Слава Богу, что "прослеживается", с облегчением подумал Нефедов. Пусть разворотливый служака и дальше разбирается в "пенсионных" делах недавних офицеров. Лишь бы не пошел по другому пути - к Удаву.
- Вернемся к Козе.
- Девица пообещала позвонить перед выездом. Либо из дому, либо с вокзала. Если Кариес окончательно решит ехать на элекричке. Думаю, вязать в Москве не стоит - пусть проводит наших парней до самого логова Лягаша...
- Резонно.
* * *
Как и всегда в летнее время, Савеловский вокзал напоминает бурное море в шторм. В основном, пользуются железнодорожным транспортом пенсионеры, владельцы садовых участков, расположенных далеко от города. С двухколесными тележками, с тяжеленными, плотно набитыми хозяйственными сумками, с завернутыми в тряпки и газеты саженцами или деревянными брусками.
Перроны забиты, возле касс - столпотворение, зато у комков, торгующих питием и жратвой - пустота. Цены уже не кусаются - бреши выгрызают в и без того рванных карманах нищих и полунищих москвичей.
Возле выхода из метро скромно ожидают свою электричку три человека: двое мужчин и разбитная, перекрашенная женщина. Кариес, Корень и Коза. Рядом сложены пожитки - застегнутая на молнию сумка и небольшой чемодан. В сумке - пожитки завербованной проститутки, в чемодане - Кариеса. Не зря он поставил на него ногу. Корень едет налегке, сослался на баксы в кармане на месте купит все необходимое. Если, конечно, живым останется.
Билеты куплены до Савелово, конечной станции электрички. Делать больше нечего - троица лениво зубоскалит. До отпраления - целых двадцать минут.
- Подрядил я тебя, Коза, не попробовав. Доверился дружану. Вдруг ты не придешься по вкусу хозяину, кто в ответе? Я.
- Попробуй, - шепелявит проститутка. - У меня, как в поезде: плати и езжай.
Телохранитель придвигается ближе, незаметно от стоящих рядом пассажиров, оглаживает крепкие женские бедра. Краснеет пятнами.
- Может прогуляемся куда-нибудь, - растерянно оглядывается он, выбирая место для уединенной "беседы".
- Раньше думал бы, дырокол, - смеется Коза. - Сейчас поздно, дурачась, напевает. - Уже другому отдана и буду век ему верна...
- Другому? Все равно на твоих фуфелях попрыгаем - я и Корень. Повеселим босса...
Фривольная беседа с сексуальным уклоном набирает темпы. Корень равнодушно разглядывает прилепленные к фонарному столбу об"явления, у страстного Кариеса дрожат колени.
- Ой, вспомнила - позвонить пообещала... Я - мигом...
- Кому звонить? - насторожился Кариес.
- Не хахалю же - подружке. Вместе снимаем зарубежников... До отхода целых десять минут - успею.
- Стой, лярва, пришибу! - с трудом удерживаясь от крика, шипит Кариес - С места позвонишь. Ежели босс позволит...
Настырная телка ноет, будто больной зуб... Подружка обидится... Она попросила одолжить несколько пачек японских презервативов, а Коза начисто позабыла показать, где лежат... Двухминутный разговор, не больше...
Наконец, Кариес уступает.
- Скажешь откуда звонишь - пополам разорву, кишки выпущу, моргалы выбью...
Сопровождаемая угрозами, Коза бежит к автомату. Действительно, тратит на разговор две минуты, но речь - не о презервативах. На другом конце провода - Неелов.
- Савелово. Кариес и Корень.
Возвратилась, смешливо пояснила - подружка сама нашла презервативы, зря она волновалась...
* * *
Метрах в пятидесяти от первой группы молча стоит Пахомов, по другую сторону оживленно беседуют Секретарев и Бузин. Пятерка в усеченном составе - не хватает Наташи, которую генерал Сомов держит взаперти дома. На заверения Нефедова о полной безопасности внучки он не особенно полагается. Что касается Кудряша - он находится на "передовых", в самом центре бандитского окружения.
Трое закамуфдированы под садоводов-дачников. На спине Бузина - плотно утрамбованный видавший виды рюкзак. У ног Секретарева - такая же пухлая хозяйственная сумка, из которой выглядывает колбаса в полиэиленовом пакете, завернутый в газету батон хлеба. На голове Пахомова - поношенная соломенная шляпа, дурацкая принадлежность пенсионеров, коотрую Николай напялил на голову только после настойчивых просьб Наташи. Опирается командир пятерки на двухколесную "тачку" с привязанным к ней мешком.
Недобрые предчувствия мучают командира пятерки. Казалось бы, нет необходимости подставлять Кудряша - Кариес вычислен и блокирован, он и без Славки приведет боевиков к лежбищу Лягаша, самое разумное вывести бывшего фельдшера из игры. Но, во первых, возражает Кудряш, во вторых, он уже завязан, исчезновение неизбежно насторожит лягашского посланца.
