельками. Достаточно. Или еще надеть кольцо? А ведь теперь неплохо будет смотреться крупный бриллиант. Камень, вспыхивая и сразу пряча блеск, стоит повернуть руку, привлечет внимание, заинтригует. Да, идея неплохая. И губы должны быть непременно блестящими. А белокурые волосы она собрала в строгий узел – получилось пикантно и необычно, не в духе Милы. Если б кто-нибудь случайно увидел эти сборы, он бы спросил:
