Лиза зло взглянула на Губу, но промолчала.
Это не укрылось от Кирсанова, который хищно сузил глаза: что-то в этом есть! А вдруг удастся отвести грозу от придурка зятя, подчеркнув вину Губы?
— Освободите нас! — закричал Херби. — Мы — граждане Соединенных Штатов.
— Заткнись! — отмахнулся от него Кирсанов. — Или говори по-русски. — Затем он обратился к Глебову: — Эх, Гена, Гена! Устроил ты мне головную боль!
Однако «стрелок» все еще надеялся разыграть американскую карту. Он вкратце изложил Кирсанову смысл предложения Херби. Дмитрий Антонович поморщился.
— Ты… Гена… думай-ка чего говоришь, — предложил он мужу дочери, тщательно подбирая слова. — Они здесь на все готовы, а выйдут, завопят, что мы воры и убийцы. Нет, брат, русский человек должен за страну болеть. — Кирсанов закончил совсем уже по-петровски: — Экономике российской во как эти денежки нужны, — сказал он и провел рукой по горлу.
Пока Губа отпирал клетку Лизы, Кирсанов подошел к боксу, в котором сидел Ла Гутин.
— Надеюсь, вам здесь удобно, мсье?
Тот не удостоил его ответом.
— Не желаете разговаривать? Ну и не надо… Кинули мы вас через кар. Не понимаете?.. Обвели вокруг пальчика… — Дмитрий Антонович, предчувствуя выговор шефа, не мог отказать себе в удовольствии попинать поверженного льва.
— Так мы свободны? — обратилась к Кирсанову Лиза. — Мы можем идти домой?
— Не совсем… сначала вы поговорите с шефом.
— Но я не хочу ни с кем разговаривать! — резко сказала девушка.
— Она не хочет! — поддержал ее брат.
— А вот об этом… — Кирсанов выдержал многозначительную паузу, — вас никто не спрашивает! Губа, Глебов… За мной.
— Но, Дмитрий Антонович!.. — засуетился Геннадий. — А как же этих стеречь?
— Кого тут стеречь, муд… мудрец? — бросив на зятя полный язвительной иронии взгляд, спросил Кирсанов. — Других пошлем, не твоего ума дело. — Фальшиво улыбаясь, он обратился к Лизе: — Пройдемте, Елизавета Павловна!
— Лешка! — закричал Заварзин, едва его приятель снял трубку. — Лешка! Где живет Назаров? Дай мне его телефон! Срочно!
— А его дома нет, — беспечно отозвался Крюков. — На фига он тебе? Тут его кто-то так накрутил, что он к бабе своей удрал. У нее прячется. Говорит, не хочу в неприятности влопываться. И на меня орет, что я тебе про него трекнул. А я говорю…
Андрей перебил приятеля:
— Лизу похитили! Люди его начальника — директора «Ундины»!
— Да ты что? — Левша искренне взволновался. — Да ты что?! Ту длинноногую куколку? Кошмар!
— Где найти Назарова?!
Эмоции Крюкова били через край.
— Да что он знает-то? Ой, ну надо же? — повторял он. — Какой кошмар! Надо же? Надо же?..
— Ну адрес-то дачи шефа он знает! — зарычал Заварзин на бестолково раскудахтавшегося приятеля.
— Да откуда ему? — засомневался Крюков.
— Это единственный шанс! Наверняка ее прячут не на квартире, куда может нагрянуть милиция. Где Назаров?!
— В Косино. У Леки…
— Телефон есть?
— Нету. — Алексей вздохнул. — И адреса я не знаю. Какой кошмар!
— Черт! Заткнись ты со своим кошмаром!
Левша послушался. Перестав причитать, он огорошил приятеля:
— Зато я помню, как ехать. Где встречаемся?
Тарасенкову удалось вытрясти из Веры Стрельцовой заявление о похищении сына. Несмотря на то что она обвиняла в этом Лизу, капитан запротоколировал показания подростков, хотя, поскольку было уже достаточно поздно, пришлось искать их по квартирам, и помчался в гости к господину Изборскому, ибо сомневаться в том, кто похитил Батурину, не приходилось: мальчики довольно хорошо описали внешность похитителей, их машины, даже запомнили номер одной из них.
Ни Лизы, ни ее брата, ни иностранцев на квартире директора «Ундины», разумеется, не оказалось. И теперь они отправились на дачу Изборского. Однако Тарасенкова смущало поведение бизнесмена, который откровенно забавлялся, наблюдая за действиями работников правоохранительных органов.
— Чему это вы радуетесь? — не выдержал капитан, пока еще сдерживавшийся и соблюдавший приличия, то есть разговаривавший с Изборским вежливо и на «вы». Ох, как хотелось Сергею отбросить условности, съездить Изборскому по физиономии и потребовать: «А ну колись, сволочь!»
Однако сволочь наслаждалась правами гражданина демократического государства:
— Я просто представляю, какой нагоняй закатит вам начальство, когда я пожалуюсь на ваши противозаконные действия.
