- Знаешь, кто ко мне приходил? Верочка Венцова... Что время с людьми делает! Была такая лапушка. Клубника со сливками.
- А ведь так без мужика и осталась. Сама дочь вырастила. Красивую. Инга умолкла. Что могла, что должна была она сказать этому умирающему человеку? Да надо ли? - Держись, Валечка. Я ещё забегу к тебе. - Пообещала она, поторопившись уйти. - Пока!
Инга послала воздушный поцелуй, зная наверняка - виделись они в последний раз.
Дома все пряталась по своим комнатам: Альберт, как всегда, в кабинете, очевидно, разоблачал в очередной главе деятельность министерства культуры в эпоху застоя. Денис - у телевизора в столовой караулил "Новости", Алина пребывала в спальне.
Инга тихо вошла.
- Привет. - Алина не повернулась к ней. Она теперь часто валялась в кровати, не зажигая света. Не читала и не спала. - Что случилось?
- Ничего. Просто так заглянула. Может, чаю хочешь? Совсем прозрачная стала.
- И хорошо. Худеть всегда приятно.
- Не всегда. Я сегодня одного человека видела. Он тридцать с лишним килограмм сбросил.
- Ни фига себе! По какой системе? Не говори, что гербалайф.
- Рак. Скоротечная форма. Избави, Бог!
- Да уж. - Алина села и зажгла лампу на тумбочке. - У нас в роду такой наследственности нет.
- Это не наследственное заболевание. - Инга присела на край кровати.
- Неизвестно. Американцы утверждают, что наследственное и заразное. На определенных стадиях. Ты руки мыла?
- Может, надо одеколоном протереть? - Инга с испугом посмотрела на свои длинные пальцы, поблескивающие кольцами.
- Ладно, бывают вещи и похуже. Вот книжку выпустили - "Жизнь после смерти", а у меня получается - смерть при жизни.
- Все устроится, девочка. У тебя ещё все впереди. И у Анны тоже... Ты думаешь, она жива? - Неожиданно высказала Инга мучившую её мысль.
- Не сомневаюсь. Имею доказательства.
- Доказательства?
- Жива она, жива! Очень даже не плохо устроилась. Вот это меня больше всего и огорчает.
- Что ты говоришь, Лина? Ты с ума сошла!
- Нисколько. Клянусь, не задумываясь, вот этими руками придушила бы её. - Алина бросилась лицом в подушки.
- Успокойся, детка. - Инга погладила её спину. - Послушай меня внимательно. Я давно хотела сказать... Нет, не хотела, - должна была... Инга набрала полную грудь воздуха. - Это все ерунда, что вы там с Анной не поделили... В Боткинской, умирает твой отец. Настоящий отец.
Поднявшись, Алина недоверчиво заглянула матери в лицо.
- Не слабые у тебя шуточки. Ты что, так меня развеселить хочешь?
- Чему уж тут радоваться? - Инга отвела глаза. - Факт остается фактом. Прости, прости меня, детка...
- Ах, что за проблемы через четверть века! - Алина снова легла. - Если честно, я всегда подозревала что-нибудь подобное. Но меня эта физиологическая подробность не очень волнует. Какая разница, кто зачал? Если этот тип даже не знал о моем существовании.
- Он и теперь не подозревает. А я вот сомневаюсь, может, должен знать? - Напряглась Инга. - Как это с точки зрения высшей справедливости?
- Сходи в церковь, с батюшкой посоветуйся, - усмехнулась Алина. - А с точки зрения моей справедливости, надо у Альбертика нашего в ногах валяться и прощения просить, что вкладывал в чужого ребенка и деньги, и нервы!
- Да он был счастлив! Получить такую очаровательную девочку... А то росла бы какая-нибудь кувалда с отвислыми щеками. И вдобавок - зануда.
- Тот-то хоть красив?
- Был - само обаяние. Глаза как васильки, волосы русые, чуть волнистые есенинским чубом на лоб падали... А голос... Ну, тут пол-Москвы обмирало. Никто устоять не мог. Никто...
- Значит, у меня где-то братишки бегают?
- Двое взрослых. И уже дети есть, Валькины внуки. Живут хорошо - один в киоске торгует, другой по компьютерам. Инженер, наверно.
- Мои племяннички... Вот жизнь была бы интересная! Братик в киоске! Мог бы китайскую косметику за полцены сестре загонять...
- Прекрати! Человек умирает... Я понимаю - никаких чувств быть не может, но ведь жалко...
- Меня жальче, - сжала губы Алина.
- Может, сходишь к нему? Просто так... ну, скажешь, дочка Инги Лаури. Хоть взглянешь. Слово доброе молвишь. Чтоб потом обидно не было...
- Не будет... Да ему и не надо ничего знать, мам. Если загробная жизнь есть - все там встретимся. Если нет - зачем ему перед смертью такое потрясение - мол, росла где-то, никогда отца не видя, дочка-красавица, умница...
- Да, он о девочке мечтал... И не узнает, что имел двоих.
- Двоих!? У меня, выходит, ещё сестра есть? Ну и тенор твой - прямо племенной производитель. Она-то кто? Может, в Ла Скала солирует?
