Короче, сжал я зубы и стукнул ее как следует. Она коротко взвизгнула и замерла. Я снова выбрался из машины и убедился, что дело сделано. Отмучилась.
Тут я выругался, заметив здоровенное кровавое пятно на бампере. Вот к чему приводит доброта! Лениво размышляя на эту, честно признаюсь, достаточно отвлеченную тему, я стоял и покуривал на обочине возле собачьего трупа. Ночь была темна, как интеллект жандармского бригадира. Слышен был лишь робкий шепот ветерка в листве (какой свежий образ, не правда ли? Как все-таки жаль, что я не стал поэтом). В небе новорожденная луна играла в турецкий флаг.
Я прикурил новую сигарету от окурка предыдущей, испытывая острое недовольство собственной персоной. Снова я стал жертвой своей природной доброты. Что мне стоило спокойненько проехать мимо? Собачка прекрасно бы издохла сама по себе. А теперь вот стой и мучайся вместо нее! Господи, да будь она на моем месте — разве что лапку задрала бы у ближайшего столбика! Ну, может, еще отметила бы мимоходом, что подыхающий агент — забавное зрелище…
Поразмышляв таким образом о бренности бытия, я сообразил, что в данных обстоятельствах неплохо бы оттащить покойницу на обочину — иначе к ней может присоединиться какой-нибудь лихач, от большего ума решивший, что ночное шоссе — идеальное место, дабы проверить, на что способна его тележка. Как видите, доброта — основное качество моего характера; она всегда умеет настоять на своем, даже когда все прочие чувства кричат, что ничего хорошего из этого не выйдет.
Словом, ухватил я дохлого Медорку за ошейник, изо всех сил стараясь не вымазать в крови еще и костюм, и слегка прибалдел. Что-то не приходилось мне раньше встречать цельнометаллические ошейники. Я, как вы знаете, человек от природы любопытный; рассудив, что хозяину это украшение по объективным причинам уже вряд ли понадобится, я стащил с него ошейник и поднес его к фаре, чтобы разглядеть как следует. Не-ет, такой штуки я и правда никогда не видел! Больше всего она походила на здоровенную металлическую шайбу; с однойстороны (на собаке она была сверху) из нее торчал стальной стерженек сантиметров в пять длиной, похожий на миниатюрную антенну, а на конце его был шарик, весь в мелких дырочках. Если вы не полные идиоты, то понимаете, почему в этот момент между вашим другом Сан-Антонио и статуей, символизирующей полное обалдение, разницы было не больше, чем между депутатом справа и депутатом слева.
Я был озабочен. Даже не зная назначения этой штуки, ее нетрудно представить в экипировке террориста, но при чем тут честный Туту? В конце концов, повертев ошейник и так и сяк и ни до чего не додумавшись, я сунул его в карман на дверце моей машины и отчалил. Не торчать же посреди дороги до Рождества только из-за того, что какая-то собака носила странный ошейник! Конечно, при моей профессии время от времени приходится раскапывать секреты даже в дупле муравьиного зуба, но эту тайну я решил оставить в покое. Я ехал в отпуск! Давненько со мной такого не случалось…
Однако на сей раз потребность малость прийти в себя была такова, что босс даже не спросил у меня, куда я намылился свалить. Кстати, впервые за все время, что я занимаюсь этой паршивой профессией. Обычно я даже пожрать не могу сходить, не оставив номер телефона. А уж в отпуске, как правило, и двух дней не проходит, как он начинает названивать, будто колокол в Гаврском порту в день большого шторма.
Имея, таким образом; в перспективе пятнадцать дней полнейшей свободы, я решил подышать чистым воздухом альпийских вершин, никому об этом не говоря.
Один мой старинный приятель как раз содержал отель в окрестностях Гренобля и уже раз этак с тысячу уговаривал провести у него отпуск. Хибара была шикарная, и красивые куколки слетались туда стаями. Думаю, последнее обстоятельство в основном и заставило меня наконец решиться. Вы-то, я думаю, уже давно убедились, что ваш старый друг Сан-Антонию реагирует на красоток, как бык на мулету. В конце концов, что еще надо парню моего формата, чтобы жизнь стала похожей на цветную открытку?
У Дюбона, по счастью, со времен нашей последней встречи ничего не изменилось. Едва войдя в отель, я засек блондинку, которая могла бы шутя обойти конкуренток на любом конкурсе красоты, а если и не сделала этого, то виновата была наверняка ее мама, не позволившая доченьке выставить свою кандидатуру. Вообразите себе шикарную куколку в голливудском стиле, потом богиню в стиле моей родной Франции, соедините оба образа — и вы в какой-то степени приблизитесь к истине.