— Я располагаю сведениями, что девушку и мальчика похитили ваши подчиненные — Алексей Греков по кличке Губа и Вадим Шептунов по кличке Жирный. Так что действия мои абсолютно законны. — Тарасенкову не впервой было пожинать «сорняки», возросшие на «ниве демократизации».
Аркадий Афанасьевич откровенно ломал комедию:
— Фуй! Какие-то уголовницкие клички… Греков… Греков и Шептунов? Не помню. Впрочем, кажется, Греков — шофер, и я понятия не имел о том, что он использует в личных целях служебный автомобиль. Спасибо за сигнал. Хоть какая-то польза от вас есть! — Изборский откровенно издевался. — Потом девушку эту… Как вы сказали? Бакунину?.. Ах да, Батурину. Я не знаю ее. А уж тем более ее брата. Так что зря вы все это затеяли. Кстати, где у вас разрешение на обыск? Скажите спасибо, что я трачу время на вашу придурь. Я просто хочу, чтобы глупое недоразумение разъяснилось. Если кто-то из моих подчиненных виноват…
— А я никакого обыска у вас и не делаю! — лучезарно улыбнулся капитан. — Я к вам в гости еду!
— А я вас не приглашал.
— На этот счет я другого мнения. И у меня есть свидетели — мои сотрудники.
Изборский замолчал, а Тарасенков отвернулся и уставился в окно автомобиля. Надо бы позвонить в контору — вдруг есть сообщения от Заварзина?
«Он-то куда запропастился? — с досадой спрашивал себя капитан. — Как всегда, черт его дери! Наломал дров и… свинтил! Поганец!»
Зазвонил сотовый телефон Изборского.
— Ну? Что же вы не отвечаете? — оживился капитан.
Директор «Ундины» пожал плечами:
— Да?
Ему едва удалось заткнуть Кирсанова так, чтобы не вызвать подозрений у Тарасенкова.
— Кто это? — поинтересовался тот.
— Мой друг и заместитель.
— Дмитрий Антонович Кирсанов?
— Да. А что? Он давно ждет меня. Я обещал приехать к нему в гости… А вы заставляете меня заниматься ерундой! Черт! С какой стати я вообще отвечаю на ваши вопросы?! — вдруг взорвался Изборский.
Борис Назаров честно рассказал все, что знал. А знал он немного.
Заварзин понимал, что похищенных прячут не в городской квартире, адрес которой, кстати, Назарову был неизвестен. Частный детектив расспрашивал его, упорно надеясь на чудо.
Девушка Бориса по имени Лека увела Левшу пить чай на кухню, чтобы не мешался. Левша самым натуральным образом пускал слюнки, глядя на нее. Еще бы! Рост у Леки был гренадерский, он не дотягивал даже до ее плеча.
Девушку веселили комплименты, которыми он сыпал в ее адрес, однако, чтобы не обидеть хорошего человека, делала вид, что польщена, кокетливо улыбалась, хлопала большими карими глазами и усердно подливала «ганноверскому механику» чай.
— Вот! — заорал Заварзин так громко, что его вопль услышали даже за закрытой дверью на кухне.
Крюков отбросил политес и ринулся к Андрею.
— Ну что там? — взволнованно спросил он.
— Ну, если это вам поможет… Только я честно говорю — я не знаю, чей это дом… К Изборскому-то на дачу меня возили. А это совершенно в другом месте, но, с другой стороны, зачем бы ему там по забору ток пускать, если дом не его? — хмуро сказал Назаров, которому давно перестала нравиться ситуация. И так все скверно — работал у жуликов, по которым тюрьма рыдает, правда, платили очень даже неплохо, а теперь что делать? Он, разумеется, догадывался, что в фирме не все чисто, но ему-то какое дело? Он же только электрикой занимался. А когда к нему явился капитан Тарасенков и кое-что разъяснил, Борис понял, что едва не стал пособником. И, как и полагается честному гражданину в сложной ситуации, срочно… «заболел». Требование Дмитрия Антоновича Кирсанова вырубить в одной квартире свет и телефон выглядело, мягко говоря, подозрительным.
Крюков показал себя личностью решительной.
— Ясное дело — там! — уверенно заявил он.
— Ясно — лошадь, раз у ней рога, — окрысился на умельца детектив. Однако выбора у него не было. — Ладно, спасибо…
Попрощавшись — Левшу оставляли ночевать, — частный детектив, капитан милиции в отставке, бывший сотрудник МУРа Андрей Заварзин покинул квартиру Леки и, оседлав трофейный байк, отправился навстречу неизвестности.
Лизу и Сашу провели в просторную комнату, расположенную на третьем этаже. На мальчика произвел сильное впечатление бассейн и пальмы в кадках. Бассейн, судя по бордюру, был выполнен из розового мрамора и наполнен кобальтово-синей водой. Кирсанов специально устроил экскурсию по «достопримечательностям» богатого дома, в подобных которому ни Лизе, ни ее брату бывать не приходилось. Однако девушка осталась равнодушной ко всему. Она напряженно искала выход из положения.