Боевики ни на минуту не выпускают Кариеса и сопровождающую его девицу из-под контроля. То один, то другой, перебрасываясь шуточками, нет-нет да и бросят на подопечных вопросительный взгляд: не исчезли ли они, не находятся ли рядом охраняющие главных действующих лиц шестерки?
Бузин беспокойно поглядывает вокруг - ожидает появления Неелова с компанией оперативников и омоновцев. О преступниках Костя не волнуется - из такого плотного окружения им не вырваться, а вот появление сыскарей может испортить обедню. Захочет Ванька в очередной раз выпятиться, показать служебную прыть - повяжет Кариеса - прости-прощай, Лягаш, спокойно залечивай лапу и твори свои черные делишки во славу обильно политого кровью "бизнеса".
Подходы со стороны вокзала блокировали нефедовские парни - из контрразведки Удава. Стоят, пересмеиваются, попивают из жестяных банок зарубежное пойло, почему-то именуемое "пивом", заигрывают с девчонками. Короче, ведут себя в точном соответствии с неписанными правилами поведения молодежи.
Маскироваться им ни к чему - приговоренного к смерти дальше поведут пахомовцы, задача контрразведчиков обеспечить безопасную "посадку" в поезд, исключить любую неожиданность. Типа вмешательства в ход операции Фомки со своими людьми.
Но, по мнению осведомленных сйчас во все тонкости боевиков, главная опасность - в сыскарях. Ибо только они могут помешать благоприятно развивающейся акции. Успеет Ванька или не успеет, гадал, будто на соцветии, Бузин. Дай Бог, опоздает, задержится на службе, в очередной раз пропесочит его нудный начальник, вызовут сыщика на место какого-нибудь преступления, любой "бытовухи".
О том же думает и Пахомов, но разговаривать, советоваться ему не с кем - сейчас находится он, как выражаются мореходы, в "отдельном плавании". Отсекает преступников от переполненного перрона.
- Как думаешь, Павел, что хранится в чемодане, который так бережно прижимает Кариес ножкой?
Косте невмоготу молчать, когда разговариваешь, время летит быстрей, стрелки на вокзальных часах, кажется, ускоряют движение.
- Одно скажу, не бельишко и не туалетные принадлежности.
Павел смеется. Странно видеть на его всегда угрюмом лице раскованное выражение, в мутном взгляде - радость. Молодому отставнику невдомек - вчера Секретарев оплатил вторую долю по счету: ликвидировал изменника, информатора банды - Поспелова. Одна из двух пуль выпущена его рукой. Пусть законники твердят про аморальность мести, священнослужители - о всепрощенчестве. Говорить такое - их обязанность и право, а вот бывший офицер не намерен прощать, именно закон мести и привел его в Удав.
- Ты меня не слушаешь? - обиделся Костя. - Что за манера: говорить одно, думать о другом... - отставной сыщик не мог долго обижаться. - Я почти уверен - в чемодане ворюга везет деньги, взятые у убитого инкассатора...
- Я тоже так думаю...
Медленно, будто нащупывая безопасную дорогу, к перрону причалила электричка. Подхватив тележки, узлы, сумки, пассажиры, толкаясь и оттирая друг друга, пошли на приступ открытых вагонных дверей. Шум, крики. Кому-то отдавили ногу, кто-то споткнулся о чужой чемодан и растянулся на асфальте. Ребенка затолкали, мать потеряла его и теперь кричит на весь бурлящий перрон: Коля!... Коленька!
Кариес, "охраняемый" с двух сторон Корнем и Козой, придвинулся к входу в третий вагон, но в толчею не полез. Придется немного постоять - не беда, за московской кольцевой народу поубавится, расползутся пенсионеры по садовым кооперативам - отыщутся свободные места. Зато чемоданчик с башлями будет в сохранности. Да и оглядеть повнимательней пассажиров не мешает вдруг среди них сыскарь?
Боевики тоже не торопятся. Пахомов приготовился сесть в тот вагон, куда войдут преследуемые. Секретарев втиснется в соседний. Минует электричка город - переселится к командиру. Бузин докуривает пятую по счету сигаретину, опасливо следит за иссякающим потоком пассажиров. Нет ли среди них нееловских парней, большиство из которых отлично знакомы отставному сыщику? В последний момент перед закрытием дверей Костя отбросил окурок и прыгнул в вагон. Электричка, будто в приступе эпилепсии, дернулась, раз, второй, и покатила по рельсам.
В это время на перрон, запыхавшись, выбежали опоздавшие сыщики уголовки. Неелов грыз ногти, поливая про себя мутным потоком матерных выражений дотошливого генерала, задержавшего его поучительными инструкциями и нудными наставлениями.