Она казалась неправдоподобно воздушной, эта девчонка. Поначалу я даже не мог понять, за какой бок ее ухватить, чтобы она не переломилась между пальцами. Но позже убедился, что первое впечатление обманчиво: темперамента в ней было столько, что хватило бы на десяток сатиров (Сан-Антонио — знаток античности, не правда ли?). И то, боюсь, в конце концов ребятки почувствовали бы себя несостоятельными.
В отель она заявилась в сопровождении старого гриба, который вполне подошел бы на роль ее дедушки, однако оказался ее покровителем. Парнишка был старше ее по меньшей мере на полвека; два ряда обвисших морщин делали его физиономию похожей на рождественскую елку, и он давно не мыслил своего существования без вставной челюсти и бандажа. Совершенно не представляю, на кой черт ему понадобилась красотка, но ни минуты не сомневаюсь, что свои подагрические пальчики он в ее букет фиалок запускал не часто. Скорее всего, он ее таскал за собой исключительно ради удовольствия, которое она доставляла его слепнущим глазкам, ну и еще для ценителей типа вашего друга Сан-Антонио — за ним, как вы понимаете, не заржавеет. Что же до моего личного мнения — ему куда больше подошла бы компания наемного боксера поздоровей. Во всяком случае, такой спутник гарантировал бы куда большую верность.
Почему-то мне втемяшилось, что ее зовут Альберта; позже выяснилось, что настоящее ее имя — Соня, и оно шло ей куда больше. Но, как бы то ни было, с первого же взгляда, которым мы обменялись, я почувствовал, что дело в шляпе. Впрочем, чего вам объяснять? Сами небось знаете: вовсе не требуется быть факиром Али из Бомбея, чтобы это понять. Мне, во всяком случае, достаточно увидеть у крошки этакие искорки в глазах, чтобы сообразить: время «ножки в воздухе» не за горами.
В первый же вечер я, закутавшись в халат, выбрался из номера, чтобы подышать чистым горным воздухом на большущем балконе, окружавшем по периметру весь дом. Конечно, моя курочка была уже там, вертя в пальчиках швейцарскую сигарету, длинную, как термометр. Я предложил ей огня. Банальный ход, согласен, но совершенно неизбежный. Да и к чему ломать себе голову в поисках новых трюков, когда старые все еще действуют безотказно? Она пролепетала «спасибо»; я, естественно, уверил ее, что для меня это — сплошное удовольствие.
Через пять минут все, чего я о ней не знал, можно было бы уместить на телеграфном бланке. Имя ее я вам уже сообщил. Жила она в Париже. Старый краб был фабрикантом — не знаю уж, что там делали на его фабриках, но доходов от этого папаше Ромали вполне хватало, чтобы обеспечивать Соню по самое некуда.
Старик не мог спать без снотворного, и это давало малышке некоторую свободу маневра.
Я сообщил девушке, что в чемодане у меня нечаянно оказалась бутылка редкостного белого «Чинзано», и предложил продегустировать. Она согласилась. А десять минут спустя профессор, занимавший соседний номер, уже тарабанил в нашу дверь, крича, что, если мы не успокоимся, он или вызовет полицию или попросится в долю.
Утром Соня представила меня своему старику. Меня он принял хорошо: надо полагать, ежеутренние визави с зеркалом во время бритья давно убедили его, что времена ревности канули в лету и, если старый обмылок начнет возражать против моего присутствия, — появится кто-нибудь еще, только и всего. Дураком он, судя по всему, не был и, глядя на открытую, добродушную рожу Сан-Антонио, сообразил, что парень явно не из сутенеров. Ну и дай Бог ему счастья.
Днем старикан с удовольствием наслаждался природой в нашем обществе. Я не возражал. И не смейтесь: таким невинным человеческим слабостям надо потакать. Зато вечером он глотал свое снотворное и мы с Соней оставались вдвоем. В постели ее таланты отличались изобилием и многообразием, но тайной слабостью была «китайская клумбочка». Предоставляю вам догадаться, кто был садовником. Орала она при этом так, что наш сосед-профессор не выдержал и провертел дырку в стене — я обнаружил ее пару дней спустя. Этот пакостник решил получить счастливый билетик задарма, но качество спектакля от того не ухудшилось. Я попробовал заделывать дырки жевательной резинкой, но это приводило лишь к тому, что он проделывал новые, и через восемь дней стена стала похожа на решето. В конце концов я плюнул, решив, что каждый развлекается, как может. По утрам, за общим столом, этот тип был строг, как тридцать шесть пап, и мы с Соней хихикали про себя, любуясь его левым глазом, красным, как стоп-сигнал.