Инга отрицательно покачала опущенной головой, крутя в руках ароматный платочек с собственной монограммой и все ещё не решаясь на признание.
- Видишь ли... двадцать пять лет назад, когда Вера Венцова пришла в театральную мастерскую, она была очень хорошенькая. Простушка, конечно. Ни блеска, ни образования, но... Знаешь, такая свеженькая провинциальная невинность с толщенной косой... Она слету в солиста влюбилась, да так, что весь театр смеялся. На последние гроши покупала цветочки в магазине ВТО и с билетершей на сцену посылала к финальному занавесу. А если Валентина за кулисами встретит - пряталась. Ей всего-то восемнадцать было...
- Ну? - Перебила Алина. - Ты на мой вопрос ответь, а потом о Вере рассказывай.
- Я постепенно продвигаюсь, издали.
- Чтобы не пугать?.. - Алина подалась вперед и уставилась на мать круглыми от изумления глазами. - Анна?..
Инга кивнула:
- Я об этом поздно догадалась. Когда вы уже подростками были и такое сходство проявилось.... Осторожно порасспрашивала Валю... вышло, что все совпадает. Не зря вас судьба свела.
- Мама, да ты понимаешь, что произошло?! - Алина вскочила. - Вы с Верой - преступницы!
- Вера не догадалась.
- И Анна тоже?
- Естественно. Никто, кроме нас с тобой не знает.
- Кошмар какой-то! - Алина зажала уши. - Звон стоит, как в соборе... Нет, я все-таки не понимаю... А как же голос крови? Почему она меня все время изводила? Почему теперь предала? Так даже со случайными приятельницами не поступают...Так вообще нельзя людей мучить! - Алина разрыдалась, и вдруг начала хохотать. - Вот... вот будет смешно, когда... когда Денис узнает... А Михаил! - Смех сотрясал её тело. Инга изо всех сил прижала к себе дочь.
- Перестань! У тебя истерика.
- Нет... Нет... смешно, жутко смешно... - Алина вдруг успокоилась и уставилась в одну точку. Оттолкнув мать, села на пуф у зеркала и обратилась к своему отражению:. - Значит, месть теперь отменяется? - Уголки губ искривились, казалось, она сейчас закричит.
- Успокойся, деточка! Я вызову врача, я... я сама сейчас умру!.. Какая месть, какой Михаил?
- Это у тебя истерика, мама... А ты ещё не знаешь самого интересного Анна увела моего жениха! - Она громко всхлипнула и бурно, по-детски, заплакала...
Когда дочь наконец затихла в постели, выпив успокоительное, Инга, взяв её руки, заглянула в глаза, чуть пьяные, засыпающие.
- Какого жениха, детка, того самого, иностранного?
- Угу. Моего самого главного жениха. Переманила хитро и подло... Я должна была отомстить. Я все придумала... Это совсем просто - натравить на них злющих врагов... Я даже мечтала увидеть их на скамье подсудимых, а потом посылать передачи в Магадан... - Алина приподнялась и твердо посмотрела на мать. - Твоя непутевая дочь не сволочь. Что угодно, но не убийца сестры... Только как бы мне хотелось, чтобы когда-нибудь сестричка узнала об этом. И поняла, почему Алина помиловала её.
26
Верочка позвонила Инге и вместо слов тихо плакала. За последнее время это происходило с ней часто - говорит что-нибудь, а слезы текут. Совсем молодая женщина, а нервы никуда.
- Ну скажи ты, Вера, что-то вразумительное... Думаешь, у меня нет оснований для слез? Перестань душу рвать и так тяжко. - Не выдержала Инга.
В трубке раздавались всхлипы и тихое:
- Погоди, погоди... уже успокоилась... Это ты, Инга, такая сильная, как королева... А я... я... не могу...
- Анна?! - Внутренне содрогнулась Инга, предположив самое страшное.
- ... Валентин Бузыко умер. Упокой Господь его душу...
... Они встретились на кладбище. Элегантная Инга, действительно смахивающая на Алексис Колби из "Династии", в черном костюме и шляпке с вуалеткой, и Верочка, похожая на деревенскую вдову - раздобревшая, с круглым, мягким, заплаканным лицом. Панихида состоялась в крематории. Верочка прилепилась к Инге и не отходила. А когда увидала портрет Вальки подретушированную старую фотографию времен "Евгения Онегина", из тех, что продавали в киосках, повисла у неё на локте:
- Ноги не держат... - И сунула под язык нитроглицерин.
На поминки в дом к старшему сыну они не поехали.
- Может, ко мне зайдем? Ты ведь у меня лет двадцать не была... - Робко предложила Верочка. - Не могу сегодня одна сидеть. Да и помянуть все же надо. А у тебя дома народу полно.
Оказались они в комнате Верочки, служившей то швейной мастерской, то столовой - смотря по обстоятельствам. В тот день "Веритас" был спрятан в тумбочку, лоскуты нигде не валялись, а круглый стол накрыт старой, от теткиных ещё времен, вишневой плюшевой скатертью. Появился на скатерти графинчик с самодельной черносмородиновой наливкой и вазочка с импортным печеньем. Выпили молча по одной и налили еще.
