Нина Васина - Глинтвейн для Снежной королевы

— Как это? — тупо показал он пальцем на дырку.

— На цементе строители сэкономили, — объяснила вся обсыпанная штукатурной пылью Лера. — Посмотри. Видишь вот ту коробку на столе? — она показала пальцем в дыру. — Как думаешь — пролезет она сюда?

Гоша раскидал еще несколько кирпичей. Они забрались в кабинет госпожи Тамариной. Причем Лера была в рабочих рукавицах, а Гоша — нет. Гоша вынул свои записи предварительной обработки звуковых сигналов щелчков вертушки на сейфе, а Лера пошла к коробке, чтобы опустошить ее для так необходимого в будущем Гоше компромата. Она открыла коробку и задумалась.

— Помоги, — попросила она Гошу.

Вдвоем они доволокли коробку к дыре и просунули ее в кладовку Самойлова.

— А сейф? — не понял Гоша.

— Я забираю две трети денег из коробки — моя доля и Старика, а ты, если хочешь, можешь возиться со своим сейфом сколько влезет. Это честно?

Гоша раскрыл коробку и еще раз впал в ступор — она была больше чем наполовину заполнена тугими пачками долларов, перемотанными резинками.

— Честно… — пожал он плечами, чувствуя все же какой-то подвох.

Прохор Аверьянович Самойлов в это время летел в самолете и пил коктейль. Он прощался с жизнью, так как почему-то вбил себе в голову, что самолет разобьется. Ну не может его мечта о белых песках Бенгальского залива вот так запросто осуществиться по прихоти какой-то девчонки! Или самолет разобьется, или он отравится подозрительной рыбой, которой его накормили сорок минут назад, и умрет в судорогах, так и не долетев до священной для всех хиппи земли.

Гошу арестовали через полчаса после ухода Леры с большой хозяйственной сумкой. Как раз тогда, когда он возился с вертушкой сейфа.

Подозрительный кабель в подвале — это была не сигнализация. Это был силовой кабель. Особое остервенение у осматривающих место преступления работников ФСБ вызвала прослушка, закрепленная Гошей на уровне отверстия под потолком, откуда проникал таинственный запах. Прослушка эта была новой модели, профессиональная, кроме самой структуры Федеральной безопасности, такие имелись разве что в некоторых очень уважаемых компаниях. Страховых, например.

Наверное, не стоит говорить, что имя Леры ни разу и нигде из уст Гоши не прозвучало?

Она сидит на берегу Черного моря. Анапа. Август. Закат. Смотрит, как Антоша строит замок из песка маленькому мальчику Сереже. Родители Сережи сидят неподалеку. Мама обливается слезами умиления, папа — задумчиво смотрит на Леру. Непонятно, чего больше в его глазах — страха или восхищения.

Антон отряхнул руки, подошел к Лере, обнял ее за плечи.

— Пить хочу, — сказал он. — Принести тебе коктейль?

— Не люблю холодные напитки с газом.

— Тогда — мороженое?

— Нет. Не хочу, — улыбнулась Лера.

— Мама Валя, тебе купить мороженое? — кричит он, уже убегая.

Подошла неслышно, брызнула водой на Валентину. Та взвизгнула. Рассмеялась.

— Лерка, — спросила Маруся, — выпьешь со мной? — она достала из сумки термос.

— Что это?

— Глинтвейн. Горячий, из местного крепленого вина с вишневым компотом и корицей.

— Глинтвейн… — прошептала Лера, сдергивая с лежащей рядом с нею головы шифоновую искрящуюся накидку.

— Откопайте же меня, поганцы… — пробормотала очнувшаяся от дремы Элиза, зарытая детьми в песок по самое горло еще в обед.